— Я, — без тени робости или смущения признался Егор.
— Что я? — не понял Вячеслав.
— Я зверствую, — потупив взор, ответил его малыш.
— Ты? Но почему? Как?
И тут глаза ребенка загорелись азартным блеском, и он поспешил рассказать, как это с ним происходит.
— Понимаешь, пап. Я ненарошно, так получается. Я просыпаюсь ночью и вижу, как кот. И хожу, как кот. И лапы у меня есть и хвост. Я думал, что сплю, а потом, как во сне вышел гулять, а там эта собачка, она сама виновата, мы подрались и она упала… А потом я проснулся дома, а ты её похоронил мертвую. И птицы тоже я, получается. Во сне прыгаю за ними, ловлю. А утром…, - он замолчал и вдруг разревелся, — Я ненормальный, да? Я не хочу так больше!
— Тише-тише, сынок, — пытался утешить Вячеслав сына, погладил его по голове, успокоил и вдруг заметил на груди сына круглую выпуклую вещицу, в виде извивающейся змеи. — Что это у тебя, Егор?
— Где? — мальчишка дотронулся до змеи и вскинул взгляд на отца, — Красивая, правда? Я на чердаке нашел, когда играл там.
— А еще нашел что-нибудь?
— Нет. Только это и еще две монетки, такие блестящие, старинные.
— Покажешь?
— Ага, — Егор бросился в детскую и из-под подушки вынул две золотые монетки с изображением солнца с одной стороны и месяца с другой, — Вот!
Вячеслав покрутил монетки в руке, они оказались без силы:
— Симпатичные какие, можешь оставить себе, — подмигнул сыну и перевел взгляд на змею. Ох, и не понравилось ему её сияние, — Сынок, дай посмотреть.
— Нет, — Егор отступил на шаг от отца и насупился.
— Я только посмотрю и верну.
— Нет! — воскликнул мальчишка и рванул в сторону от отца, но тот успел поймать мальчонку за руку. Притянул сына к себе, прижал:
— Успокойся, Егорка! Нет, так нет. Мне и не надо.
Весь день Вячеслав не находил себе места, обшарил чердак, но больше ничего не нашел. Вечером, как только мальчонка уснул, осторожно снял с него змею и вышел во двор. Тварь в его ладони казалось живой. Странное покалывание злой магии скользило по его рукам. Хотелось отбросить от себя эту штуковину, но мужчина только сильнее зажал её в кулак. Разряд тока пробежал по телу Вячеслава, заставляя содрогаться в конвульсиях. Мужчина вдруг вспомнил старинный заговор, которому его научила, умирая бабушка, много лет назад. Заговор сам всплыл в памяти, вместе с её прощальными словами: "Будет, если какой навет или зло на тебя найдет, прочти трижды, как молитву, спасет и поможет тебе в недобрый час…" и трижды проговорил его вслух, едва выговаривая слова…
Утро застало его скорченным во дворе собственного дома. Змея, зажатая в руке, больше не вызывала опасений, по крайней мере сейчас. Ночные похождения сына прекратились, и Вячеслав некоторое время смог жить спокойно.
Сняв с плиты чайник, сторож заварил крепкий чай и присел на табурет у стола. Медленно размешивая сахар, он посмотрел в раскрытое окно. В калитку вошел высокий мужчина и, откинув привычным движением, рыжие волосы со лба, встретился взглядом темно-синих глаз с опешившим стариком.
— Сын? — промолвили непослушные губы.
— Здравствуй, отец, — ответил ему вошедший в его дворик человек.
"Да, отец явно сдал. Особенно за последний год", — думал Егор Вячеславович, наблюдая за суетой уже немолодого человека, который теперь так мало напоминал его отца. Некогда рыжие волосы и золотые усы Вячеслава Игоревича теперь стали белыми, как снег. Высокая фигура сутулилась, а крепкие когда-то руки, отчего-то все-время тряслись, переставляя чашки на столе.
— Сынок, какими судьбами ко мне? Так давно не виделись. Как мама? — проговорил отец скороговоркой, не глядя на сына.
— Мама хорошо. Сам ты как? — спросил Егор лишь бы перевести тему разговора в удобное для себя русло.
— Да как я? Потихоньку, по-стариковски. Живу один, как ты уехал с матерью… Что же ты мне не писал, сынок?
— Работаешь?
— Да, сторожем, все там же в школе. Помнишь, ты еще маленький был, я ногу повредил на охоте, вот с тех пор только сторожем и работаю…, - Егор качнул головой, соглашаясь с отцом, но сам он эту историю по-другому знал. Помнил, что по его вине Вячеслав Игоревич стал инвалидом. Это Егорка, вспыхнув искоркой, уронил на него сейф в кабинете психиатра. Хотел, правда, на врачиху, да отец вмешался, вот и получил сполна на всю жизнь увечье.
Волшебство они хотели забрать у Егора, его силу, о которой мальчик узнал, да не умел пока применять по назначению. Лекарства, назначенные врачом, закрыли проход в сказочный мир ребенка, где он был почти богом. Все мог и горы переставлять с места на место и летать выше звезд. Потом, как-то играя на чердаке, Егорка нашел волшебную вещицу, она открыла ему новые возможности. Мальчик мог по ночам гулять по крышам, охотиться на птиц, драться с котами и даже с собаками. И ВСЕГДА он выходил победителем в неравных схватках, но Вячеслав Игоревич и это забрал. Заставил быть таким, как все, не спрашивая согласия у сына. Мальчишкой Егор хотел, чтобы отец его любил и гордился тем, что он умеет. Но оказалось, что его волшебная сила совсем не радовала родителя. Егор не смог простить предательства. Вместо того, чтобы развить дар, помочь, научить сына управлять его необычной силой, отец струсил и на долгие годы отобрал у парнишки волшебство. Егор не возражал, но затаил обиду и больше не верил отцу, как прежде. Потом, оказалось, что это недоверие у них взаимное.
В тот злосчастный день, когда в школе-интернате нашли полуживого дрозда, вину за содеянное Вячеслав Игоревич переложил на плечи сына, но в этот раз парнишка был не причем. Не давая Егору оправдаться, Кружельников-старший, в чем только не обвинял его. Какие только ругательства не вылетали из уст разгневанного родителя.
— Ты мне больше не сын! — в сердцах выкрикнул Вячеслав, отвернувшись к стене.
Егор тогда посмотрел на него с такой тоской и болью, что если бы отец увидел, наверняка усомнился бы в своих выводах. Но он не увидел, а мальчик ушел к себе и проревел до утра. Потом набрал телефон матери, и через три дня она забрала его навсегда. Возможно, Вячеслав Игоревич и пожалел потом о своих словах, но прошлое уже не вернуть. Теперь они вряд ли когда-либо станут близкими людьми. И Егор приехал сегодня совсем не за этим. Он прощупывал память отца, осторожно, так чтобы тот ничего не заметил.
"А ведь он ничего не помнит. Неужели получилось?" — подумал Егор, в пол уха слушая то, о чем рассказывает отец.
Год назад Кружельников-младший приезжал к Вячеславу Игоревичу, чтобы поквитаться за все. Чтобы причинить боль, чтобы высказать накопленное годами, но когда увидел этого сгорбленного старца, почему-то сердце сжалось болью за него. Отцу еще нет и шестидесяти, а выглядит он так, будто разменял не меньше ста лет.
