Я сажусь и смотрю на мистера Мерфи до конца урока. Он притворяется, что не замечает этого, но я знаю, что это так. Его улыбка выглядит немного натянутой, а на лбу выступает пот, несмотря на прохладную осеннюю погоду.
Остальная часть нашей первой недели после возвращения прошла примерно так же, без происшествий, но немного странно, немного не в себе. Это похоже на то, что студенты чувствуют, что прямо у них под носом назревает загадочное убийство. На самом деле я удивлена, что добралась до выходных целой и невредимой.
Ну, относительно невредимой. Учитывая, что ограничительные меры вступили в силу в полном объёме, Натан дышит нам в затылок, а мой отец обращается со мной как с правонарушителем, это были не очень захватывающие пять дней.
— Клянусь, я могла бы закрыть глаза и не просыпаться целый месяц. — Я плюхаюсь в старое кресло Росса в вестибюле комнаты Студенческого совета и откидываю голову на спинку сиденья. Его работа намного сложнее, чем я думала. Точнее, я понятия не имела, насколько увеличила свою рабочую нагрузку, согласившись на работу личного помощника в Студенческом совете. Это работа, которой у меня больше не будет, если мы не выиграем выборы на следующей неделе. Каждый парень должен баллотироваться отдельно на свою должность, хотя, судя по тому, что я слышала о прошлых годах, конкуренция абсолютно нулевая.
Ну знаете, за исключением недавно умершего Джейсона.
— Вспомни первый год, когда мы это делали, — говорит Рейнджер Черчу, когда последний из них начинает варить свежий кофе на столике в углу. — До того, как близнецы перевелись сюда. Секретарём у нас был этот идиот Джеральд Майкел, а казначеем — его тупоголовый лучший друг. Какой кошмар.
— Джеральд Майкел обычно приносил на собрания кофе без кофеина, — молвит Черч, прищуривая глаза таким образом, что это определённо неприемлемый и непростительный поступок. — Он мне никогда не нравился.
Он оборачивается, чтобы посмотреть на меня, с пустой кружкой в руке, может быть, держит её по привычке?
Последние пять дней мы крутились вокруг того факта, что, во-первых, технически помолвлены; во-вторых, живём в одной комнате; и в-третьих, встречаемся. Это было немного неловко, но в хорошем смысле, в смысле у меня в животе как бы порхают бабочки.
— Тебе кто-нибудь уже поднасрал из-за нашей помолвки? — спрашивает Черч, когда дверь открывается и входят Спенсер и близнецы, нагруженные посудой со вчерашнего заседания Кулинарного клуба. Мы готовимся к весеннему соревнованию по выпечке против Академии Эверли для девочек. Ну, знаете, при условии, что мы все тогда будем ещё живы.
— Не совсем, — начинаю я, прокручивая пальцем кольцо на своей руке. Клянусь, всякий раз, когда я прохожу мимо папы в кампусе, его взгляд устремляется прямо на него, и он раздражённо ощетинивается. Лицемер. Маме было девятнадцать, когда она родила меня, и к тому времени они были женаты уже несколько месяцев. Кроме того, папе было за тридцать, когда он начал встречаться с моей матерью-подростком. У него действительно нет прав для подобных разговоров. — Марк назвал меня педиком-золотоискателем в понедельник, это считается?
— Давайте надерём ему зад, — говорят близнецы, и я улыбаюсь. Это что-то вроде их девиза или что-то подобное.
— Это выходит из-под контроля. Раньше Марк знал, как соблюдать правила, но теперь он просто оскорбляет нашу девушку, и это сходит ему с рук? Мне это не нравится, — говорит Спенсер, складывая руки за головой и сильно хмурясь.
— Не забудь, — произносят близнецы, поднимая каждый по одному пальцу в воздух. — Он виновен. Мы в этом уверены.
— Раньше вы уже говорили это, — бормочет Черч, наконец наливая кружку кофе, а затем, вопреки своему обычному характеру, приправляет его сливками и сахаром, прежде чем подойти и встать передо мной. Он протягивает кружку, в то время как остальные четверо парней таращатся на нас так, словно у нас на глазах только что начался дикий гон. На этот раз, когда Черч протягивает мне чашку и старается, чтобы наши пальцы не соприкасались, я переплетаю их с его, и он замирает совершенно неподвижно. Наши глаза встречаются, и между нами пробегает горячая нить напряжения, невидимая, но всё равно мощная. — Я много думал о нём. О нём и всех других наших подозреваемых, и вот что у меня есть.
Черч отдаёт кофе мне в руки и отходит, в то время как Спенсер перекидывает галстук через плечо и прислоняется спиной к одной из стен, открывает крышку контейнера и достаёт свежеиспечённое печенье с патокой. Нашей кулинарной темой на этой неделе была осенняя свежесть. Бе. Разве не понятно, что всё это выдумал Рейнджер? Он даже сделал миниатюрных белочек из помадной массы, чтобы наклеить их на некоторые кексы. Не думайте, что я пропустила, как он покраснел, разглядывая их прелесть.
P.S. У них ещё были блестящие хвостики.
— И что? — спрашивает Тобиас, усаживаясь на скамейку и опуская ноги на пол. Когда Мика садится рядом с ним, он скрещивает ноги, и я улыбаюсь. Здесь особо нечего сказать, верно? — Каков вердикт, господин президент? — он достаёт печенье с «M&Ms» из отдельного контейнера, выбирает голубые «M&Ms» и затем отдаёт их своему брату. Мика делает то же самое, но передаёт зелёные Тобиасу.
— Семья Марка посещала Адамсон с самого начала, — говорит Черч, пока я прихлёбываю кофе, жалея, что не могу снять повязки, но зная, что сегодня у нас студенческие собрания. Моя работа — это регистрировать каждого человека, заносить имена и жалобы в компьютерную систему, а затем направлять их к парням на встречу. Как только они закончат, я должна добавить разрешение — если таковое имеется — в личное дело студента, указать, как долго он находился в комнате, а затем выполнить все необходимые поручения. В понедельник мне пришлось пойти и сбросить комбинации замков на пяти разных шкафчиках. Конечно, я никуда не могу пойти одна, поэтому Спенсер пошёл со мной, и мы, возможно, целовались, а возможно, и нет, в укромной нише по пути.
Полагаю, сейчас я немного бесполезна как ассистент, но ребята всё равно хотят, чтобы я была здесь, а я слишком эгоистична, чтобы сказать «нет».
— И, что достаточно интересно, то же самое и с семьями Селены и Астер. — Черч наливает себе чашку чёрного кофе и оборачивается. — Под началом, конечно, я подразумеваю с тех пор, как в этом кампусе состоялось самое первое занятие. У всех них есть предки, которые раньше работали в аббатстве, которое было здесь до того, как его превратили в школу.
— Это чертовски удачное совпадение, — говорит Мика, расправляясь с третьим печеньем и отправляясь за четвертым. Рейнджер лишь стоит посреди комнаты, скрестив руки на груди, и слушает разговор. Между нами всё было немного странно после инцидента с обоюдной выпечкой голышом. Я заметила, что он также немного избегает своих фартуков с оборками. Не круто. Нам нужно разобраться со всем этим напряжением.
«И, на самом деле, я имею в виду, что есть только один способ разобраться с этим».
— Действительно. За всю историю школы насчитывается всего две дюжины учеников, у которых когда-либо была такая родословная.
— Между Эверли и Адамсоном есть кто-нибудь ещё, кто подходит по всем параметрам? — спрашивает Рейнджер, но Черч только качает головой. Черт.
— Кроме брата Селены, Гарета, нет. Никого другого, кроме тебя.
— Меня? — спрашивает Рейнджер, морща нос. — Тогда это дерьмо, должно быть, со стороны семьи моего отца. Я чувствую, что моя мама упомянула бы об этом. Значит ли это, что это тупик?
— Может быть. — Но Черч, похоже, не совсем убеждён в этом.
— Нападавших определённо трое, — говорю я, проводя руками по лицу. К сожалению, у нас есть всего около пятнадцати минут до начала нашей первой встречи за день, так что это наш последний шанс обсудить это сегодня в группе.
Я испытываю лёгкое разочарование, когда слышу стук в дверь. Она всё ещё заперта; мы не утруждаем себя отпиранием примерно за пять минут до первой встречи. Вздохнув, парни стряхивают крошки со своей формы и исчезают в комнате для совещаний, на всякий случай оставляя её приоткрытой.
