– Такси не безопасно. Кто знает, какой тип приедет к вам, а Олегу я доверяю. И потом, почему вы против него? – в голубых глазах вспыхивает любопытный огонек, который тут же маскируют под равнодушие.
– Он не общительный, я спрашивала его имя, а он как рыба воды в рот набрал. Все же я люблю общительных людей.
– А я общительный?
Коршунов умеет выбивать почву из-под ног. Я даже теряю дар речи. Смотрю то на него, то на куст за его спиной и пытаюсь прийти в себя. Не могу понять, что происходит со мной. Внутри какой-то вихрь, превращающийся в ураган. Сшибает меня своим напором, а я задыхаюсь. Мысленно.
Не знаю, не понимаю, почему Богдан так действует на меня. При чем не постоянно, а как-то периодами. Он меня то дико раздражает, что хочется придушить, то вызывает приступ умиления, хочется растечься сладким сиропом рядом с ним.
– Вы умеет общаться. Когда вам надо.
– Да? – уголок его губ ползет вверх, я чет завороженно за этим поползновением наблюдаю. – Я очень хочу, чтобы мы с вами общались, а главное обсуждали любые вопросы, независимо кого и чего они касаются. Мы должны быть партнерами.
– Да, я помню пункт договора, что в вас влюбляться нельзя, ради сохранения душевного спокойствия и так далее, – закатываю глаза. – Я это помню. И знаю, что с боссом нужно обсуждать любые вопросы, затрагивающие работу. В нашем случаем говорить обо всем, что касается Веры.
– Замечательно. Тогда планы на выходные не стройте, мы поедем загород.
– Мы, итак, вроде загородом.
– Значит поедем в область. Отдохнем вместе от суеты и поближе познакомимся друг с другом.
Если бы Коршунов добавил в свой голос немного хрипотцы, я бы спросила, что подразумевается под «поближе познакомимся», но его тон настолько сух и официален, что все неуместные мысли уничтожаются в зародыше.
– Я соберу необходимое, кто с нами поедет? Ольга Петровна? Олег?
– Мы втроем: ты, я да Вера. В области у меня небольшой дом, можно сказать, как у бабушки, всем места не хватит. С голоду не умрем, в цивилизованном мире давно придумана готовая еда, условия есть, – усмехается. – Туалет не на улице.
– Вы меня прям утешили, – театрально прикладываю руки к груди. – Чем больше я вас узнаю, Богдан Аркадьевич, тем больше вы меня удивляете!
– Давайте, Надежда, перейдем на «ты», мы еще долго будем друг с другом общаться, но, – Коршунов выставляет перед собой указательный палец перед собой. – Не влюбляться.
– Вас это тоже должно касаться, – хитро прищуриваюсь, забавляясь ситуацией. – Не влюбляйтесь в меня, а то можете остаться с разбитым сердцем.
– Этого никогда не случится.
– Ну-ну, – хмыкаю.
Я бы не стала так уверенно заявлять о том, чего не случится, ибо уже знаю, что жизнь не предсказуема штука. Ты сегодня будешь уверен в одном, а завтра вся твоя уверенность станет пылью.
11 глава
– Надежда –
До выходных время пролетает пулей. Мы с Вернучиком каждый день ездим в бассейн. Так распорядился Коршунов, считая, что ребенка нужно закалять и развивать. Малышке вода приходится по вкусу, и она без капризов занимается.
Возит нас Олег. Молчаливый водитель, такой же скупой на улыбки, как и его босс. С самим Богдан редко пересекаемся. Живем в одном доме, а видимся мельком, как соседи по подъезду. Ольга Петровна увеличила между нами дистанцию. Присматривает за Верой, если я прошу. Зря Коршунов меня посадил с собой за стол, вряд ли он такое хоть раз предлагал своей домработнице и водителю.
Ближе к субботе меня начинает бить нервная дрожь. Я дико волнуюсь, сто раз проверяю список нужных вещей, собираю их, выкладываю на кровать, а потом обратно раскладываю по местам. Будь Вера чуток постарше, когда сон у нее короче, а период бодрствования больше, у меня не было времени себя накручивать. А так… В моей голове такая чушь, страшно кому-то вслух ее произносить.
Я пытаюсь в пятницу дождаться Богдана, чтобы задать пару вопросов по поводу поездки, но в итоге меня вырубает в девять вечера после кормления Веры. Коршунов домой к девяти не явился.
Просыпаюсь от желания пить. Сетую на себя, что не додумалась поставить на тумбочке стакан. Сморю на время: полночь. Встаю с кровати, проверяю малышку, она крепко спит. На цыпочках, подобно приведению, спускаюсь на первый этаж и испуганно вскрикиваю, когда в темноте на кого-то натыкаюсь. Отшатываюсь, спотыкаюсь об ступеньку, падаю. Распластаться на лестнице мне не дают.
– Все в порядке? – слышу обеспокоенный голос Коршунова.
Значит это его руки меня удерживают. И его тепло передается мне через тонкую ткань пижамы. Он так близко, что я ощущаю его горячее дыхание на своем лице. Сердце замирает, потом медленно-медленно начинает стучать, набирая скорость. Кровь волной бежит по венам.
Как-то мельком пробегает в голове мысль: что же испытывает Богдан, держа меня почти голой? Если прислушиваться к его дыханию, оно слишком частое.
– Что вы делаете посреди ночи на лестнице? – шепотом спрашивает Коршунов. Боится, что Ольга Петровна нас застанет в неприличной позе?
– Я попить хотела, – так же шепотом отвечаю. Не сдерживаюсь и хихикаю. Мысль о домработнице не отпускает.
– Что-то не так? Почему вы смеетесь?
– Я просто представила, что если нас сейчас увидит Ольга Петровна.
– И? – Коршунов явно не догоняет, в какой он пикантной ситуации находится.
– Я как бы не совсем одета, – давлю смешок, почувствовав, как руки с моей спины смещаются к рукам. Меня ставят на ноги, удерживаю за локоть и тянут за собой. Я не сопротивляюсь.
– Ой!
Зажмуриваю глаза, когда кухня внезапно освещается светодиодной лентой. Не ярко, просто неожиданно. Когда открываю глаза, вижу, что Коршунов стоит неподалеку от меня и придирчиво разглядывает. Краска смущения заливает мое лицо. Аж прикрыться захотелось.
– Рабочий день закончен! – воинственно приподнимаю подбородок, а на груди скрещиваю руки. Взгляд Коршунова непроницаем.
– По-моему у вас круглосуточная работа, все двадцать четыре часа семь дней в неделю без выходных. Иначе, за что я вам плачу?
– За красивую улыбку? – улыбаюсь. Почему-то хочется его подразнить, только вот угрюмое выражение лица биг босса на корню убивает игривое настроение.
– Я поняла, завтра закажу пижаму со штанами и рубашкой, – передергиваю плечами, скрещиваю ноги. Коршунов отворачивается. Мне остается разглядывать его спину в белой рубашке. Он видимо только вернулся.
– Вы сегодня поздно.
– Я просил на «ты». Сегодня была важная встреча.
Богдан возвращается ко мне с двумя стаканами воды. Один протягивает мне, встает напротив, оперевшись об кухонную столешницу. Я опираюсь об кухонный островок. Смотрим друг на друга, каждый крутит уже ненужный стакан в руке. Что-то заставляет меня пристально в Коршунова всмотреться. Вроде внешне как обычно, но…
– Все в порядке?
Любому человеку, даже самому сильному, хочется поддержки. Неважно, что его сейчас заботит, что тревожит, а просто спросить «все в порядке». И когда Богдан улыбается, ничего мне не говоря, я по глазам вижу, как он мне благодарен за этот банальный вопрос. Человек, который при деньгах, со связями, которого априори не должно окружать одиночество, на самом деле одинок.
– Спасибо за вопрос. Его мне редко задают, – Коршунов опускает глаза. – Все хорошо. Мои проблемы никак тебя не касаются.
– Настаивать не буду, – бурчу, но чувствую, как мне становится зябко от его отстраненного тона.
– Но я тебе благодарен, что не осталась равнодушной, – Богдан выпивает воду, ставит стакан на столешницу. – Я хотел бы завтра выехать до обеда. Это возможно?
– Вера просыпается в три и потом в шесть, думаю, что в дороге она будет спать.
– У малышки режим, – Коршунов улыбается. – Будем наслаждаться моментами ее сна, когда она подрастет, прощай покой и тишина.
– И вы готовы смириться с бардаком, который возникает с появлением детьми? – скептическим приподнимаю бровь.
