Рене де Берни. Малая Азия. Лето 1097 г.
Сегодня я убил человека. Нет, не так, сегодня я убил врага.
Турки напали первыми. Сначала это было лишь пыльное облачко на горизонте, а потом облачко внезапно превратилось в отряд всадников и обрушилось на нас дождем из стрел. Схватился за пробитое горло и захрипел Шарль де Конотье, еще совсем мальчик, моложе меня года на два. Я хотел его поддержать, но не успел – Шарль упал на растрескавшуюся от жары, твердую как камень землю. Я видел, как тяжелое копыто испуганно ржущей лошади опустилось ему на голову. Кажется, я даже слышал хруст… Все, для Шарля Крестовый поход закончился, а для нас начался ад…
Стрелы сыплются со всех сторон. Кричат раненые. Оставшиеся без седоков лошади нервно гарцуют на месте, а раскаленный воздух дрожит от жуткого, несущего смерть свиста.
– Арбалетчики! К бою! – зычный голос перекрывает этот адский свист. – К бою, я сказал!
Граф Раймунд! Слава Господу, у нас есть мудрый предводитель!
В грудь впивается вражеская стрела – все, мой Крестовый поход тоже подошел к концу. Как обидно… Но почему нет боли? Удар есть, стрела есть, а боли нет…
Кольчуга!
– Для чего тебе щит, сосунок? – Голос Одноглазого Жана совсем близко, но самого его не видно.
Щит тяжелый, отцовский. Стрелы втыкаются в него с недовольным дребезжанием. Руке больно, а сердце вдруг захлестывает ярость. Я не сосунок! Я крестоносец!
Смертельный дождь прекращается так же внезапно, как и начался, и в наступившей тишине мир становится ярким и четким, как гравюры в отцовских книгах. Убитых немного, погибли только те, кто, как юный Шарль, не успел укрыться от первой волны стрел. На земле, между телами павших рыцарей, бьются в судорогах несколько раненых лошадей. А впереди, на расстоянии полета стрелы, – сельджуки, бегущие с поля боя. Еще чуть-чуть – и отряд конников снова превратится в облако степной пыли.
– В погоню! Во имя Господа нашего!
Мой верный конь срывается с места, в ушах теперь свистят не стрелы, а ветер. Справа, припав к жилистой шее рыжего жеребца, скачет Одноглазый Жан. Он что-то кричит. Я тоже кричу. В голове бьется одна-единственная мысль – догнать, отомстить, уничтожить…
Теперь я вижу – врагов гораздо меньше, чем нас. И мы не оставим в живых ни одного.
…Мой враг был совсем юным, моложе бедного Шарля. Я запомнил лицо иноверца до последней черточки. Выдубленная ветром смуглая кожа, черные курчавые волосы, по-девчоночьи длинные и густые ресницы, а в глазах – ненависть пополам с обреченностью. Отцовский меч разрубил его почти до пояса – не мальчишку, а врага, нечестивца. Надо думать о нем именно так. А еще надо думать о Шарле, который никогда не увидит стен Священного города. Это война, на войне убивают…
Вечером я напился. Теплое вино опаляло нутро, разливалось по жилам, делало тело слабым и непослушным, но никак не хотело дарить забвение.
– Первый бой, сосунок, – рядом с кряхтением усаживается Одноглазый Жан, от него пахнет конским потом и кровью. Меня мутит.
– Я не сосунок, – язык делается большим и неповоротливым. Коварное вино.
– Да, ты уже не сосунок, – Жан треплет меня по волосам. – Теперь ты настоящий рыцарь.
Дома Свету ждал сюрприз – на стене рядом с дверью в ее квартиру большими корявыми буквами было выведено: «Светка – шалава и проститутка!» Надпись эта свидетельствовала сразу о двух вещах. Во-первых, Аделаиде Карловне, в который уже раз, удалось выжить после сердечного приступа, а во-вторых, соседка приступила к активным боевым действиям. Исписанную стену Света вымыла, но интуиция подсказывала, что Аделаида Карловна на этом не остановится, и, скорее всего, завтра придется лицезреть новую надпись, возможно, еще более радикального содержания.
Вечер, несмотря на данное самой себе обещание, прошел бездарно: расслабиться никак не получалось, в голову постоянно лезли мысли, которые днем Свете удавалось более или менее удачно игнорировать. Да и глупо было отрицать существование очевидной проблемы. И даже не одной, а нескольких. Прокручивая в уме события минувшей ночи, Света находила все больше и больше странностей и удивительных совпадений.
Начинать, пожалуй, нужно со звонка Ады в казино. Нет, даже не с этого, а с того, что она совершенно точно помнила, что вода в ванной была закрыта, а слив, наоборот, открыт. Но тогда получалось, что в то время, пока Света была на работе, в ее квартиру проник посторонний и устроил потоп. На вопрос, как проник, ответил Митрич, когда сказал, что ее дверь можно открыть и ногтем. Гораздо актуальнее вопрос – зачем проник? Все вещи на месте, ничего не пропало, взломщик не тронул даже спрятанные в носок доллары. Значит, цель у него была вполне конкретной – он хотел устроить потоп. И эта цель только на первый взгляд кажется абсурдной, а если вдуматься, то все очень даже логично. Злоумышленник устраивает потоп, вода льется прямо на голову Аделаиде Карловне, а зная ее склочный характер, нетрудно предположить, что сидеть сложа руки старушка не станет и примется разыскивать виновницу случившегося. Вот и получается интересная цепочка: неизвестный устраивает потоп, Ада звонит в казино, Света, естественно, сломя голову бросается домой, а на дороге ее поджидают трое…
По позвоночнику пробежал липкий холодок. Света не видела лиц двоих нападавших, но вспомнив рожу третьего, девушка содрогнулась. Этот третий был похож на… вампира! Он выглядел как вампир, говорил как вампир, смотрел как вампир. А еще от него пахло кровью… И письмо это, кровью писанное. Где письмо-то?
Конверт исчез. Света перетряхнула конспекты, для надежности вывернула наизнанку сумку – ничего, словно его и не было. Но ведь было…
Секта! Как пить дать, на нее напали адепты какой-то секты. Или сатанисты. Да, скорее всего, сатанисты. И если бы не «математик» Виталик, она пошла бы за этими уродами, как бычок на веревочке. «Математик» сказал, что когда он ее нашел, она была в трансе. Надо же, оказывается, она так легко внушаема. Пальцы потянулись к шее, коснулись царапины. Скорее всего, ее поцарапал один из нападавших. А если не поцарапал, а укусил?..
Света бросилась к зеркалу, оттянула ворот блузки, внимательно изучила кожу. Царапина как царапина, совсем не похожа на укус. От укуса должны оставаться две ранки, а тут одна. Значит, в ближайшее время превращение в кровососа ей не грозит.
Господи, да о чем она?! Вампиров не существует, это фольклор, бабушкины сказки. Просто есть компания каких-то отморозков, рядящихся в вампиров и пугающих случайных прохожих.
