чего его голова рухнула вниз и, если бы не шея, которая лениво ее удерживала, безвольно покатилась бы по притоптанному снегу.
— Понятно, мне опять придется тебя тащить… — сделала вывод я, и, взгромоздив его скользящую тушу себе на плечо, с трудом поплелась в сторону дома.
Было удивительно, как у такой хрупкой с виду девушки хватает столько сил, чтобы тащить на себе взрослого мужика, но в состоянии стресса и не такое возможно. Ноги подкашивались, а колени грозились больше никогда не разогнуться. Дыхание стало прерывистым и тяжелым, приходилось дышать ртом, вдыхая морозный воздух и обжигая нежное горло. Отец все время что-то бормотал, петлял ногами, поскальзывался и пару раз чуть не свалил меня с ног. Я как могла, подавляла в себе ком обиды, не давая всхлипам вырваться наружу. Я злилась, ругалась и бранила его за слабость, которую он себе позволял. Мне хотелось его бросить, прям там, рядом с огромным сугробом, но я понимала, что в ту холодную ночь он просто не выживет на улице, замерзнет насмерть.
Дома меня настигло облегчение. Но это было лишь физическое чувство, внутри у меня все еще бушевали эмоции, которые было все сложнее подавлять.
— Сколько еще это будет продолжаться, пап? — взмолилась я, глядя как он распластался по дивану.
— Отстань,…я хочу спать… — промычал он и закрыл глаза.
— Ну, уж нет! Если ты думаешь, что я оставлю тебя в покое, то ты сильно ошибаешься!
Он не отвечал, но и пока не успел уснуть.
— Ты в ближайшее время отправишься в клинику! И я добьюсь это любой ценой! — я схватила смартфон, уверенно выбрав номер Брукса, и написала ему сообщение:«Я согласна. Мы можем это сделать как можно скорее?»
Смс со звуком ушло, связывая мои руки крепчайшими веревками.
Весь вечер я томилась в ожидании ответа от него, но телефон молчал. Сначала я подумала, что он занят и старалась всячески себя отвлечь, чтобы не сидеть у потухшего экрана смартфона. Я помыла посуду, сварила крепкий кофе, выпила три кружки и очень много курила. Удовольствие и облегчение мне это не приносило, было даже как-то мерзко, и я зареклась, что как только разберусь с отцом, обязательно брошу.
Ночью я не сомкнула глаз. Уж очень сильно я была взвинчена и тревожна. Я хотела ему позвонить, но боялась, что застану его врасплох своим звонком.
Весь следующий день я посвятила уборке. Скорее это было что-то нервное, а уборка отлично отвлекала меня от нудного и разрушающего ожидания. Брукс все еще не ответил на мое смс. Отец полдня проспал, а когда проснулся, чувствовал себя так плохо, что так и остался лежать на диване. Я подносила ему минералку и с ложки кормила куриным супом. Мне казалось, он может вылечить любой недуг, но, увы, перед алкоголизмом он был бессилен.
К вечеру мои надежды на Мартина стали постепенно улетучиваться. Почему он молчал? Ведь он сам предложил мне это. Быть может, он передумал? И я его за это не винила. Все изначально было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Зачем ему помогать такой как я? Если он хотел со мной переспать, то мог сделать это и без таких поступков. Я бы наверняка растаяла, если бы он просто позвал меня на свидание, подарил цветы и нашептал всяких приятностей на ухо. Он очень привлекательный мужчина. Небесная глубина его глаз завораживала и приковывала к себе. Когда он хмурился, прямые брови элегантно спадали на густые ресницы, придавая его взгляду хищные нотки. А губы.…Ох уж эти манящие губы, которые нельзя было поцеловать. Пусть даже он передумал, я не в праве от него что-то ждать. Кто я и кто он?
На третий день, я уже совсем потеряла надежду.
Мне никто не поможет.
Глупо было ждать принца, который придет и все за меня решит.
Тревожность сменилась апатией. Мне не хотелось вставать с кровати, пропал аппетит, во взгляде поселилось безразличие. Я узнала это состояние. Я снова скатывалась в депрессию. Чувство безнадежности поглощало меня в беспросветную тьму. Я устала бороться.
В три часа дня пришло смс:«Я договорился. Завтра твой отец отправится на реабилитацию».
Уголки губ дрогнули, а в сердце поселилась вера в то, что скоро все наладится.
21 декабря 2018 г.
Мартин был очень добр и внимателен к нашей ситуации. Он как настоящий рыцарь в золотых доспехах, взял на себя разговор с отцом и его последующую транспортировку в клинику. Отец был очень слаб, его мучали сильные боли в животе, поэтому он почти не сопротивлялся и поехал с Мартином, даже ни разу на меня не взглянув на прощанье. Брукс убедил, что в клинике очень хорошие врачи, которые окажут ему помощь, а при острой необходимости подключат хирургов из медицинского центра, расположенного в шаговой доступности от клиники.
Мартин настойчиво рекомендовал мне остаться дома и ожидать его звонка. Примерно через час раздался звонок, но не на мобильный, а в дверь. Я с беспокойством кинулась открывать и на пороге увидела Мартина, он был один.
— Напоишь меня чаем? А я тебе всё расскажу, — мило улыбнулся он.
Я поняла, что застыла посреди проёма, не пропуская его в квартиру. Это выглядело невежливо, учитывая его вклад в наше с отцом светлое будущее, поэтому я стремительно освободила ему проход.
— Конечно, проходи на кухню. А я быстро сбегаю в магазин, куплю чего-нибудь к чаю, — засуетилась я, но он одернул мою руку, которая уже тянулась за пальто.
— Я обо всём позаботился, — он помахал передо мной чёрным фирменным пакетом из супермаркета, который я почему-то сразу не заметила.
Мы прошли на кухню, и пока кипятилась вода в чайнике, он с лёгкой улыбкой рассматривал, как я выкладываю продукты из пакета. Бутылка дорогого вина, стакан крупной, ароматной клубники, пара плиток шоколада и небольшой бисквитный тортик, обильно смазанный кремом — довольно интересный набор для простого чаепития. Хотя, учитывая, что мы принадлежали к разным социальным группам, для него это могли быть вполне обычные сладости, а вино могло употребляться как нормализатор пищеварения. В любом случае, я не могла смотреть на эту гадость, хоть она и стоила, скорее всего, как месячная арендная плата нашей квартиры.
— У вас ведь есть бокалы? — спросил Брукс, не сводя с меня пристального взгляда.
— Конечно, — его вопрос ввёл меня в замешательство, мы ведь не дикари какие-то, время от времени мы тоже отмечаем праздники и пьем и едим из красивой посуды. Ну и пусть, почти вся посуда хозяевская, сути это
