меня Орлов.
— Ну, да… — Я подняла на него взгляд и поняла, что глаза Максима загорелись в предвкушающем огне. — Ты как с голодного края, ей-богу, неужели ты никогда не ел нормальной домашней еды? — усмехнулась я, совершенно не собираясь задевать ничьих чувств. Но Макс отчего-то резко посерьезнел.
— Нет. Не ел.
— Прости, что? — Я даже чуть подалась корпусом вперед. Вдруг и впрямь не расслышала слова своего собеседника?
— Не ел, говорю, — повторил Орлов.
— Но… извини, конечно, но я думаю, что прямо здесь и сейчас ты можешь купить какой-нибудь завод и при этом не почувствовать, что денег у тебя стало меньше. А на еду нормальную, значит, столько лет экономил?
— На то она и домашняя, что готовить ее должны дома, — неожиданно спокойно объяснил мне Макс. — С матерью я никогда не жил. Вторая жена моего отца быстро выжила ее из нашей жизни. Ольга же… она светская львица, ей всегда были важны приемы, коктейли и коктейльные платья. За все те годы, что она прожила в нашем особняке, я ни разу не видел ее у плиты, готовила всегда прислуга. А Алина… моя бывшая жена… в общем, лучше ей тоже никогда не подходить к плите.
Я замерла, не зная, что сказать на откровенный монолог мужчины.
Да, все, что он говорил, я и так уже знала. От прислуги, от журналистки, которая раскручивала меня на «свежачок». Все это так или иначе просачивалось в массы. Но одно дело предполагать и слышать это от других, другое дело от первоисточника.
— Почему вы с ней разошлись? — осторожно протянула я. Да, я понимала, что вступаю на зыбкую и опасную тропу, но знать ответ на этот вопрос почему-то не просто хотелось, это казалось важным. Нужным. Необходимым.
— Не сошлись характерами, — усмехнулся Орлов, но, поймав мой серьезный, выжидающий взгляд, почему-то отвернулся. Нахмурился, сжав в руках салфетку, о чем-то сильно задумался. — Мы правда не подходили друг другу. Она всегда любила моего брата. Меня полюбить так и не смогла.
Кажется, я поняла, о каком брате шла речь. Они все были на том семейном фото, на котором я впервые увидела Макса и подумала о том, что он самый грустный человек на ней.
Братья сильно отличались внешне и, что-то мне подсказывало, внутренне тоже. Макс выделялся на их фоне. Большой, рыжий, зеленоглазый. Двое младших были мельче сложены, волосы у них были темно-русыми, а глаза карими. Явное различие моментально наталкивало мысль о том, что кто-то точно усыновлен. Ну, или, как вышло в случае с моим «женихом», у них были разные матери.
Не сразу, но до меня начало доходить, что именно пытался сделать Максим.
За всей этой нелепой бравадой и попыткой якобы доказать всему миру, что он остепенился и у него все, как у всех и ничуть не хуже крылось нечто совсем другое.
Он отчаянно сильно хотел внимания своих братьев. Любого. В хорошем или плохом контексте.
— Ты скучаешь по ним, — неожиданно для нас обоих выдала я.
— По кому?
— По своим братьям. Миша и Мир, кажется?
— Да.
— Ты хочешь, чтобы они обратили на тебя внимание. Поругали, отчитали, позавидовали, простили. Что угодно. Только бы не делали вид, будто бы тебя никогда не существовало в их жизни. Спорим, ты и бизнес бы свой обратно поделил, лишь бы они вернулись? Но они не возвращаются, да? Они даже не отвечают на твои звонки…
Я не заметила, как начала произносить мысли вслух, я просто рассуждала про себя. А когда заметила, что взгляд Максима изменился, то поняла, что нужно было молчать.
И, знаете, что? Он не разозлился, по обыкновению, а я уже привыкла, что Макс постоянно злился. Его глаза стали грустными, совсем, как на том фото, что стояло у них в гостиной, в особняке. Он замолчал, так ничего и не ответив. И я не знаю, что он сказал бы, если вдруг вообще собирался, потому что вскоре подошел официант с вежливым вопросом о том, не нужно ли нам что-нибудь еще. Макс отказался и попросил счет, даже не став спрашивать меня.
Мы молча отправились в магазин товаров для дома, и я постаралась заставить себя отвлечься от того, что наговорила Орлову.
Вот, зачем, а? Зачем было лезть не в свое дело? Кем мне был Максим? Правильно, никем. А я ему кем приходилось? Тоже никем. И уж точно не была его психологом, чтобы выдавать такие вещи.
— Как думаешь, нам пригодится?
Наверное, не каждый день Макс разгуливал по такому магазину и выбирал себе вещи в дом. Наверное, увидь его сейчас кто-нибудь из журналистов, которые охотились за горячими подробностями молодого миллионера или его сотрудники и коллеги, все бы очень удивились.
Потому что сейчас передо мной был человек. Настоящий, живой и довольно обычный, я вам скажу. В простых черных джинсах и светлой футболке, без всех этих атрибутов делового человека, вроде часов за миллион, золотых запонок или строгого галстука. С растрепанными рыжими волосами, которые постоянно лезли в глаза, и которые Макс постоянно зачёсывал назад небрежным движением руки.
— Аня? — еще раз позвали меня.
Кажется, я засмотрелась на Орлова, потому что, как выяснилось, звал он меня уже в третий раз. Стыдливо покраснев, я отвела взгляд и прочистила горло, будто бы эти нехитрые действия могли скрыть мое смущение.
— Так брать или нет? — переспросил Максим.
Я посмотрела на то, что он держал в руках и улыбнулась. Большая подушка-игрушка в виде розового облачка.
— Нравится?
— Да. Давай, — я закивала, но взять подушку не получилось, Мила все еще была у меня на руках.
— Давай меняться, — уверенно заявил Орлов. — Я возьму ее, а ты бери все, что нужно в дом. Как ты там его прозвала? — нахмурился Макс, забирая дочку на руки.
— Холодный, неуютный и безжизненный.
— Точно, — он усмехнулся, аккуратно
