задранным носом прохожу мимо этой сладкой парочки.
Не хватало ещё захлебнуться от ревности к этому бабнику.
Антон
– А что замерли, блин? – громкий свисток разрывает перепонки и я морщусь.
Тренер сверлит нас злющим взглядом, и явно ждет от нас чего-то сверх наших возможностей.
– Чумак, Морозов, вы там что притаились? – очередной свисток, и пацаны зашуганно пригибаются, оборачиваясь.
А я сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться при виде их офигевших глаз.
– А что мы делать должны? – рискует подать голос Чумак, и в него тут же прилетает мяч со стороны тренера.
Чумак громко охает.
– Бегать. Отрабатывать удары. У нас вон до сих пор связка Рязнов – Бородин не отработает никак.
Дергаюсь от своей фамилии и вопросительно выгибаю бровь.
– Что вылупились? Вот этот вот вальс с мячом оставьте за пределами зала. Бородин, где твои хваленые подачи? А ещё лучшим атакующим признан. Что-то не видно.
Я понимаю. Что тренер сейчас пытается нас вывести из себя и разозлить, чтобы подогреть боевой дух. И у него получается, судя по стиснутым кулакам Бородина.
Яр стреляет в меня острым взглядом, на что я отвечаю только безразличным пожатием плеча.
– А ты что стоишь, руки на пояс? – а вот это уже ко мне, – Где подачи-то четкие? За работу!
Свисток и пацаны разбегаются по площадке.
– Бородин, – снова подает голос тренер, – отрабатываешь силу подачи. Рязнов, – утыкает в меня палец, – отрабатываешь скорость.
– Не понял, – стою откровенно туплю.
Тренер громко вздыхает.
– Объясняю на пальцах, – тренер приближается ко мне, тыкает в сторону и орет чуть ли не в ухо, – ты встаешь туда! Бородин встает туда и подает. Твоя задача – перехватить.
– А-а-а-а.
– Бэ. Вперед и с плясками.
Бородин кивает головой, готов ли я. Киваю и сосредотачиваюсь на мяче, который Яр сейчас подкидывает в руке.
После шестого круга моя дыхалка изрядно подустала. Ноги гудят от бега, но тренеру мало.
– Давай, Бородин, уже почти так как ты умеешь.
Свисток и Бородин снова подает, а я цепляюсь взглядом за открывающуюся дверь и входящую в зал Нику.
Глаза мои лезут из орбит. Какого фига она тут забыла?
Мой взгляд мечется от неё к летящему мячу и в башке взрывается мысль, что если он прилетит в Нику, то пару ребер он её может сломать. Потому что, что бы там ни говорил тренер, а бросок у Бородина если он в запале, неслабый.
А перехватить мяч я, кажется, не успею. Именно потому, что отвлекся. Поэтому один выход, его перегнать.
Срываюсь с места и набираю скорость, мысленно молясь успеть. Даже жалею, что Яр подает так, что мяч все на пути сметает.
На всем ходу сношу Нику с ног, и мы впечатываемся в стену. По залу прокатывается её возмущенный визг, который грозит лишить меня слуха.
Мяч обжигает спину. Шиплю смотря в огромные голубые глаза.
Пытаюсь отдышаться.
– Рязнов, ты выжил или тебя там в стену впечатало?
– Живой, у тебя и получше подачи были, – сдавленным голосом пытаюсь ответить Яру.
– Че, блин? – почти над ухом возмущенно орет Яр.
– Ой, иди пасись, – отмахиваюсь.
– Бегу и падаю, – язвит Яр, но отходит.
Отлипаю от затаившейся Ники. Хотя хочется совсем противоположного. Прижаться к ней и впечататься лбом в стену над её головой.
– Ты какого тут забыла? – в голос проникает злость.
Руки потряхивает от волнения за эту дурочку. Если б не успел, то её расплющило бы. Даже у меня вся спина горит от удара.
– Я, – Ника опускает глаза на пол и сглатывает, когда натыкается на лежащий у наших ног мяч, – к тренеру шла.
– А ты не знала, что тут сейчас мы? И что нельзя просто взять и припереться в зал, – голос звучит резко.
Я прекрасно понимаю, но не могу взять себя в руки и успокоиться. Сердце в груди грохочет так, что оглушает.
– А что ты меня отчитываешь, как маленькую? – Ника отмирает и голубые глаза вспыхивают привычной враждебностью.
– Потому что ты хоть понимаешь, что могли твою светлую головку снести. На чем бы ты прическу свою носила потом?
Ника открывает рот, а до меня только после сказанного доходит смысл.
– Да ты…
Ника толкает меня, и я не сопротивляясь делаю шаг назад.
– Ника, – пытаюсь поймать её за руку, но она проворно одергивает её.
– Даже не думай меня трогать, увалень. Вообще, забудь про моё существование, придурок.
Дверь с грохотом закрывается, а я прикрываю глаза.
Меня ощутимо хлопают по спине, и я шиплю от новой волны боли.
– Да ты силен, мужик, – голос Морозова ещё сильнее выводит из себя, – сначала спас девчонку, а потом унизил. Знай наших!
– Все сказал? – скидываю его руку и слышу грубый смешок.
В раздевалке прислоняюсь спиной к прохладной дверце шкафчика и роняю голову на грудь.
Красавец, нечего сказать!
Ника
В комнате появляется Снежана и я отвлекаюсь от прослушивания очередной аудиокниги. Выдергиваю наушник и встаю с кровати.
– Снежан, – замолкаю, когда ловлю на себе настороженный взгляд одноклассницы.
Нервно заправляю волосы за ухо и пытаюсь избавиться от этого неловкого чувства. С каких пор мне некомфортно просто разговаривать с людьми?
Снежана переминается с ноги на ногу, и я непроизвольно делаю то же самое.
– Что, Ник? – выгибает вопросительно бровь, а я сглатываю комок.
Откашливаюсь и пытаюсь сформировать вопрос.
– Я хотела у тебя спросить, как дела с реабилитацией после операции? – киваю на ногу.
Ей не так давно сделали операцию после травмы, которую она получила, занимаясь в группе поддержки команды старой школы.
На лице Снежаны мелькает удивление, но она быстро берет себя в руки.
– Все хорошо. Врач дает позитивные прогнозы, – она неуверенно улыбается.
И мне совсем уж неожиданно становится легко при виде этой искренней эмоции.
Находясь рядом с такими людьми, как Вика забываешь, что искренние и простые люди никуда не делись.
– А что такое? – Снежана внимательно следит за мной, и мне становится неловко от того, что я успела сотворить с этой девчонкой в свое время.
Неловко и стыдно. Но прошлое уже не отмотать, и сейчас
