Выходит, он все-таки был рвачом, но рвачом иного, не денежного плана. Благодарствуйте, она не желает играть роль лакомого кусочка, который сам запрыгнет к нему в рот с серебряного блюдечка! Если бы он только ушел и оставил ее наедине с Лоуэллом, она бы уговорила дядю отказаться от этого варианта, а позволить ей найти другой.
Однако Поль, кажется, не торопился, да и Лоуэлла, совершенно очевидно, это вполне устраивало. Если она попросит Поля уйти, это может только разозлить дядю, а Джин, почувствовав запоздалый укор совести, вспомнила предупреждение медсестры о том, что ему нельзя волноваться.
Кроме того, у нее не было ни единого веского аргумента в свою пользу. То, что Джин проведет неделюдругую в Ла Бруиле, в самом деле будет оптимальным решением их проблем, а значит, пути к отступлению отрезаны. Оставалось надеяться на собственную выдержку. Правда, если судить по вчерашнему дню, устоять против Поля Бюдье будет нелегко.
Через несколько минут медсестра напомнила, что посетителям пора уходить. Джин поцеловала Лоуэлла и, пообещав прийти завтра, вышла из палаты вместе с Полем.
— Я на машине. Подброшу тебя до отеля, чтобы ты собирала вещи. Можешь прямо сейчас ехать в Ла Бру-иль, — предложил Поль в вестибюле больницы.
Отдаваясь во власть неизбежного, Джин пошла вслед за ним к блестящему красному «ягуару».
— Боже, ну и машина! Этаким чудом ты, верно, вскружил не одну голову!
— Да, это одна из моих причуд, — улыбнулся Поль. — Надо же как-то скрашивать скучное однообразие моей жизни.
— Вряд ли твою жизнь можно назвать скучной, — заметила Джин, усаживаясь на переднее сиденье.
— В данный момент нельзя, это точно.
Поль захлопнул свою дверцу и, повернув ключ зажигания, разбудил мотор.
Джин никогда не питала любви к спортивным автомобилям. Они казались ей шумными, противными и выражали, по ее мнению, подростковое стремление выделиться. Теперь же, сидя в такой машине, она поняла, что езда в них может по-настоящему захватывать.
Низко посаженный кузов создавал впечатление большой скорости, даже когда они ехали медленно — что, впрочем, было нечасто.
Мощный гул двигателя делал разговор практически невозможным, но им все же удалось перекинуться несколькими фразами.
— Ты очень искусно разыграл спектакль в больнице, поздравляю! прокричала она, вложив в свой крик максимум сарказма.
— Спасибо. Полагаю, ты имеешь в виду то, как ловко я сумел добиться двухнедельного проживания рядом с тобой? — громко спросил Поль.
— А, так ты все-таки признаешь, что преследовал цель заманить меня в свои сети?
— Да, отчасти так. — Он сверкнул радостной улыбкой. — А ты что, против?
— Нет… то есть да! — выпалила Джин, но оба ее ответа потонули в реве мотора — Поль разгонялся на прямом отрезке дороги.
Через несколько минут они подъехали к ее отелю. Поль остался ждать в вестибюле. Джин быстро собрала вещи и расплатилась за номер, поблагодарив портье за беспокойство по поводу здоровья ее дяди.
Дорога в Пойак сначала напугала ее. Поль мчался по шоссе, уверенно переводя ручку передач с одной скорости на другую, и Джин отчаянно цеплялась за поручень, почти не сомневаясь в том, что они вот-вот разобьются. Но постепенно она расслабилась. Поль оказался осторожным водителем — тормозил на слепых поворотах и всегда держал в поле зрения въезжавшие на трассу машины. Она опустила свое стекло, и ворвавшийся освежающий ветерок растрепал ей волосы.
Отчаявшись перекричать шум мотора, они в конце концов приумолкли. Джин откинулась на сиденье, размышляя над своими дико противоречивыми чувствами. Да, Поль был хитрым соблазнителем, но с какой очаровательной искренностью он признавался в этом! Она никак не могла решить, как себя вести с этим мужчиной — возмущаться его недвусмысленными заигрываниями или смиренно принимать их.
Когда они ехали по засыпанной гравием дороге Ла Бруиля, Джин с неожиданной радостью осматривала знакомые земли. Ариэль выскочил из виноградника и со счастливым лаем побежал рядом с машиной. Они остановились перед замком, и Джин опять восхитилась его красотой, в ее душе шевельнулось что-то теплое при мысли о том, что этот замок станет теперь ее домом, пусть и временным.
— Я позвонил из вестибюля отеля и сообщил, что мы едем, — сказал Поль, выключив шумный мотор.
Джин не успела спросить, кого ему надо было оповестить об их прибытии, как из передней двери Дома торопливо вышла невысокого роста женщина в Джинсах, казавшаяся на вид на несколько лет моложе ее самой.
— Эй, это Джин, non? — закричала она с сильным акцентом и, подбежав, расцеловала Джин в обе щеки. — Elle est blonde,[6] и прехорошенькая! C'est bon, Paul!
Усмехнувшись, Поль объяснил:
— Джин, это Мари Туесс, жена Ива. Она покажет тебе твою комнату и поможет устроиться. А я пойду отчитаюсь перед Ивом. Он наверняка удивляется, где меня носит целое утро.
Помахав рукой, он направился к погребам.
— Привет! — сказала Джин с улыбкой, испытав облегчение от того, что эта шустрая молодая женщина замужем.
Задорное лицо француженки обрамляли коротко остриженные темные волосы, Джин сразу решила, что они подружатся.
— Поль говорит мне, что ты едешь. Я делаю готовой твоя комната. Ты говоришь немного по-французски, non? Нет, лучше не надо! Это хорошо, что я попрактикуюсь в английском.
С легкостью, удивительной для такой миниатюрной женщины, она занесла в дом чемодан Джин, не переставая болтать на ломаном английском.
— Ты остаешься очень долго? Может быть, всегда? Paul est merveilleux, n'est-ce pas?[7] Я думаю, ты с ним счастлива. Да, я вижу, ты его лучшее. Намного лучше для него, чем остальные.
Пока они поднимались по лестнице на второй этаж, шли по темному коридору и входили в комнату, Джин все гадала, кто же эти «остальные». В спальне с высоким потолком темная мебель девятнадцатого века резко контрастировала с белыми обоями в вертикальную полоску. Яркий солнечный свет струился сквозь тюлевые занавески, закрывавшие два двойных окна длиною до пола. Комната с первого взгляда пришлась по нраву гостьи.
Мари положила на кровать ее чемодан и начала доставать вещи Джин.
— Ah, tres joli![8] Какая очаровательная одежда! Я вижу много причин для Поля увлечься тобой. Ты иметь такое теплое, милое лицо. Не то, что Элен, эта… как у вас говорится?…эта ледышка.
— Элен?
— О, не тревожься! Элен — histoire ancienne. Древняя история. Точно так же, как Бриджит и Шантал… ах, Шантал была ведьма. Но она была только две недели.
Две недели назад? Или Мари хотела сказать, что его отношения с ней длились только две недели? Сколько же всего любовниц у него было? Возможно, кое с кем из них он до сих пор встречается? Джин почему-то боялась спросить об этом. Со своей стороны Мари явно полагала, что Джин — подружка Поля, причем лучшая.
