Сильви, повариха, сидела за большим столом у окна, составляя какой-то список и поминутно помахивая рукой, чтобы отогнать голубей. Эти птицы буквально отравляли ей жизнь, поскольку следы их пребывания постоянно пятнали подоконник и его приходилось чистить ежедневно.
Шушу предложила чаю Сильви, но та отказалась, помотав головой, и Шушу, все так же насвистывая, принялась собирать поднос для Элинор.
Дремотный покой знойного дня нарушил истерический вопль звонка над кухонной дверью. Кто-то безостановочно нажимал кнопку в спальне Элинор.
Зная, что Адам собирался на пляж и уже, наверное, спускается туда на лифте, Шушу бегом бросилась по лестнице наверх.
Она рванула дверь, ведущую в комнаты Элинор, в коридоре споткнулась и чуть не упала, но тут же снова ринулась к спальне. Распахнув дверь, она, к своему облегчению, увидела, что Элинор не распростерта на полу, а стоит на ногах, однако лицо ее покрыто смертельной бедностью, и, вцепившись одной рукой в парчовые занавески кровати, другой она безмолвно указывала куда-то поверх камина.
Шушу повернула голову влево, туда, где висел тройной портрет сестер О'Дэйр.
Вначале она не увидела ничего, потом вздрогнула от ужаса.
Все три длинные, нежно-розовые шеи на портрете были перерезаны горизонтально, и из каждого рассеченного горла свисал маленький треугольный лоскут холста.
Среда, 17 августа 1966 года
Майн Грант стоял в фойе клуба „Клэнрикард", прислонясь к стене между изогнутыми пролетами двойной лестницы и засунув руки в карманы смокинга. Вечер обещал быть удачным, несмотря на то что стоял август и сегодня среда. Стараясь, чтобы со стороны он выглядел как можно более беспечно, словно бы остановился здесь совершенно случайно, Майн, тем не менее, зорко наблюдал за всем происходящим вокруг, изучая мужчин в смокингах и женщин в сильно декольтированных туалетах, одни из которых, войдя в клуб, неторопливо направлялись по красному ковру в сторону ресторана, а другие сразу же поднимались в игорные залы.
Майк видел, как группа состоятельных игроков, в большинстве своем греков, двинулась в направлении зала, где играли в баккара и где уже второй час катастрофически проигрывал султан Руполеи. Затем его внимание привлекла женщина в голубом атласном платье, вся в искрящихся бриллиантах: то была сестра одного из правителей Ближнего Востока, известная своей склонностью к риску и смелой игре. Майк насторожился, когда его взгляд остановился на человеке, поднимавшемся по лестнице какой-то своеобразной, скользящей походкой, словно он был без костей. „Надо бы послать кого-нибудь присмотреть в комнату, где играют в триктрак", – подумал Майк. Владельцы клубов, казино и международные букмекеры знали, кто из профессиональных игроков особенно искусен в играх, требующих ловкости (таких, как триктрак и покер), и предпочитали дел с ними не иметь. Идеальными клиентами для игорных домов были неопытные богатые идиоты.
– Подходящий вечер для игры, а? – раздался над ухом Майна насмешливый голос.
Майк обернулся.
– Привет, Адам, – улыбнулся он. – Пошли в мой кабинет, пропустим по рюмочке. Что у тебя случилось?
В кабинете Майка, обставленном сверкающей от лака клубной мебелью времен королевы Виктории, Адам коротко качнул головой в ответ на предложение брата присесть:
– Я не собираюсь задерживаться. Я только хотел сказать тебе, что ты до смерти перепугал всех в Сарасане – всех, кроме меня. Тан что, пожалуйста, перестань строить из себя Джеймса Бонда. Я сразу понял, что означает твое послание: „Если не заплатишь, сам понимаешь, что будет". – Он взглянул в глаза брату: – Я думал, ты хорошо относишься к Элинор. Насколько я помню, это она помогла тебе купить твой первый приличный мотоцикл. Зачем же ты впутываешь ее в мои проблемы? Из-за тебя она чуть не получила еще один удар.
– Не понимаю, что за чушь ты тут несешь, и потому мне нечего ответить. – Майк, нахмурившись, зажег сигарету.
Вкратце описав произошедшее с портретом сестер О'Дэйр, Адам добавил:
– Неужели ты думаешь, что я поверю, что ты здесь ни при чем? Ведь кто-то же сказал тому негодяю, который сделал это, где находится картина!
Майк, ошеломленный, некоторое время смотрел на брата, потом медленно произнес:
– Я действительно здесь ни при чем. Согласен, это явное предупреждение тебе, но, клянусь, ничего не знаю об этом. Не думаю, что это дело рук братьев – они сработали бы еще грубее… – Он глубоко затянулся. – Кому еще ты должен, идиот несчастный?
– Никому, кто был бы способен на подобные дурацкие выходки! Как теперь остановить всю эту чехарду?
– Сколько раз мне нужно повторять тебе, что, если твои дела зайдут слишком далеко, уже никто не остановит того, что должно случиться? – Майк помолчал, потом заговорил спокойно: – Адам, ты всегда использовал тех, кто хорошо относится к тебе, и выжимал из них все, что тебе нужно. Ты полагаешь, что можешь вертеть мною как угодно, потому что ты занимаешься этим с самого детства. Ты, так же, как и я, помнишь, что некоторых из клиентов отца в свое время просто убирали. – Он попытался сделать еще одну затяжку, яростно швырнул погасшую сигарету в пепельницу, сунул руки в карманы и устремил взгляд на Адама. – Ты хочешь, чтобы в один прекрасный день тебя нашли где-нибудь на пляже без кое-каких жизненно важных органов? Тебе так хочется узнать, что испытывает человек, когда ему выдавливают глаза? Ты хочешь, чтобы тебя неторопливо и методично избили, а потом оставили умирать в мучениях?
– Разумеется, не хочу, кретин, – ответил Адам. – Я только хочу знать, кто, если не ты, порезал эту картину.
– Кто бы то ни был – тебе это лучше знать, – люди это серьезные. Профессионалы часто стараются уклониться от платежа. Примеров сколько угодно, ты сам знаешь, – Майк начал мерить шагами кабинет. – Послушай, Адам, оставь свои светские улыбочки, подумай как следует, куда ты влип. Если ты проигрываешь – это, конечно, паршиво. Но если ты не возвращаешь долги – это уже безумие.
– Ну ладно, хватит с меня мелодрам, – прервал Адам раздраженно.
Майк пристально взглянул на брата:
– Я не преувеличиваю. Вспомни, как „роллс-ройс" султанской сестры остановили на Гранд-Корниш в два часа ночи, когда та ехала из казино. Эти типы отстрелили шоферу голову к чертовой матери. Ее не тронули, но на следующий же день она расплатилась со всеми своими игорными долгами. А когда эта история попала в газеты, целая куча других должников поспешила уладить дела с кредиторами.
– Я не какая-нибудь султанская сестра!
– Нет, конечно, но ты тоже играешь с огнем. Ты никогда не веришь в то, что боги позволят ему обжечь тебя. Ты считаешь себя всесильным – но это совсем не так.
