Утро было пасмурным и хмурым. Денис, спрятавшись под козырьком подъезда от сильного и мокрого ветра, напряженно всматривался вдаль. Длинный зеленый троллейбус, вильнув, примостился к обочине, двери раскрылись, и он наконец увидел Сашу. Она легко выпорхнула на дорогу, остановилась, замерла на мгновение и сразу улыбнулась, увидев его. Он махнул рукой, и она побежала, разбрызгивая лужи.
Он прижал ее к себе, чувствуя, что не может вымолвить ни слова. Каждый раз, когда Денис видел ее лицо, он ловил себя на мысли, что не может до конца поверить в то, что она настоящая.
— Привет, — пробормотала она, не поднимая лицо. — Это правда, или мне все это приснилось?
— Не знаю, — он улыбнулся, вдыхая влажный запах ее волос. — Хочешь, я тебя ущипну?
Она кивнула, и он слегка сжал пальцами кожу на ее щеке.
— Ничего не чувствую, — прошептала она, — значит, снится?
— Тогда, давай, я тебя поцелую… Ну, теперь почувствовала?
— Может, мы сошли с ума?
— Почему, Саша?
— Ты посмотри… Посмотри наверх, прочитай, что там написано.
Денис послушно поднял голову и пробежал глазами вывеску над дверью.
— Городской дворец бракосочетаний.
— Дворец, — повторила Саша.
— Ты паспорт не забыла?
— Нет, не забыла.
— Тогда идем, — он потянул ее за руку, — ну, идем скорее…
— Дворец, — снова повторила она и рассмеялась. — Конечно, это должно происходить именно во дворце.
Строгая дама в очках смотрела на них, как показалось Денису, с укором. С ее точки зрения, они, видимо, вели себя не совсем подобающе. Смеялись, почти не в силах остановиться. А остановившись, смотрели друг на друга и снова хохотали.
— Фамилия… — один из последних пунктов в заявлении немного смутил Сашу, и она на минуту сдвинула брови. — Я хочу взять твою фамилию? Или ты хочешь взять мою фамилию? Или?…
— Как хочешь, Саша.
— Наверное, я хочу взять твою фамилию. Впрочем, это зависит… У тебя как фамилия?
— Полонский.
— Врешь! — Саша восхищенно подняла брови.
— Клянусь, Полонский.
— Надо же… Александра Полонская! Звучит, а?
— Спрашиваешь, — гордо подтвердил Денис и снова рассмеялся.
— Молодые люди, нельзя ли вести себя потише? — строгая дама была полна праведного гнева. В самом деле, подумал Денис, немного странно узнать фамилию жениха во время подачи заявления. Впрочем, разве фамилия — это важно? Ведь они знают друг о друге самое главное. Некоторым этого не понять, но это их проблемы.
Саша осеклась, даже слегка порозовела под строгим взглядом. Денис наблюдал за движениями ее тонких пальцев, старательными круглыми буквами выводивших на листе бумаги его фамилию.
— Регистрация торжественная? — пробежав глазами оба заявления, работница загса задала им простой вопрос. Простой — с ее точки зрения. Саша беспомощно подняла глаза на Дениса, ища поддержки.
— Торжественная, — почти не задумываясь, ответил он и сжал Сашины пальцы.
— Тогда… Пятнадцатого ноября, через месяц. Жених, невеста, свидетели, гости. Торжественная стандартная?
— Стандартная! — тут же выпалила Саша, почувствовав, что теперь ее очередь прийти на выручку.
— Пятнадцатое ноября — это же не через месяц. Это месяц и четыре дня…
— Придется потерпеть, молодые люди, — дама в очках перебила Дениса, не дав ему возможности договорить. — У нас торжественная только по пятницам и субботам.
— Пойдем, — прошептала Саша и потянула его за руку, — ну, пойдем же, какая разница, месяц и четыре дня…
Снова оказавшись под козырьком, они оба, почти одновременно, глубоко вздохнули.
— Нужно мне было заранее спросить про фамилию, — виновато пробормотала она.
— Да брось ты, Саша. Разве это важно?
— Не знаю, что она про нас подумала.
— Она подумала, что мы с тобой познакомились пару дней назад и сразу же решили пожениться. Она подумала, что мы просто сумасшедшие. Это плохо?
— Сумасшедшие? Нет, это хорошо, — серьезно ответила Саша. — Я не об этом. А вдруг она подумала, что у нас фиктивный брак? Если мы даже фамилий не знаем…
— Фиктивный брак, — раздумывая, повторил Денис. — Да черт с ней, пусть думает, что хочет. Мы-то знаем!
— Денис, — после недолгого молчания тихо сказала Саша, — посмотри, какая погода плохая. Небо свинцовое, тучи серые, почти черные, дождь… Почему?
— Циклон, — весомо ответил он, чувствуя ее напряжение. — Да что с тобой?
— Не знаю. Мне почему-то показалось… Что-то привиделось — там, на небе. Мелькнуло — и исчезло. Не знаю, что это было, только я испугалась. Я ведь люблю осень. Но, может быть, она меня не любит…
— Сашка, — он прижал ее к себе, — этого не может быть. Не любить тебя — невозможно. А осень… Знаешь, мне кажется, она просто ревнует. Сердится на тебя, ведь раньше она владела твоим чувством безраздельно, а теперь появился я… Но это пройдет, вот увидишь. Она привыкнет, ей придется смириться. Придется…
Саша вздохнула. Это утро распалось у нее в памяти на две половинки — радостную и грустную. Потом, позже, она очень часто вспоминала это утро и находила тысячи объяснений тому, почему оно было таким мрачным.
— Роман «Война и мир» не только отозвался на самые острые вопросы своего времени, — Саша обвела глазами класс, чувствуя, что ее почти не слушают. — Он ставил их перед читателями в самой резкой и бескомпромиссной форме… Сережа, повтори, пожалуйста, что я сейчас сказала.
— Вы сказали, Александра Алексеевна…
Дальше, как она и ожидала, повисла пауза. Саша вздохнула. Сегодня был не ее день, она знала это, чувствовала. Еще с утра. Учитель — одна из тех профессий, которая обязывает всегда быть в форме, несмотря ни на что. В тот момент, когда ты стоишь перед классом, ты должна забыть о себе. Как забывает о себе артист, выходящий на сцену. Как забывает, наверное, диджей, вынужденный веселить слушателей даже в том случае, если у самого на душе скребут кошки.
Невозможно заставить их думать о Наташе Ростовой, если сама находишься слишком далеко от нее. А Саша была далеко. Очень далеко… Наверное, в первый раз за все время своей работы — настолько далеко. И ничего не могла с собой поделать. Она рассказывала о Наташе, а перед глазами стояло лицо Дениса. Шум поездов… Почему-то он до сих пор не смолкал, и Саша украдкой иногда оборачивалась к окну, как будто и правда ожидала увидеть там рельсы и убегающие по ним вагоны. Но за окном был привычный пейзаж: все те же многоэтажки на фоне прозрачно-серого неба, деревья, покрытые разноцветными листьями-вспышками.
— Ну, не вешай нос, — сказал он ей на прощание, чувствуя, что она сейчас расплачется. — Тебе нужно к этому привыкать. Одна игра — на своем поле, одна — на выезде. А турниры бывают не слишком часто. Я буду звонить, Саша. Каждый день. Каждый час, хочешь?
