По крайней мере, обычно.
— Я не против.
Он укоротил шаг и позволил мне задавать темп.
— Кому ты купил разделочную доску? — спросила я, пока мы шли по кварталу.
— Моей маме.
— Почему бы тебе не поехать домой? Отдай ей её завтра.
— Она завтра работает. Мы вместе празднуем сочельник.
— Остин, — я остановилась, качая головой. — Поезжай домой. Пожалуйста. Будь со своей семьёй.
— К тому времени, когда я приеду вечером, она уже будет спать. Ей рано вставать на работу.
— Оу.
Он подождал, пока я продолжу идти. Он всегда так делал. Я не была уверена, было ли это частью руководства телохранителя или он просто проявлял уважение, но мне нравилось, что он всегда прикрывал меня.
— Чем занимается твоя мама? — спросила я, но не ожидала ответа. Остин редко говорил о себе и своей личной жизни.
— Она медсестра. Ей нравится работать в праздники, потому что ей платят её зарплату и ещё половину. А поскольку мы с братом уже выросли, нам всё равно, праздновать в сочельник или в день Рождества, или когда угодно.
— А, — я кивнула. — А твой отец?
— Он умер.
— Мне жаль.
Как ты любопытна, Клео.
— Не стоит. Это было давно, когда я был маленьким. Он был пожарным и погиб при исполнении служебных обязанностей.
— Я всё равно не должна лезть не в своё дело. Я…
— Всё в порядке, Клео.
Клео. Как мне нравилось звучание моего ими на его устах, когда он не злился на меня. Это было похоже на глубокую, резонирующую ноту. Музыкальную и знойную.
Мы прошли мимо ещё одного открытого магазина, и витрина поманила меня внутрь. Это был ювелирный магазин, специализирующийся на серебре. Я нашла красивый браслет с овальным бирюзовым камнем в центре. Я купила его для Бринн, а затем пару серебряных серёжек для себя. Всё это время Остин стоял у выхода, ожидая, когда я закончу.
К тому времени, когда мы добрались до окраины центра города, движение на Главной улице оживилось. Солнце нагрело дорогу, и, когда проезжали машины, их шины скользили по снегу.
— Мне нравится Куинси, — сказала я, когда мы перешли улицу и направились к отелю. — Он очарователен.
— Их аэропорт оставляет желать лучшего, — ворчал Остин.
Я рассмеялась.
— Он совсем крошечный.
Мой полет сюда потребовал трёх пересадок. Одна из Калифорнии в Солт-Лейк, затем из Солт-Лейк в Миссулу. Последний перелёт до Куинси был на винтовом самолёте, и я всё время держалась за подлокотник. Тридцать минут показались мне тремя часами.
Я махнула рукой в сторону «Элоизы».
— Мне нравится, что самое высокое здание в центре города — это гостиница.
Она гордо возвышалась над улицей, являясь её центром, но по сравнению с заснеженными горами вдалеке она была просто камешком. На стене, обращённой в нашу сторону, кирпичный фасад украшал большой венок.
Гирлянды украшали Главную улицу, сверкая в ярком свете. В каждом из магазинов, мимо которых мы проходили, были праздничные витрины. Даже те офисы, которые были закрыты, казались полными праздничного настроения.
— Именно таким должно быть Рождество, — сказал я. — Праздничным, но спокойным.
— Согласен, — Остин кивнул.
— Возможно, это первое, в чём мы когда-либо были согласны. И это определённо самый длинный разговор, который у нас когда-либо был.
— Нет, это не так.
— Да, это так.
— А как насчёт всех тех дней, когда я был в пекарне и приводил охрану в порядок?
— Разговор о камерах и протоколе выхода — это не разговор, — я подняла руку, прежде чем он смог возразить. — Всё в порядке. Я знаю, что я тебе не нравлюсь. Я просто надеюсь, что мы сможем поладить, пока мы здесь.
— Дело не в том, что ты мне не нравишься, Клео.
— Конечно в этом, — я пожала плечами, делая вид, что правда не причиняет боли. — Но я ценю твою преданность моему отцу и нашей семье. Особенно когда это означает, что тебе приходится терпеть меня.
— Это не…
Остин провёл рукой по волосам и заколебался. Возможно, он хотел солгать, сказать, что я не была для него большой занозой в заднице. Но мы оба знали, что это была бы ложь, поэтому в предсказуемой форме Остин просто промолчал.
— Думаю, я пойду внутрь, — я указала на отель.
Несмотря на пальто и солнечный свет, тепло от сидра выветрилось, и холод пробрался в мои кости.
— Я собираюсь отправиться на заправку в этом квартале. Куплю несколько туалетных принадлежностей. Ты будешь в номере?
— Вообще-то, я собираюсь посидеть в холле. Может быть, почитаю на телефоне у камина.
— Пожалуйста, не убегай. Напиши мне, если у тебя изменятся планы.
— Обязательно, — пообещала я.
— Тогда увидимся через некоторое время.
Кивнув, он повернулся и зашагал по улице.
Длинные ноги Остина поглощали тротуар, а когда он засунул руки в карманы пальто, его плечи казались шире, чем когда-либо.
Не смотри на его задницу. Я смотрела. Как я могла удержаться от быстрого взгляда? Любоваться на идеально вылепленный зад Остина было моим подарком себе на Рождество.
К счастью, он ничего не заметил. Он был слишком занят тем, чтобы между нами было полгорода Куинси.
Уф. Эта дурацкая увлечённость. Самое печальное, что, сколько бы он меня ни оскорблял и сколько бы раз мне ни приходилось бросать ему в голову что-нибудь, я не хотела, чтобы эта увлечённость заканчивалась. Я ещё не встретила мужчину, достойного занять место Остина в моих фантазиях. Даже если он иногда и был придурком и вечно ворчал, он всё равно был мечтой.
Вздохнув, я вошла внутрь. В холле отеля было тепло и уютно, но с каждым шагом мне всё больше казалось, что я нахожусь не в том месте. Правильнее всего было бы собрать вещи Остина и привезти его домой в канун Рождества.
Я прошла к одному из диванов, расположившись перед камином, и достала из сумочки телефон, чтобы поискать рейсы. Один был. Последний рейс из Куинси в Лос-Анджелес должен был вылететь через десять минут. Мы не успеем.
Но что, если мы поедем в более крупный город? Я проверила варианты перелёта из Миссулы. Последний вылетал в восемь вечера. Ехать два часа, и рейс доставит нас домой после полуночи, но он будет дома на Рождество. Если мы выйдем в течение следующего часа, то сможем успеть.
Я вскочила с дивана, собрала свои вещи и трусцой побежала к лифту. Прошла целая вечность, прежде чем он спустился в вестибюль. Поторопись. Быстрее. Наконец, лифт просигналил, и я шагнула внутрь, нажав кнопку четвёртого этажа. Двери никогда не закрывались так медленно. Поездка наверх была мучительной.
Протиснувшись в двери, я помчалась
