Она возвращается к «правописанию». И улыбка опять начинает играть на губах.
— Понятно, — бросаю я коротко, — А сказку на ночь читать?
Настя кивает:
— Конечно! Про снежную королеву.
Я усмехаюсь. Но молчу.
Она идёт в коридор. И начинает натягивать шарф. Обуваться. Я выхожу вслед за ней.
— Так ты во сколько вернёшься? — уточняю. Ведь я так и не услышал ответ!
— Как пойдёт, — отвечает Настя. В зеркале её отражение мне улыбается.
Я веду языком по губе:
— А где Деня?
— С ребятами, где же ещё?
— Мм, — я смотрю на её торопливые сборы. На то, как она вынимает помаду, касается губ маленькой кисточкой. На них остаётся слегка влажный след…
— Ой, я обулась! Подай мне, пожалуйста, ключ от машины, — произносит она. И тычет пальчиком в сторону зала.
Я машинально киваю. Иду туда. Вижу ключи на столе. Точнее, ключ! И брелок. Но как будто другой? Тоже в форме сердечка. Но на моём было слово «люблю»…
— Они на столе должны быть, на журнальном! — кричит из коридора Настя.
Я возвращаюсь рассеянно.
— Эти?
— Ну, а какие ещё? — отвечает она.
И у меня возникает какое-то странное чувство. Будто я оказался в другой, параллельной реальности. Вроде всё — то же самое! Но не всё…
— Ну, пока, — прощается Настя. И её капюшон ускользает за дверь.
Дианка наверху лепечет с подружкой по телефону. Я прислоняюсь к стене. Слышу вполуха:
— Да, прикинь! А она не в курсе, что он встречается с её подругой? Вот это будет пипец, когда Светка узнает.
Решаюсь войти:
— Привет!
Динка бросает подружке:
— Ой, папа пришёл. Я тебе перезвоню, — встаёт, обнимает, — Привет, па!
— Ну, кто с кем встречается? — узнаю я по ходу. И сажусь в кресло-грушу. Которое сам подарил. Замечаю, что выцвело.
— Да, эт мы сериал смотрим, ты не знаешь, — отвечает она.
Но смутное беспокойство терзает меня изнутри:
— Интересный?
— Ага, — отвечает Диана. И, найдя на смартфоне какое-то фото, демонстрирует мне, — Вот, это конкурс! А это я.
Я смотрю на экран. И вижу какую-то девушку. На лице макияж, кофточка оставляет открытым живот.
— Это ты? — увеличиваю я снимок.
— Ага, заняли первое место, — хвастает дочка.
«Ещё бы», — думаю я. В таком виде на сцену…
— Так, про что, говоришь тот сериал? — вопрошаю задумчиво.
— Какой? — хмурится Динка.
Овалом лица она в Настю. А цветом — в меня. Красивая вышла девчонка! Это и радует и пугает одновременно. Будто только сейчас я вдруг понял, как она повзрослела.
— Ну, тот, который ты смотришь.
— А! — бросает она, словно вспомнила. Так значит, речь шла о сериале? Или всё-таки, нет?
— Да, про всякое, — отвечает расплывчато.
Но я уже знаю ответ. Про любовь!
Пару часов пролетают, как выстрел. И дочь начинает зевать. Я знаю, она притворяется. Чтобы скорее вернуться к подружкам и обсуждению их «сериала». Видимо, школьная мелодрама? А с отцом ей болтать уже не о чем!
С лёгкой досадой встаю, оставляю на тумбочке пару банкнот на «карманные».
— Спасибо, папуся, — воркует дочура, и целует меня на прощание.
Дверь внизу хлопает, и я понимаю, что сын уже дома. Выдыхаю, прежде, чем встретиться с ним. Хотя знаю заранее, чем ограничится встреча. Суховатым: «Привет», и презрительным взглядом с его стороны.
Так и происходит. Пытаюсь спросить:
— Как дела?
Он отвечает:
— Нормально, — и, минуя меня, направляется в кухню.
Я понимаю, что должен сказать ему что-то. Но что? На ум не приходят слова. Почему-то сейчас я не могу подыскать ни одно. Мне проще толкнуть на собрании речь, чем пробудить интерес у Дениса.
И поэтому я ухожу. Возвращаюсь в квартиру, где пусто. И понимаю, как здесь хорошо. Одному! В тишине. Ногой наступаю во что-то мягкое. Включаю свет…
— Твою мать!
Пока я вытираю салфетками гадость с подошвы, Джек появляется из темноты. Я забыл его выгулять! Два раза. Два!
— Я давал тебе шанс! — объявляю ему.
Но он только ухом ведёт. Равнодушный к угрозам. Пока собираю говно, вспоминаю ту женщину. Интересно, Снежана тоже так делала? Ходила за псиной с пакетиком? Она никогда не говорила об этом!
— Завтра отправишься обратно на передержку, ты меня понял? — ставлю в известность собаку.
Джек уходит, хромая. Ложится у батареи. И во взгляде читается: «Лучше уж там, чем с тобой».
Глава 18. Настя
Теперь каждое свидание Витя начинает отчётом. Рассказы об успехах Дениса мне льстят. Я горжусь им, как мать! Но как женщина очень хочу, чтобы он прекратил говорить о ребёнке. Так как это, увы, убивает любовный настрой.
— Твой пацан молодец, — завершает свои излияния Виктор, — И девчонка что надо у него!
— Девчонка? — я замираю.
— Ну, эта… как её? — щёлкает пальцами Витя, — Танюха, кажется?
Я отстраняюсь:
— Ты знаешь её?
— Так это… Денис познакомил, — пугается Витя, — А что?
Я прикрываю свою наготу. В процессе, пока он болтал, мы оба разделись. Залезли под плед. И уже приготовились к «действу». Я-то не знаю, а вот Витя готов!
— Отлично! — вздыхаю, — С тобой познакомил, а с матерю, значит, не надо.
Эта новость сбивает моё настроение в ноль. Я сцепляю руки в замок на груди. Теперь не до секса!
— Да… там случайно вышло, — тушуется Витя, поняв, что сморозил какую-то глупость, — Я дал ему порулить чуток! А тут она на остановке стояла. Ну, мы и подбросили…
Все прочие фразы меркнут. Мой разум цепляет одну:
— Порулить? Ты дал ему порулить?
Витя сидит, озадаченно глядя. Обратно слова не возьмёшь.
— Ну, я так… на окраине. Там безопасно.
Слабое оправдание! И я нападаю:
— Ты позволил ему сесть за руль? Но ему же шестнадцать!
Витя, совсем не смутившись услышаной цифры, пожимает плечами:
— И что? Мотик водят с шестнадцати лет.
Я буквально взрываюсь. Встаю, позабыв о своей наготе:
— Да мне плевать, что там водят! Ты должен был спросить у меня!
— Ну, извини, — едко фыркает Витя.
В этот момент я почти ненавижу его! Чему он ещё обучает Дениса? Может быть, вместо ремонта, они вечера напролёт, курят травку и шпилят девчонок?
— Я понять не могу, ну чего ты так взвилась? — он встаёт, демонстрируя весь свой «любовный настрой», — Ну, порулил пацан! Перед девчонкой своей козырнул. Что такого?
Но я непреклонна в своём осуждении. Представить себе не могу, как Денис за рулём его Хонды. А если он газ перепутает с тормозом? На окраине, как же! А Таню они тоже нашли на окраине? Он в городе ездил! А там просто ужас, какой кавардак!
— Конечно, тебе не понять! У тебя нет детей! — бросаю ему обвинения. И с опозданием думаю: «Зря».
— Я просто хотел, — он садится в изножье постели, — Хотел заслужить его дружбу. Перегнул, может, знаю! Но я всё держал под контролем.
Я смотрю на него. Ощущаю, как гнев оседает. Он и сам ещё глупый мальчишка! Лет тридцати с небольшим.
— Да куда уж? — язвительно фыркаю, — Он и так про тебя говорит постоянно. Но вот об этом, — грожу ему пальцем, — Об этом он мне не сказал!
— Ну, так! Кремень! — оживляется Витя, — Только ты это… Насть? Ты его не ругай.
Я сажусь рядом с ним. Как бы виновато ни звучал его голос, но я всё ещё зла:
— Если ты поклянёшься так больше не делать.
Он, улыбнувшись, кивает:
— Клянусь! — и, опрокинув меня на постель, накрывает собой.
Мы занимаемся сексом. И постепенно всё меркнет, под властью его ненасытных дурманящих ласк. А после я тихо лежу. Утомлённая, влажная, жаркая. Льну к нему всем своим телом.
— Интересно, — голос у Вити ленивый, а пальцы лежат у меня на плече, — А какие у нас могли бы быть дети? Наверно, красивые.
Я замираю. Стараюсь не выдать себя.
— Дети? — смеюсь, — Ты серьёзно?
— Ну, а что? — удивляется он.
— Вообще-то мне сорок вот-вот, — говорю и грустнею.
— Да ладно! — хмыкает Витя, — А я думал, тебе двадцать пять?
