— Ах, вот к чему все это! Теперь понятно! — вскричал Сальваторе и облегченно выдохнул. — Я-то думал, вы решили так из-за чувств, которые испытываете друг к другу.
Паоло сурово взглянул на него.
— Если ты не рад за нас, папа, то, по крайней мере, будь добр, не высказывай этого вслух.
Напряжение нарастало, надо было что-то делать. И тут Джина стала радостно подпрыгивать на диване.
— А можно мне быть подружкой невесты? Моя подруга Анита была подружкой невесты, когда ее дядя женился. И на ней было прекрасное платье, а в волосах цветы.
Кэлли хотела было сказать «нет», но Паоло заговорил первым:
— Конечно, солнышко. У каждой невесты должна быть подружка невесты, а у каждого жениха — шафер. — И он выразительно посмотрел на своего племянника. — Хочешь принять на себя эту честь?
— Пожалуй, да, — важно ответил Клементе. — Но сначала у меня есть вопрос. Все, что вы сказали, обрадовало нас, но… как же быть с тем, что наши родители… ведь они только что умерли!
Сердце Кэлли сжалось.
— Милый, ты ведь имеешь право на маленькую радость, правда? Думаю, твои папа и мама тоже этого хотели бы.
Глаза мальчика просветлели, и он улыбнулся.
Видя такое дело, Сальваторе поднял бокал и сказал:
— Что ж, давайте выпьем в честь такого события!
Ужин тем вечером был просто великолепным. Почти.
— Нам надо найти платье для этого торжественного дня, Кэролайн, и еще одно для Джины, — сказала Лидия. — Я с удовольствием похожу с тобой по магазинам и представлю тебя своему любимому дизайнеру одежды.
— Я тоже с радостью пройдусь с вами, но не знаю, нужно ли покупать слишком экстравагантное платье, — отозвалась Кэлли, а Сальваторе с удивлением глянул на нее.
— Если волнуешься о деньгах, — заявил он торжественно, потягивая великолепное шампанское, — то не стоит. Подготовка к свадьбе будет нашим подарком тебе.
Надо же, снизошел до широкого жеста, усмехнулась про себя Кэлли. Любопытно, как же она сможет жить в этой семье и ладить с ними со всеми.
— Это очень щедро с вашей стороны, синьор Райнеро, — прохладно ответила она. — Но меня беспокоят вовсе не деньги. Я вполне способна купить платье и себе, и Джине сама. Однако скромное событие, которое мы хотим устроить с Паоло, не требует слишком больших трат. Уверена, что смогу найти что-нибудь подходящее в любом универмаге, которых в Риме бесчисленное количество.
Для Сальваторе это был явно удар ниже пояса, ведь он так хотел показаться добрым дядюшкой. Своими словами Кэлли заслужила всего лишь снисходительную усмешку с его стороны.
— Дорогая леди, мы, Райнеро, не отовариваемся в дешевых универмагах! Так что тебе все равно придется пообщаться с профессиональным дизайнером. Не думаю, что это такая уж сложная процедура. Вам, женщинам, это должно доставлять удовольствие. — Он сделал паузу, чтобы выпить еще шампанского, а после заключил: — Когда станешь женой моего сына, тебе следует привыкнуть ко многим подобным формальностям. Твои фотографии могут попасть на страницы известных итальянских газет. Неужели ты хочешь красоваться там в дешевеньком платьице? Ты должна отдавать себе отчет в том, что делаешь, выходя замуж за Райнеро.
Паоло взял Кэлли за руку и пожал ее, желая поддержать и успокоить.
— Роли и обязанности каждого в нашей семье мы определим сами, отец.
— Хочешь сказать, что я вмешиваюсь? — нахмурился Сальваторе. — Очень хорошо, оставлю свое мнение при себе, решайте сами, — и он с усмешкой посмотрел на Кэлли. — И как новый член нашей семьи, Кэролайн, отныне ты можешь называть меня свекром, а по-итальянски…
— Я знаю, синьор, как это будет по-итальянски. Я учила этот язык в институте.
— Как? Разве ты училась не в архитектурном?
— Безусловно.
— Тогда почему ты интересовалась итальянским?
Да потому, что хотела общаться с моими детьми, которые вполне могли не говорить на английском.
— Ну, я изучала влияние итальянского Ренессанса и барокко на современную архитектуру, поэтому однажды провела летнюю сессию во Флоренции, Милане и Венеции. А для работы там мне был нужен язык.
— Значит, — подозрительно прищурился Сальваторе, — это было как раз тем летом, когда ты навестила свою сестру и ее детей?
— Именно. В конце семестра я приехала в Рим и провела пару дней с Ванессой и ее семьей.
— Я не помню тебя, — прозвенел голосок Джины.
Кэлли повернулась к девочке:
— Ты была еще крошкой, дорогая. Не более двух лет. Но зато мой визит в Сан-Франциско ты можешь помнить.
Клементе с радостью закивал:
— Да, я помню, помню это! Ты жила в небольшом домике на вершине холма, и у тебя еще в комнате был камин. И если встать у окна и посмотреть вниз, то можно увидеть остров со старой тюрьмой на нем.
— Верно, — обрадовалась Кэлли. — Она называется Алькатрас. Когда-нибудь мы съездим туда.
— Но это же в Америке! — И Джина повернулась к Паоло: — Ты же сказал, что мы будем жить здесь, дядя.
— Конечно, — кивнул он, — Но мы можем поехать туда на каникулах. Не возражаете?
— Ладно, но не дольше. Я не могу жить без бабушки и дедушки и всех моих друзей.
— И мы будем скучать по вас, — сказал ее дедушка, и его взгляд снова тревожно остановился на Кэлли. — Вряд ли мы разрешим вам жить так далеко от нас.
Разрешим? Да кем он себя возомнил? Богом, что ли?
Кэлли пришлось до боли прикусить язычок, чтобы только не сболтнуть лишнего при детях. А ей так много хотелось рассказать об этой новой идее ее замужества. Правда, кому это нужно?
Большинство молодых жен, если у них возникают проблемы с родителями мужа, не часто беседуют со свекрами, все больше со свекровями. В ее случае с Сальваторе вообще лучше бы не пересекаться.
И как можно мягче она заявила:
— Если вы не очень поняли с самого начала, мистер Райнеро, то напомню еще раз: мы тоже стремимся дать детям все необходимое. В Риме — или где угодно еще — мы обустроим их жизнь так, чтобы им было хорошо.
Пожилой мужчина царственно кивнул, выслушав тираду Кэлли. Кажется, она знает, что говорит, подумалось ему.
А Кэлли получила то, о чем мечтала с давних пор, — маленькие домашние ритуалы. Например, вечерние чтения сказок на ночь Джине и Клементе. Это было сравнимо разве что с маленьким чудом.
Сегодня Лидия читала малышам сказку «Простодушная Сара», а Кэлли устроилась на кровати дочки.
— Сара похожа на тебя, тетя Кэролайн, — решила Джина, когда Лидия наконец закрыла книгу.
Кэлли улыбнулась.
— Хочешь сказать, я такая же высокая и худая?
