вплотную подобраться к распухшему и пульсирующему клитору. Ее груди и живот вздымаются в такт тяжелому дыханию, она вздрагивает, ерзает на андреевском кресте, не в состоянии увильнуть от моих ласк.
Я целую упругие женские бедра с внутренней стороны, все ближе и ближе к заветной дырочке, касаюсь языком ее клитора, ловлю протяжные тихие стоны, одновременно согревая третью клипсу в связке, чтобы уже через несколько секунд прицепить на горячую пульсирующую плоть.
— Как ощущения? — и хитро ухмыляюсь.
— Хорошо, — я киваю, возвращаясь к ней между бедер, наклоняясь, целуя, утыкаясь головкой давно уже вставшего члена во влажную промежность, запуская внутрь сначала один палец потом два, три… Девушка ерзает, насаживается на пальцы, тихо постанывая, а когда я время от времени осторожно вытягиваю вверх спайку цепей — откровенно рычит от нахлынивающих ощущений где-то между болью и кайфом.
Наконец я врываюсь в ее горячее тело членом. Женя громко кричит, выгибается, инстинктивно сражаясь с цепями и ремнями, сковывающими ее обаженное тело, но уже через несколько мгновений крики покорно сменяются довольными стонами, и я принимаюсь нещадно долбить ее, зная, что теперь надолго меня точно не хватит, и дыхалка кончится раньше, чем в первый раз.
А все потому, что крыша — давно не на месте.
7 глава
ЖЕНЯ
Все ощущения сливаются в какой-то бешеный, совершенно нереальный и чертовски пьянящий коктейль. Я чувствую боль — но она нравится мне, она приятна до такой степени, что я жадно впитываю ее и хочу больше, больше…
Соски изнывают, зажатые металлическими прищепками, набухают, наливаются краской, вздрагивают от острых ощущений. Возбужденный клитор пульсирует, точно так же болезненно сдавленный клипсой.
Время от времени Олег тянет за сцепку, и все три прищепки впиваются в плоть с особенной остротой и болью, заставляя меня метаться и вскрикивать. Вот тольо цепи и ремни держат крепко — не вырвешься, и только голова ритмично двигается в такт толчкам по кожаной обивке андреевского креста.
Мои светлые волосы давно сбились в один сплошной комок, пот заливает глаза, в горле пересохло, голос окончательно сорван стонами и криками, пальцы рук сжаты в кулаки, а носочки вытянуты, как в строгой балетной позиции… Все мышцы напряжены до предела. Мне нечем дышать, я захлебываюсь. Олег трахает меня с такой силой и скоростью, что мне кажется даже, что он — не человек, а просто какая-то гребанная секс-машина, неустанная, неизбежная, смертельно опасная…
Он рычит, впивается в мои бедра сильными пальцами, снова тянет за спайку цепей, вызывая новую волну боли. Но сразу за болью приходит удовольствие. Оно растекается по мышцам и венам, бурлит в моей горячей крови, приближая меня к новому оргазму. Наконец мир вокруг вспыхивает искрами, взрывается фейерверками, и я бурно кончаю, пульсируя мокрым влагалищем вокруг мужского члена.
Вздрагиваю, кричу, повисаю безвольной куклой.
Мышцы во всем теле гудят.
Олег ненадолго замедляется, восстанавливая собственное дыхание и давая мне поймать ртом хоть немного воздуха, хотя тот давно пропах потом, смазкой, спермой и нашими оргазмами.
— Пощади, — хриплю я и тут же слышу нахальный хриплый смех у себя над ухом:
— Даже не надейся!
Он сдергивает с сосков и клитора прищепки, а потом тут же хватает груди ладонями, сминая пальцами чувствительную плоть. Я шиплю, вздрагиваю, подставляясь навстречу, насколько это возможно. Его руки скользят по моей покрытой испариной горячей коже, пересчитывают тонкие ребра, ласкают живот и бедра, вторгаются между ними…
Я инстинктивно пытаюсь свести ноги, но это невозможно, ведь я скована, перетянута ремнями и цепями. Ловкие мужские пальцы нащупывают мой клитор, и я снова отключаюсь от этого мира, отпуская всю себя на волю ощущений. Новый стон, новый толчок, и все начинается заново.
Когда я кончаю в третий или четвертый раз — считать сложно, — мир уже раскачивается с такой скоростью, что я не понимаю, где реальность, а где фантазия. Я хлопаю ресницами, просто пытаясь снова четко увидеть окружающее меня пространство.
— Прости, что не смог дольше, — фыркает Олег, сдергивая с опавшего члена презерватив, наполненный молочно-белой спермой.
— Что-о-о?! — протягиваю я хриплым голосом, не до конца понимая, что он имеет в виду.
— Обычно я могу дольше, — объясняет мужчина терпеливо и совершенно спокойно. — Но сегодня у меня просто съехала крыша. Ты невероятна…
— Ну уж нет! — я захлебываюсь собственными словами. — Пожалуйста, не надо дольше…
— Надо, — он улыбается, наклоняется ко мне и целует в губы, а потом принимается развязывать путы. Через минуту он уже переносит меня на постель, и я блаженно вытягиваюсь во весь рост на прохладных простынях:
— Как же хорошо…
— Понравилось? — спрашивает мужчина.
— Да, черт возьми!
Во всем теле чувствуются кайф и расслабление, и я просто не имею права ханжески об этом молчать… Секс — это охуенно.
— Отлично, — Олег улыбается. — А ведь мы только начали…
— Ты ненормальный.
— Ты говоришь это уже раз пятый за вечер, — усмехается мужчина.
— Потому что это правда! — возмущаюсь я.
— Лааадно, — протягивает он. — Принести тебе воды?
— Да, пожалуйста.
Через пять минут он возвращается в игровую с графином воды и двумя стаканами. Я пью жадно и быстро, а потом прошу еще.
— Водохлебка! — смеется мужчина, наливая мне послушно второй стакан.
— Это ты виноват! — ворчу я и пью опять.
— Ну да, конечно…
— Ты правда поможешь мне с работой? — спрашиваю я неожиданно.
— Да, конечно, — Олег кивает. — Утром тебе нужно на уроки, верно?
— Ага.
— Во сколько ты заканчиваешь? — спрашивает он.
— У меня шесть уроков, — вспоминаю я, мельком заглядывая в расписание на смартфоне, потому что без подсказок моя голова сейчас совершенно не соображает. — Шестой закончится в четырнадцать сорок.
— Отлично, значит, в четырнадцать сорок пять моя машина будет ждать тебя у главного входа в школу, — говорит Олег.
— Может, не надо так… откровенно? —
