Меня опять подмывало выкрикнуть что-то грубое, но я удержалась, и не удостоила его ни словом. Он не стоил того, чтоб я становилась на одну доску ними обоими.
Я уже начала обдумывать, каким образом теперь раздобыть денег, будто письма уже лишилась, как вдруг дверь в подвал с лязганьем распахнулась, и кого-то втолкнули внутрь.
— Чтоб тебе не было скучно! — выкрикнул Том, и захлопнул дверь.
В первую секунду я даже не поняла, кого это бросили в мою камеру, только в страхе вскочила, а потом закричала, бросившись к нему:
— Дэвид!
Я была счастлива его видеть, и в то же время меня ужасало, что он здесь. Помогая ему подняться, я одновременно забрасывала его вопросами:
— Дэвид, как ты здесь оказался? Ты пришел ко мне? Ты догадался, что со мной что-то случилось?
— Если бы, — отозвался он с досадой. — Дай-ка я посмотрю на тебя…
Сперва отстранив, он оглядел меня и, крепко прижав к себе, покачал, как ребенка:
— Бедная моя… Они тебя не били? Что здесь вообще происходит? Почему нас заперли?
Лаская взглядом его встревоженное, но такое красивое лицо, я в нескольких словах обрисовала неприглядную картину нашего положения, но заверила, что если мы отдадим то, что они просят, нас тотчас отпустят.
Дэвид с сомнением качнул головой:
— Ты уверена? Они столько наврали, чего им стоит обмануть и в этом?
— Это, конечно, так, — вынуждена была согласиться я. — Но хочется верить в лучшее…
— Постараемся, — согласился Дэвид без особого оптимизма в голосе.
Я вернулась к главному:
— А ты-то как здесь очутился?
Он усмехнулся:
— Пришел мириться.
Я прижалась к нему еще крепче. Его тепло наполняло меня уверенностью, что все как-то образуется, мы выпутаемся из этой передряги, и, возможно, будем жить долго и счастливо. Дэвид был таким живым и сильным, что совсем не верилось, что я могу сегодня умереть.
«Я удержусь за него», — сказала я себе.
— По телефону у тебя был такой странный голос… — продолжал объяснять мне Дэвид. — Ты ведь толком ничего мне не сказала, поэтому я сразу и подумал, будто что-то случилось. Но такого я не представлял…
У меня вырвался вздох:
— Жаль. Видимо, я все же надеялась, что ты вызовешь полицию. Глупо, конечно. Тебе могло прийти такое в голову?
— Не пришло…
— Но, понимаешь, я никак не могла намекнуть, он мне нож к горлу приставил!
— Мерзавец, — мрачно процедил Дэвид.
— Еще какой!
— А я, как дурак, еще вежливо поинтересовался у него, могу ли поговорить с тобой. Он так радостно осклабился: «Конечно, можешь!» И повел меня сюда. То есть я не догадывался, что мы сюда идем, думал, здесь какая-то комната. Ну, вот я и угодил в эту ловушку, простофиля. Что теперь будем делать?
Я предложила:
— Поцелуй меня.
Он опешил:
— Что?
— Ты же слышал! Поцелуй меня, Дэвид.
Качнув головой, он рассмеялся:
— А ты храбрая! Нас в любой момент могут жизни лишить, а ты даже не трясешься от страха.
— Именно потому, что в любой момент… Вдруг нам больше не удастся поцеловаться?
Дэвид провел по моей щеке согнутым пальцем:
— И то верно… Эшли, ты такая красивая…
— Ты правда такой меня видишь?
— Ты очень красивая. И я восхищаюсь тобой. Ты действительно отдала бы эти деньги Крису?
Неужели он мог подумать, что я это сказала для красного словца?!
— Конечно! Дэвид, неужели ты сомневаешься?
— Спасибо тебе. Хотя бы за намерение.
— Жаль, что ничего у нас не вышло…
— Только пока! И только с операцией. Думаю, они все-таки отпустят нас.
Мне тоже не верилось, что с нами может случиться что-то по-настоящему плохое, когда мы только-только нашли друг друга. Но у Дэвида были свои доводы.
— Убийство — это слишком рискованно для них, — пояснил он. — Слишком многие в городе видели тебя с Томом… Не говоря уже о Джун.
Я обрадовалась:
— А ведь верно! Так, может, они побоятся убить нас в любом случае? И не стоит отдавать им последнее?
Но Дэвид решительно отверг мою попытку спасти заветное письмо:
— Нет уж! Я не хочу, чтобы ты подвергала себя риску. Может, убить и не убьют, но Том может покалечить тебя со злости. Я не могу этого допустить.
— Но тогда я уж точно напущу на них полицию!
— А тебе станет легче от этого? Ты-то уже останешься калекой. Зачем тебе это, Эшли? Я уверен, мы спасем Криса и без этих денег.
Немного поразмыслив, я согласилась:
— Хорошо, Дэвид. Раз ты так считаешь.
Он вдруг заметил:
— Возможно, они и сами уже нашли его.
— Письмо? Это вряд ли?
— Почему ты так уверена? Наверняка они уже все перерыли в твоей комнате.
Я усмехнулась:
— Оно вовсе не там.
— Нет? А где? В банке?
— Вот еще! Мы с отцом никогда не доверяли банкам. Правда, нас до сих пор и не грабили…
Дэвид кивнул:
— Вот именно. Теперь ты, наверное, арендуешь сейф. Еще какие-нибудь сокровища имеются?
— Только ты.
— Ты спрячешь меня в свой тайник?
Представив эту картинку, я рассмеялась:
— Он слишком маленький для тебя.
— Ну, ты меня заинтриговала! — Воскликнул Дэвид. — Это хотя бы в доме? Нет?
— Тепло, Дэвид, тепло.
— Не может быть! — у него разгорелись глаза, как у мальчишки, разыскивающего им самим придуманный клад. — Ты хранишь письмо не в доме?
Мне больше не хотелось его томить:
— Старая кормушка для птиц. Прямо напротив этого окошка, — я указала на свой вожделенный ход на свободу. — Там стоит древняя-древняя секвойя… На одной из ветвей мы с отцом еще лет десять назад сделали кормушку. В ее днище сделан тайник. Мы так играли…
— Кто бы мог подумать…
— Ты удивлен?
— Эшли, ты настолько мне доверяешь?
— Ты ведь мой рыцарь… Мой герой.
Он почему-то покраснел, совсем как Том. Я тут же отвергла это сравнение. При чем здесь Том?! Они не имеют ничего общего.
— Я не герой, — пробормотал он.
Тогда я сказала по-другому:
— Мой любимый…
Я погладила его взъерошенные волосы. Ночью мне нравилось запускать пальцы в их густоту.
— А ты ведь так и не поцеловал меня…
Притянув к себе, он нежно провел губами по моим, потом осторожно поцеловал. Было похоже, что он делает это впервые, хотя еще дня не прошло с тех пор, как мы были близки. Мы сидели на грязном полу, запертые в подвале, но я чувствовала себя счастливейшей из женщин, потому что со мной был мой любимый.
Он примчался спасать меня, и хоть это не удалось, но он разделил мою незавидную участь, поддержал и приласкал. Даже если б я не была уверена, что мы выкрутимся (не могу же я и в самом деле умереть!), и то не посмела бы посетовать на свою судьбу в эти долгие и короткие минуты.
Руки Дэвида мягко обволакивали мое тело, и оно струилось рекой наслаждения, которая стремится сразу в две стороны — от него ко мне, и от меня к нему. Это противоречило законам природы, но не законам любви, которые для всех разные. Встречаются двое и придумывают свои законы, и потому судить об их отношениях не могут посторонние. Они ведь существуют по иным законам.
Мне казалось, что это длилось целую вечность, прекрасный, золотой век. Но внезапно все кончилось. Отстранив меня, Дэвид сказал, отведя взгляд:
— Надо их остановить, пока не поздно. Я не хочу, чтобы они разрушили твой дом. Знаешь, недвижимость начала расти в цене, так что…
Я не поняла:
— К чему ты это?
— Прости, Эшли, — сказал он виновато. — Но ты же и сама говорила, что необходимо помочь Крису.
— Ну, конечно! Но зачем ты…
— И все же он тебе не брат, Эшли. Ты ведь можешь передумать в любой момент. А я не могу рисковать. Прости меня, если сможешь…
И он достал из заднего кармана джинсов что-то похожее на маленький плеер. Ничего еще не произошло, но отчего-то у меня екнуло сердце.
— Что это?
Но Дэвид не ответил. Нажав кнопку, после чего раздался легкий треск, он сказал, поднеся аппарат к губам:
— Том, готово. Можешь открывать.
— Что?!
Меня будто парализовало. Я смотрела на Дэвида, не шевелясь, не произнося ни слова, и не верила своим глазам. Мой Дэвид… Мой рыцарь…
Избегая моего взгляда, он пробормотал:
— Ты ведь действительно можешь передумать, Эшли. А я у брата — единственная надежда. Эти деньги мне так нужны! Даже третья часть… Но Том не должен был запирать тебя сюда, мы договаривались, что он даст мне немного времени. Я надеялся, что ты сама мне расскажешь. Я просил их подождать…
На мгновенье Дэвид зажмурился, точно сам ужаснулся тому, что говорил, но нашел в себе силы продолжить:
— Все было спланировано заранее, я ведь еще не знал тебя. И я не подозревал, что могу влюбиться в тебя… Джун говорила, что ты — избалованная, богатенькая девочка, которую стоит наказать. И все в городе болтали, какая ты испорченная… Писательская дочка. Папочка на руках носил, все позволял, ну и все в таком роде… Я ведь наврал, что все сочувствовали тебе. Ни черта они не сочувствовали! Им вообще плевать, что происходит с другими. А про тебя, может, это Джун всем наболтала, не знаю. Потом, когда мы с тобой встретились, я понял, что все совсем не так, что ты не такая. И Крису ты так понравилась… Мне хотелось все это прекратить, но маховик уже был запущен, и… Я надеялся, что все обойдется мирно. Что ты просто проговоришься, я заберу письмо, и… И, конечно, никто тебя не тронет, Эшли. Это сразу было оговорено.
