— Да.
Парусные яхты прекрасны по целому ряду причин. Роскошные, удобные, а главное — очень мобильные, что позволяет мне при необходимости сбежать на одной из моих многочисленных яхт по всему миру.
Она оглядывает гостиную, кремовая мебель прекрасно сочетается с полами из вишневого дерева.
— Ты здесь живешь?
У меня сжимается живот, когда я наблюдаю за тем, как она все это воспринимает.
— Да.
— Она прекрасна.
Тепло струится по моей груди. Я подхожу к ней сзади.
— Ты прекрасна.
Она кружится, и я подхожу ближе, наслаждаясь тем, как ее тело пунцово краснеет каждый раз, когда я это делаю.
— Ты хочешь экскурсию сейчас или позже?
— Хм, — она наклоняет голову в одну сторону, и я сопротивляюсь желанию наклониться и провести губами по ее коже. — Думаю, сначала ужин, а потом экскурсия.
Кивнув, я веду ее на солнечную палубу, где я попросил своего постоянного члена команды, Сми, накрыть на стол. Я улыбаюсь, довольный результатом его работы. Фонари на патио натянуты, создавая романтический свет, белая скатерть и тарелки расставлены на круглом столе, окруженном U-образными мягкими скамейками; шампанское охлаждается в центре.
— Ух ты, как здесь великолепно, — вздохнула она. — Это джакузи?
Я отодвигаю ее стул, чтобы она села, а после иду к моей стороне стола.
— Да. Мы можем залезть в нее, если хочешь.
Сев напротив нее, я откупориваю шампанское и наливаю нам обоим по бокалу, не обращая внимания на то, как тянет грудь при виде ее в окружении розовых и фиолетовых оттенков заката. Я не лгал, когда говорил ей, что она прекрасна. Она такая и есть.
До боли.
— Надеюсь, лосось подойдёт? — спрашиваю я.
Взглянув на еду, она кивает, поднимая вилку.
— Всё замечательно.
Она молчит, пока ест, и я разглядываю ее, мой член растет с каждым маленьким кусочком, который она кладет в рот, ее глаза закрываются, когда она стонет от вкуса. Мы оба доедаем свою еду, светская беседа и ветерок от воды — единственное, что составляет нам компанию.
Сми(персонаж из Питера Пэна, боцман капитана Крюка) молча подходит, чтобы убрать наши тарелки, заставляя Венди подпрыгнуть на своем стуле.
— О Боже, я не знала, что здесь есть кто-то еще.
Я ухмыляюсь.
— Это Сми. Мой первый помощник, так скажем.
Он улыбается, его каштановые волосы подпрыгивают под его нелепой красной шапочкой, когда он наклоняет голову.
— Очень приятно, мисс.
— Первый помощник, — она хихикает. — Как пират? Это делает тебя капитаном?
Забава проникает в мою грудь, и я сажусь вперед.
— Вообще-то, да. Я управляю каждым судном, на котором нахожусь. Я буду более чем счастлив показать тебе.
Она опускает голову, ее щеки окрашиваются в розовый цвет.
Солнце уже давно село, луна отбрасывает призрачный отблеск на воду, и я жду, пока Сми уберет наши тарелки и уйдет внутрь, прежде чем заговорить.
— Ты прекрасно выглядишь в лунном свете, дорогая.
Сделав глоток своего напитка, она смеется.
— Ты действительно что-то совсем другое, ты знаешь это?
Я подношу фужер с шампанским к губам, позволяя немного шипучей жидкости поколоться на языке, прежде чем проглотить.
— По сравнению с чем?
Она наклоняет голову.
— Ну… я не уверена. Наверное, со всеми остальными мужчинами.
— И это плохо?
— Нет, совсем нет, — она улыбается.
Это великолепная улыбка, но она не озаряет ее лицо, и раздражение закрадывается в мои внутренности, когда я понимаю, что она внезапно разыгрывает спектакль. Возможно, я использую ее как реквизит — временную игрушку — но мне не нравится, когда о вещах, которые я считаю своими, не заботятся в моем присутствии. И именно такой она и является, пока я не решу иначе; моей.
— Не делай этого.
— Что не делать?
— Не устраивай шоу. Не здесь. Не со мной.
Она покачала головой, положив вилку на тарелку.
— Тогда могу я быть честной?
— Я надеюсь, что ты никогда не станешь вести себя иначе.
— Я не знаю, как вести себя рядом с тобой. Я не могу понять, действительно ли ты пытаешься узнать меня получше, или… пытаешься ли ты произвести на меня впечатление, или что-то в этом роде.
Мои брови поднимаются.
— А что, если я пытаюсь произвести на тебя впечатление?
Ее губы подергиваются.
— Тогда это не работает.
— То есть так? — мои брови поднимаются, и я опускаю фужер с шампанским, наклоняясь к ней. — Ну тогда, что могло бы произвести на тебя впечатление?
Она ухмыляется.
— Если я должна тебе рассказать, то это не очень впечатляет, не так ли?
Смех бурлит в моей груди, но я сдерживаю его, моя рука поднимается, чтобы потереть пушок на подбородке.
— Я хочу узнать о тебе, — говорит она.
Мой желудок переворачивается от ее слов. Я разжимаю руки и оглядываюсь по сторонам.
— Жаль разочаровывать, но это я, дорогая.
Она качает головой, кладет салфетку на стол, затем встает и подходит ко мне. А затем она опускается прямо мне на колени. Мои руки тут же опускаются на ее бедра, удивление мелькает во мне от ее смелости. Этого я не ожидал.
— Нет, — шепчет она, ее лицо в нескольких сантиметрах от моего. Мой живот напрягается, я впервые замечаю янтарные блики в темно-карих глазах. — Это то, что у тебя есть, — продолжает она. — Я хочу знать, что здесь.
Ее рука прижимается к моей груди.
Мое сердце бьется о грудную клетку, надеясь, что она не чувствует его через мою кожу — не желая признаваться даже себе, что то, что она делает, влияет на меня.
Но это так.
Перемещая руку к ее щеке, я прижимаю большой палец к ее нижней губе. Она тяжело дышит, ее грудь прижимается к моей с каждым выдохом. Мы смотрим друг другу в глаза, и в моем нутре зарождается тревожное чувство. Оно новое и нежеланное, и я не знаю, как его контролировать, поэтому я делаю единственное, что могу придумать, чтобы заглушить его.
Я наклоняюсь и целую ее.
14. ВЕНДИ
Его губы удивительно мягкие, когда встречаются с моими, не то чтобы я жалуюсь.
Я поддаюсь, погружаясь все глубже в его объятия, его рука обхватывает мою талию и притягивает меня крепче, а его ладонь касается моей щеки.
Мое сердце взлетает от его ласк, но вскоре, как будто огонь, лижущий мои вены, отражается в его действиях, он углубляет поцелуй, его язык проникает в мой рот. Я стону от его вкуса, мой живот подпрыгивает от того, как он полностью поглощает меня. Тепло проникает вниз и пульсирует между бедер, и я перекидываю свою ногу через его ногу, чтобы устроиться на нем верхом, мой центр упирается прямо в его колени.
Он стонет, когда я опускаю свой вес, его бедра толкаются в меня. Я задыхаюсь от этого движения, мои губы разрываются от ощущения его твердой и толстой кожи подо мной. Его рука притягивает мое лицо к своему.
Я прижимаюсь, раскачиваясь вперед, от трения его длины о мои трусики по мне пробегают мурашки, мой клитор набухает, а из глубины просачивается струйка влаги.
Убрав свою руку с моей щеки, он кладет обе ладони на мои бедра, направляя мои движения, и мы начинаем работать в ритме, его губы отрываются от моих, чтобы двинуться вниз по моей шее. Он кусает, сосет и целует, и хотя я уверена, что он оставляет следы, я не могу найти в себе силы беспокоится об этом, слишком потерянная тем, как он, кажется, лепит меня, чтобы я идеально вписалась в каждую его частичку.
— Ты намного вкуснее, чем я себе представлял, — простонал он, касаясь моей кожи.
Моя голова откидывается назад, открывая ему доступ к моему горлу.
— Сделай мне одолжение, милая.
— A-что угодно, — заикаясь, пролепетала я.
