– И все-таки вышли за меня замуж, – пробормотал Стюарт. – Я часто спрашиваю себя – почему?
– Мы оба прекрасно знаем, что стоит за нашим браком.
– Да, это правда. Вы сделали настолько невероятное предложение, что… – Он глубоко вздохнул. – Я не мог не ухватиться за него, но все равно часто думаю, почему вы выбрали меня.
– О, сомневаюсь, что вы столько думали обо мне, чтобы задаваться подобными вопросами, – рассмеялась Эди, пожимая плечами.
– Если вы действительно так считаете, то ошибаетесь.
Ее смех моментально затих, и, кончиком языка нервно облизнув губы, словно они вдруг пересохли, она спросила серьезным тоном:
– Стюарт, и все-таки зачем вы вернулись?
– Я думал, вы уже знаете ответ на этот вопрос.
Она прошла мимо него в библиотеку и обернулась.
– Я полагаю… причиной тому ваши ранения?
– Частично. По крайней мере, это объясняет мое решение. Возможно, что так.
Услышав его уклончивый ответ, она насупила брови.
– То есть вы приехали домой, чтобы подлечиться?
– Меня уже лечили: сначала в Найроби, потом – в Момбасе.
– Я имела в виду – у английских врачей, – уточнила Эди.
– Те доктора тоже были из Англии.
Она покачала головой.
– Нет, я имела в виду узкого специалиста, с более обширным опытом в лечении подобных ран, чем у колониальных докторов.
– Это все равно.
– Возможно, но доктора на Харли-стрит более сведущие, – добавила она, и он явственно расслышал намек на раздражение в ее голосе. – Кто-то из них мог бы, вполне вероятно, предложить курс лечения, который быстро поставил бы вас на ноги. И потом…
Она снова замолчала, и, поморщившись от этой неловкой паузы, Стюарт предложил:
– Продолжайте. И потом?..
– И потом вы могли бы вернуться в Африку.
Он решил, что нет смысла приукрашивать правду.
– Я не собираюсь туда возвращаться, Эди. Я остаюсь дома.
Она не выказала удивления, а просто кивнула, но если он думал, что это выражение одобрения, то жестоко ошибался.
– Вы обещали, что никогда не вернетесь. Помните?
Он не стал говорить ей, что это было обещание, которое, как он думал тогда, всегда можно нарушить.
– Как вы наверняка заметили, мои личные обстоятельства изменились. Я не могу больше охотиться, участвовать в сафари и осуществлять длительные путешествия – то есть вести тот образ жизни, что вел до сих пор. – Он помолчал, подумав, что, пусть все это и правда, не это заставило его вернуться. – Эди, я едва не погиб.
Она прикусила губу и отвернулась.
– Мне очень жаль, Стюарт. Правда. Очень жаль.
– И все же…
Она снова взглянула на него, и он увидел ту самую девушку, с которой познакомился когда-то, девушку, которая хотела замуж, но только на бумаге.
– То есть вы намерены нарушить наше соглашение?
Стюарт понял: если он хочет, чтобы их брак был успешным, то должен заставить ее понять, что с ним произошло и почему это важно.
– Я видел, как мужчины копают для меня могилу, наблюдал за ними. Я знал, что умираю, и не стану описывать, что чувствовал… Скажу только, что в такие моменты человек меняется, происходит переоценка ценностей: то, что казалось ранее важным, перестает быть таковым. Это заставляет по-новому взглянуть на свою жизнь, пересмотреть цели, поставленные перед собой, и, может быть, сделать выбор…
– И как, сделали?
– Я понял, что пришло время вернуться домой, позаботиться о моих поместьях, о вас…
– Но я совершенно не нуждаюсь в этом…
Он видел, как затвердело ее лицо.
– Я должен сам выполнять свои обязанности по управлению хозяйством, а также заботиться о родных и жене. Я больше не хочу быть мужем лишь формально. – Он сделал паузу, потом заговорил снова: – Мне нужна реальная жена.
Едва эти слова слетели с его губ, как она покачала головой и жестко отрезала:
– Нет! Мы обо всем договорились.
– Я помню, но это было пять лет назад, – с тех пор многое изменилось.
– Но не я.
Стюарт проигнорировал сей неприятный факт, потому что его надежда на будущее с ней заключалась именно в том, чтобы это преодолеть.
– А вот для меня многое стало другим. Я больше не хочу подниматься на очередную гору или исследовать новую реку. Мне хотелось бы стать частью того, что будет иметь продолжение…
Ее губы приоткрылись, но из них не вылетело ни звука. Молча смотрела она на него, и он воспользовался этим, чтобы закончить свою мысль.
– В следующий раз, если таковой случится, когда буду смотреть смерти в лицо, я хотел бы знать, что, кроме горстки пепла, оставлю после себя что-то еще… – Прежде чем продолжить, он сделал паузу и глубоко вздохнул. – Я хочу детей.
Она отшатнулась, как будто ее ударили, и выкрикнула:
– Вы… ты же обещал! Проклятье! Ты дал мне слово!
Она круто развернулась, уже во второй раз за столь короткое время, и так стремительно вышла, что он не мог поспеть за ней.
– Мы не можем вечно избегать друг друга! – крикнул он вдогонку.
– Интересно, почему? – бросила она через плечо. – У нас прекрасно это получалось последние пять лет.
И с этими словами исчезла в глубине коридора.
Стюарт медленно выдохнул: да, это даже жестче, чем можно было предположить.
– Надо же, и зачем все эти дурацкие разговоры? – послышалось у него за спиной.
Он повернулся и увидел Джоанну, которая преспокойно наблюдала за ним от выхода на террасу.
– Маргрейв, если вы не намерены воспользоваться моими советами, то вряд ли я смогу быть вам полезной.
– Я вижу, вдобавок к тому, что вы дерзкая и непослушная, еще и подслушивать любите?
– Но это не моя вина, что вы с Эди решили выяснять отношения при открытых дверях! В любом случае у меня есть мнение на этот счет.
– Если обнаружу, что вы подслушиваете мои личные разговоры с кем бы то ни было, больше не стану с вами общаться. Понятно?
С невинным видом она смотрела на него из-под полуопущенных ресниц и пробурчала:
– Прекрасно. Я и не собиралась. Но сейчас, коль уж это случилось, я не могу не спросить, о чем вы думали. Эти слова по поводу детей были к месту: Эди обожает детей, – но исполнять супружеские обязанности? И к чему вся эта заумь про «что-то оставить после себя»? – Джоанна поморщилась. – Вы думаете, это поможет вам завоевать ее?
Задним умом он понимал, что это похоже на полный вздор, но тем не менее его задело, что его отчитала школьница.
– А сыграть на ее жалости, вы думаете, было бы лучше?
– Вы не могли сделать хуже, чем сделали! – Бросив это неопровержимое заявление, Джоанна отвернулась, фыркнув со злостью, и исчезла из виду, но ее последние слова долетели до него с террасы: – Видимо, я никогда не избавлюсь от этой проклятой школы!
У Стюарта не было настроения опровергать ее предсказание прямо сейчас. И хотя он был склонен не больше, чем раньше, сыграть на чувствах Эди, не понимать, что Джоанна права, не мог. Все, что он сказал Эди, было правдой, но вовсе не тем, что следовало сказать, чтобы завоевать ее. И к сожалению, он понятия не имел, что с этим делать. Он всегда с легкостью очаровывал женщин и словам предпочитал действия, но только не в случае Эди.
