прижимая к себе Милу. — Будем делать его теплым, уютным и жизненным. Где там отдел с растениями?
— Ты еще единорогов обещал, — заулыбалась я, удобнее перехватывая руками ручки тележки и направляясь за Орловым.
— Ага. Еще раз толкнешь лекцию по поводу того, что свое слово нужно держать?
Перешучиваясь, посмеиваясь и набирая гору ненужного, но красивого и милого хлама мы провели еще почти два часа нашей жизни.
В итоге мы накупили столько всего, что в машину Орлова все-таки не влезло. Пришлось вызывать личного водителя Максима и организовывать собственную доставку, гоняя его в два захода. Среди покупок была уйма растений, одежда и игрушки для Милы, посуда, забавные вещи в дом.
— Теперь-то точно домой? — устало протянула я, удобнее устраиваясь на мягком диванчике.
Мы провели в торговом центре целый день, на улице было уже темно. Я дважды успела поменять Миле подгузники и покормить ее в комнате матери и ребенка. А еще я успела устать.
При этом, мной все равно больше овладевало другое ощущение. То ли радости, то ли удовольствия, я не могла понять, чего именно.
Вот так жили люди в столице? Или так проводили время семьи? Те, у кого был дорогой человек? Они вместе покупали вещи, обустраивали свое жилье, спорили, ругались, мирились и много шутили?
Удивительно, но это было неожиданно для меня. Впервой, если быть точнее. И я не столько о походе по магазинам, когда можно было покупать все, абсолютно все, что хочется. Я о том, что, кажется, я все-таки не знала, что такое семья.
Тетка растила меня и своих детей вместе, одинаково. Все мы жили под одной крышей. Делили жилплощадь, еду, досуг, но… семьей мы не были, это точно. Потому что семья интересуется друг другом, а у нас каждый был занят тем, чтобы выжить и выбраться из деревни. Каждый делал то, что нужно было для него. Все мы убирались, готовили, стирали, сажали огород. Мы ели и спали под одной крышей, деля друг с другом быт, но мы никогда не интересовались, как дела у другого.
— О чем задумалась?
— М? — Я бросила на Орлова лишь мимолетный взгляд, тут же переводя его на дочку.
Ресторан был другой, декорации менее семейными, поэтому я беспокоилась, чтобы Мила не проснулась и не распугала парочки, сидевшие за соседними столиками.
— Я говорю, ты о чем-то задумалась. И раз уж за обедом ты устроила мне сеанс психоанализа, теперь я подумываю о том, чтобы проделать с тобой тоже самое на ужине.
— Мстительный, — хмыкнула я. — Так и скажи, что это за пару черных носков, купленных для тебе в семейном магазине?
— Все может быть, — улыбнулся Орлов в ответ, откидываясь на спинку диванчика и устраиваясь поудобнее в ожидании заказанного ужина.
На удивление, после моей истерики в машине после неудачного выбора платья, он подобрел, и мы больше не ссорились. Макс вел себя просто, дружелюбно, с ним было легко и приятно находиться рядом.
— Как ты оказалась в моем особняке? — задал совершенно неожиданный вопрос Максим.
— Что? — поначалу я растерялась и переспросила его, но в разъяснениях тут же отпала нужда. — Я… я приехала работать в Москву. Через знакомую знакомых попала к вам в дом. Мне повезло и за меня заручились в агентстве, иначе не видать бы мне того места…
— А почему ты приехала в столицу работать, а не учиться?
Вот этот вопрос загнал меня в тупик. Я даже не подала документы в университеты. Сразу, как закончила школу, забрала аттестат, собрала немногочисленные вещи и поехала покорять Москву. Шутка. Зарабатывать деньги. Не все же было сидеть на шее у тетки.
— Ну… нужны были деньги, — я отвернулась, делая вид, что заинтересовалась меню. Благо, руки были свободны, Мила спала в коляске рядом, я лишь изредка ее покачивала.
— И? — снова спросил Максим, явно неудовлетворенный моим ответом. — Можно было совмещать учебу и работу. Так делают тысячи студентов по всему миру.
— Я… — Я нервно потеребила кончики меню и отложила его в сторону. — Что ты хочешь услышать?
— Правду, — просто ответил Орлов. — Хотя я и так догадываюсь, что к чему.
— Ну, прояви свои таланты, Фрейд, — съязвила я, складывая руки в замок перед собой.
— Ты побоялась провалиться. Испугалась, что тебя не примут ни в один университет. Ты неуверенная в себе, это чувствуется за километр. Почему? Вот здесь я без понятия. То платье, что я видел тогда, в твоей комнате, оно действительно было достойно восхищения. Ты умеешь делать то, чему теперь пойдешь учиться официально. Но при этом ты почему уверена, что не умеешь этого делать. Не парадокс ли? — Орлов усмехнулся, а моему ответу помешал официант, принесший нам по чашке кофе.
— Знаешь ли… — Я собиралась было выговорить Орлову все, что думаю о его «психологических» способностях, но затем вдруг поняла, что он, собственно говоря, прав.
— Очень увлекательно, — сострил он.
— Однажды… однажды тетя Лида очень сильно разозлилась на меня, — тихо начала я, погружаясь в вспоминания многолетней давности. — Вообще, она почти всегда злилась, это было ее обычным состоянием, но в тот вечер я не сделала чего-то, что должна была. Не помню, что именно… то ли не подмела в доме, то ли не помыла посуду, хоть убей, не знаю, — я покачала головой, отворачиваясь. — Она вернулась поздно, со второй работы, она подрабатывала в сборах урожая, чтобы скопить нам деньги к сентябрю... Я всегда добросовестно выполняла поручения и не только, потому что боялась наказания, но еще и потому, что всегда чувствовала себя обузой, которая должна отрабатывать свой кров и хлеб… Но в тот вечер я слишком увлеклась. Моя одноклассница попросила сшить ей платье «прямо, как из журнала» и обещала за него заплатить. Мне так хотелось его сделать идеальным, так хотелось заработать первые деньги в своей жизни, что я совершенно потеряла счет времени. Когда тетя Лида пришла
