— С Настей мне действительно повезло. А ведь я чуть было не обидел ее из-за Кирилла, — подкинул Вазген.
— Какого Кирилла? — беззаботно спросил Алексей.
— Смурова, какого еще?
Алексей перестал жевать и воззрился на Вазгена колючим взглядом.
— С чего ты вдруг к нему подобрел? — спросил он неприязненным тоном. — Впервые слышу, что ты называешь его по имени.
— А почему бы мне его так не называть? Он вполне приличный парень, ничего худого мне не сделал, а может быть, наоборот, сделал что-то очень хорошее.
Алексей пренебрежительно фыркнул и возобновил прерванную трапезу.
— Может быть, и сделал, — пробурчал он, — было у него такое временное просветление; жаль, что ненадолго. Это его природа, брат, ее не исправишь. Ты же сам говорил, что он безнадежен…
А все-таки причудливо играет нами судьба! Как это ни парадоксально, если бы не Смуров, я, возможно, никогда бы не примирился с Ариадной, не избавился от глупых ложных представлений и мелкого себялюбия. Я не был бы так счастлив!
— Хорошо, что сообразил, — заметил Вазген с особой интонацией.
Алексей снова перестал есть и медленно поднял на него глаза.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил он после непродолжительного молчания.
— Я всегда считал тебя более догадливым, — усмехнулся Вазген.
Ага, кажется, начало доходить, кто бы сомневался! У Алеши сильный и ясный ум, мозги быстро работают, всего-то и надо было намекнуть.
Алексей схватился за голову:
— Так вы нас разыграли, черти!.. Меня сейчас хватит удар!.. Ох, негодяи!.. Ты хоть помнишь, что я ему наговорил?.. Ведь это страшно, что я ему наговорил! А он тоже хорош: что это за варварские методы, садистские, убийственные?!
— Ты же знаешь Смурова, у него свои методы, весьма своеобразные, зато действенные.
— Нет, он когда-нибудь доиграется!.. Мне надо увидеть этого психа. Вставай, пошли. Кончай заправляться, есть дело поважнее.
Смурова они на месте не застали. Им сообщили, что капитан-лейтенант отправился по делу в 34-й госпиталь.
— Что он там опять забыл? — недоумевал Алексей по дороге в госпиталь.
— Я примерно догадываюсь, но пусть он лучше сам тебе скажет.
— Еще секреты? Впрочем, я рад, что вы нашли общий язык.
Смуров сидел в ординаторской в полном одиночестве. Перед ним лежала кипа всевозможных канцелярских журналов и историй болезни. Увидев офицеров, он поднялся, поглядывая с опаской на Алексея и вопросительно на Вазгена. Алексей без лишних слов подошел к нему и крепко обнял.
— Ты все же больше так не подставляйся, — сказал он через минуту и ткнул Смурова кулаком в грудь, — эх ты, конспиратор.
Смуров неожиданно смутился — непривычно было видеть его таким, — заулыбался и благодарно взглянул на Вазгена.
— А где все врачи? — поинтересовался последний. — Снуют по коридорам, а здесь ни души.
— Это они от меня все попрятались, — объяснил Смуров. — Мое присутствие ни у кого воодушевления не вызывает. Надо было видеть, как они по одному, по одному все тихонечко смылись.
— Нашел что-нибудь? — спросил Вазген.
— Нет, не нашел. Здесь все чисто. Это осложняет дело. Я был уверен, что искать надо в госпитале.
— Эй, друзья, вы не забыли о моей скромной персоне? — не выдержал Алексей. — Посвятите и меня в суть проблемы.
— Почему бы тебе не повидаться с Ариадной, раз уж ты здесь? — схитрил Вазген.
— И то верно. Обрадую ее, сообщу, что никакого доноса не было, — сказал Алексей и легкой походкой направился к двери.
Вазген и Смуров переглянулись.
— Э… Леш… постой! — позвал Вазген. Алексей остановился. — Погоди, не так быстро. Видишь ли, тут какое дело… Как бы тебе сказать?.. Словом, арест Ариадны Кирилл инсценировал, но донос, который ты видел, не подделка.
— Разве ты не сам его написал? — спросил Смурова Алексей, оглушенный услышанным.
— Нет, донос настоящий. Именно поэтому я здесь. Хочу найти анонимщика по почерку. Да не переживай ты так! Я эту крысу из-под земли достану, дай срок.
Алексей расстроился: он надеялся доказать Ариадне, что ее окружают порядочные люди. Смуров скептически пожал плечами: он не был хорошего мнения о людях, в отличие от Вересова, правда, в госпитале стукачей пока не обнаружил, но все же он хотел бы поговорить с Ариадной. Алексей согласился сходить за ней, хотя не сомневался, что предстоящая беседа чревата для нее новыми потрясениями. Поэтому он предупредил Смурова:
— Только ты как-нибудь поаккуратнее, без своих профессиональных ухваток.
Вскоре он вернулся с Ариадной. Она была охвачена безмерной тревогой.
Визит Смурова произвел на нее гнетущее впечатление. Она встала в дверях, стиснув руки и глядя на него расширенными глазами.
Алексей поспешил ее успокоить:
— Ариадна, не бойся. Кирилл — наш друг, он сделает все от него зависящее, чтобы тебе не угрожала опасность. Он хочет задать несколько вопросов.
Она беспомощно переводила взгляд с Алексея на Смурова, не в силах понять, как мог оказаться другом человек, который насильственно вырвал ее из жизни, бросил в темницу, разговаривал с ней зловещим, пугающим тоном, сверлил пронизывающим взглядом. Она восприняла его вторичное появление как катастрофу, и если бы не поддержка сильной руки любимого человека, она, возможно, не устояла бы на ногах. Алексей, ощутив ее дрожь и смятение, сказал Смурову:
— Вот к чему привел твой беспредел. Девушке ты внушаешь ужас.
— Ничего, я привык, — не выказал раскаяния Смуров. — Иногда нелишне выступить в роли страшилки, чтобы потом тебя назвали другом.
Ариадна, видя, как запросто общаются мужчины, слегка успокоилась. Теперь Смуров смотрел на нее с сочувствием, в голосе его сквозило участие, когда он пытался выяснить, есть ли у нее враги, замечала ли она с чьей-либо стороны недоброжелательство, косые взгляды, неприязненный тон. Нет, отвечала она, в госпитале дружный коллектив, тяжелые испытания сплотили людей, им не до мелочных дрязг — о себе подумать некогда.
— Не надо меня бояться, Ариадна, — сказал он под конец. — Я не дам вас в обиду. Помните, что я ваш преданный друг. Обращайтесь ко мне за помощью в любое время. И не сообщайте никому о теме нашей беседы.
На рассвете следующего дня Смуров вышел с Алексеем в море. Близилась зима, на озере появился плавучий лед. Ветра не было, надолго ли, никто не смог бы поручиться; изменчивое, как капризная красавица, озеро затаилось на время, и водная гладь, поблескивая дрейфующими льдинами, дышала полярным величием. Под форштевнем пузырилась жемчужная накипь; катер плавно скользил в холодном безмолвии, нарушая его монотонным гулом моторов; за кормой вздымались буруны от винтов, и ровной дорожкой стелился пенный след. Вересов смотрел вперед, упругий воздух бил ему в лицо, сейчас Алексей казался Смурову неотделимой частью корабля и экипажа, который беззаветно его любил — лидера, командира, просто честного, надежного человека. Таким он был всегда, не изменился ни на йоту, недаром остался для Смурова верным средством спасения, тем, что помогало держаться на плаву.
