руки на груди и уголок рта кривится в недовольстве.
Делаю глубокий вдох, все же на секунду соединяясь с Антоном в области груди.
Антон опускает глаза и сглатывает. Возвращает взгляд обратно на мое лицо, но я успеваю заметить это мимолетное движение.
– Ну? – словно искуситель нависает надо мной.
Я есть на Л - и - т - м - a - p - k - e - т
А я понимаю, что не смогу. Крик предательски застревает где-то в горле и нет никаких шансов исполнить свою же угрозу.
– Не рискнешь же, – Антон поднимает руку и касается моей щеки костяшками пальцев.
Дергаюсь будто обжегшись.
– Давай быстрее, Антон. У меня нет времени слушать твои бредни и смотреть на твою довольную рожу, – голос становится резким от навалившихся эмоций.
В голубых глазах мелькает удовлетворение.
Стискиваю кулаки и боль на ладонях заставляет меня встрепенуться и прийти в себя хотя бы немного.
И тут происходит вообще непонятное. С Антона моментально слетает вся его уверенность. Он ерошит светлые волосы и смотрит на меня как-то даже затравленно.
И такой его вид заставляет меня растеряться. Стоим с ним друг напротив друга и таращимся как впервые встретились.
Антон моргает и откашливается.
Отмирает.
– Ник, я хотел, – снова замолкает, собирается с силами, – ну, в общем, извиниться за резкие слова.
Шумно выдыхаю.
– Все?
Он недоверчиво выгибает бровь и всматривается в мое лицо. А в этот момент стараюсь не показать истинных чувств.
Потому что никто его так просто не собирается прощать. Никому я не позволю сначала меня унижать почти при всем классе, а потом как ни в чем ни бывало ловить меня и просить прощения.
– А что ещё?
– Пошел ты, – шиплю ему в лицо и отталкиваю.
– Ника, – выскакиваю из темного угла и чуть ли не сношу с ног Вику.
Она провожает меня удивленным взглядом.
Но у меня нет никакого желания думать и анализировать, что она тут делает и что успела увидеть или услышать.
– Эй, ты что, широкая, что ли? – летит мне вслед возмущение бывшей подруги.
Мысленно посылаю её на все четыре стороны и направляюсь в раздевалку.
Хоть я и не люблю танцы, но сейчас часовая тренировка должна сыграть на руку и привести мысли в порядок.
Хотя внутри все бурлит словно лава, которая никак не найдет выход.
Вот же гад!
На тренировке все же удается отвлечься от мыслей об этом увальне.
Проходя мимо Вика ощутимо толкает меня в плечо. Спотыкаюсь, но чудом удается поймать равновесие.
– Смотри, куда идешь, – потираю плечо, которому неслабо досталось.
– Ой, это ты, – Вика делает вид, что она меня не заметила.
Но она никогда не выделялась актерскими талантами.
Разворачивается на пятках и задумчиво накручивает прядь на палец.
Я уже собираюсь обойти её и отправиться по своим делам. И плевать, что планов у меня сегодня больше нет. Компания Вики мне сейчас абсолютно не нужна.
– Бедная, Никочка, – лживое сочувствие неприятно ударяет по перепонкам.
Замедляю шаг и слежу за тем, как Вика идет вперед спиной, не сводя с меня взгляд.
– Что тебе от меня нужно?
Становится неприятно. По спине прокатывается липкий холод, заставляя меня передернуться.
– Да ничего, – Вика усмехается и разворачивается.
Я успеваю расслабиться. Поверить, что она все что хотела, сказала и оставит меня в покое.
Но её следующая фраза выбивает пол из под ног.
– Видимо, ты реально полный ноль, раз Антоша даже не стал с тобой нянчиться. Не зря же Снежная королева. Ну ничего, я его утешила. А тебе бы стоило немного ослабить самоконтроль, а то слышала я, как парни между собой обсуждали, что ты настолько холодная, что даже от поцелуев замерзнуть можно.
– Чего? – онемевшими губами переспрашиваю, не веря ушам.
– Что? – Вика снова оборачивается и невинно хлопает глазками, – Ой, я это в слух сказала, да? Вот я дурочка.
– Вика, – одергиваю её кривляния.
– Мне пора. Чао. Все тайное рано или поздно становится явным. Так что подожди немного, подруга.
Вика испаряется, но внутри меня уже поселяется непонятная тревога.
* * *
Дорогие мои, временно выключила комменты, чтобы вы не обижались, что не всегда могу ответить))
* * *
Сижу на кровати и гипнотизирую телефон. Собираюсь с силами, чтобы позвонить маме и сказать, что нужно на прием к врачу приехать вместе.
Но отчего-то тяну и не могу никак решиться на этот разговор. Входящий звонок заставляет меня дернуться. Глаза лезут на лоб, когда вижу мамин телефон.
Она словно почувствовала мои метания и решила позвонить сама.
Стискиваю телефон в руке и отвечаю.
– Вероника, – мамин голос звенит от напряжения и раздражения, и я морщусь, – я не понимаю, почему мне звонит тренер и говорит, что ты брала перерыв в тренировках? И почему я узнаю это от тренера, а не от тебя?
Привычные претензии льются на голову, как холодный душ.
Жду, пока поток вопросов иссякнет, чтобы спокойно рассказать все, что происходит сейчас в моей жизни.
– Что ты молчишь? Я плачу за тебя, позволяю тебе учиться в лучшей школе, а ты вместо того, чтобы упорно работать над собой, просто берешь и забиваешь на танцы.
Прикрываю глаза и стараюсь выдохнуть потише, чтобы ещё и этим не раздражать мамочку.
– Мам, можно мне сказать?
Он замолкает, и по её сопению прекрасно понимаю, что ей не понравилось, что её посмели перебить.
– Говори.
– Если ты помнишь, я тебе говорила, что мне нужно пройти обследование и выяснить почему мне не так давно становилось плохо.
– И что? При чем тут это?
Зажмуриваюсь до красных вспышек и считаю до трех, чтобы поборот желание встать и приложиться лбом о стену.
Даже не приложиться, а хорошо так подолбиться, потому что это невыносимо. Кажется, что достучаться до стены и то проще, чем до моей матери. А уж вызвать сочувствие, так и подавно.
Посторонние люди быстрее проникаются, чем родная мать.
– При том, что тренировки прервать мне посоветовал доктор. По показаниям.
– И чем же он это обосновал? – продолжает наседать на меня мама.
Укладываюсь на кровать и подтягиваю колени к груди. Хочется стать маленькой и не чувствовать сейчас такую опустошенность.
От безразличия. От одиночества, которое
