Набросив на плечи накидку и взяв вечернюю сумочку, Элен вышла из дома и направилась по дороге в сторону поселка. Она успела пройти совсем немного, когда ее догнала машина.
— Ты заметила, я не опоздал. — Роберт открыл дверцу.
— Нам далеко ехать? — спросила Элен, усаживаясь рядом с ним.
— Нет, недалеко. Разве ты там еще не бывала? — Он свернул на шоссе и увеличил скорость. — Я думал, что Леон уже возил тебя в Маре-Монте. Там обычно бывает много англичан; они любят это место, а по субботам там особенно весело. Я рад, что ты смогла поехать со мной.
— Мы должны вернуться не позднее одиннадцати, — предупредила его Элен, не замечая своего озабоченного тона. — Леон сказал, что он будет дома в половине двенадцатого.
— Не бойся, мы успеем вернуться. — Роберт взглянул на свою спутницу. — Почему ты позвонила мне? Я решил, что ты не хочешь иметь со мной ничего общего после того, как отказалась поехать в Никосию.
— Я же объяснила тебе: эта идея не понравилась Леону, — покраснев, ответила Элен.
— А сейчас? Почему ты позвонила? — повторил он вопрос.
Дорога шла вдоль моря; волны в лунном свете переливались серебром. Элен вспомнила тот вечер, когда они с Леоном сидели на скамейке на берегу. А потом он повез ее в кафе, и она прекрасно провела время. Но там она познакомилась с Паулой Максвелл…
На другой день Элен поехала к Труди, и они вместе отправились в город, чтобы купить наряды для поездки в Фамагусту. Им пришлось ехать автобусом, потому что Тасос взял машину. От автобусной остановки до торгового центра нужно было идти пешком. Проходя мимо отеля «Хилтон», Элен заметила Паулу в машине Леона. Они явно направлялись в ресторан на ленч.
Почему же это так ее задело? Эта мысль не давала Элен покоя; почему случайная встреча так расстроила ее. Разве она не знала, что муж встречается с другими женщинами? Она ведь даже сама хотела, чтобы он получал удовлетворение где-то на стороне и не требовал выполнения супружеских обязанностей от нее.
Все оставалось в порядке вещей до тех пор, пока женщины, с которыми Леон проводил время, были для Элен лишь некими абстрактными фигурами. Совсем другое дело — познакомиться с одной из них, а потом увидеть ее рядом с мужем… следить глазами за машиной и казаться совершенно спокойной, чтобы Труди не заметила ее смятения. Весь день Элен боролась с этим отчаянием, которому не могла найти объяснений, а когда Леон заехал за ней, вынуждена была улыбаться и делать вид, будто не знает, что всего несколько часов назад на этом самом месте сидела Паула.
Я не имею права возражать, думала Элен. Да она и не возражает — ей все равно…
— Просто мне не захотелось проводить этот вечер дома, — оторвавшись от своих мыслей, ответила наконец Элен на вопрос Роберта. — Мне наскучило сидеть по вечерам одной.
— Разве Леон никогда не остается дома? — спросил Роберт и, не дожидаясь ответа, добавил: — Таков характер у здешних мужчин. Каждый вечер они уходят, чтобы провести время в кафе с друзьями. Здесь не встретишь семейной атмосферы доброй старой Англии. Но вот парадокс — все женщины влюбляются в темноволосых любвеобильных киприотов! Ну почему я не родился с такими же волосами!
Элен рассмеялась. Она веселилась весь вечер, стараясь заглушить в себе боль, которая не отпускала ее ни на минуту. В душе зияла пустота; это ощущение было ей и раньше знакомо, но вот на Кипре оно появилось впервые.
Когда пришло время возвращаться домой, Элен даже обрадовалась. И пока они ехали по прибрежной дороге, она уже начала жалеть, что вообще согласилась провести вечер с Робертом. Где-то на полпути к дому машину сильно тряхнуло.
— Что это?
— Черт! Шина лопнула.
— Шина? — У Элен замерло сердце. — Сколько потребуется времени, чтобы починить ее?
— Ничего чинить не требуется. Шину надо просто поменять.
— Ну, конечно. Я неверно выразилась.
Они вышли из машины, чтобы посмотреть, что случилось. Элен была в отчаянии. Если Леон вернется раньше нее… Но чего ей бояться? С детьми осталась Арате.
Работать в темноте было трудно; время от времени Роберт, раздраженный случившимся, громко ругался. Элен стояла на обочине; ее нервы были напряжены до предела, а пульс учащался с каждой минутой. Она подошла к машине и посмотрела на часы. Двадцать пять минут двенадцатого. Она не сможет вернуться домой раньше Леона, если только какое-нибудь непредвиденное обстоятельство не задержит его.
— Я выйду здесь, — сказала Элен, когда машина наконец повернула на дорожку, ведущую к ее дому. — Останови машину, Роберт.
— Я не могу оставить тебя одну в темноте…
— Роберт, прошу тебя…
— Теперь уже ничего не изменишь: если есть причины для ссоры, то в любом случае она будет, доставлю я тебя к самому дому или нет. Хотя я не вижу причин для недовольства, ведь Леон сам постоянно отсутствует по вечерам.
Не обращая внимания на мольбы Элен, Роберт подвез ее к самому подъезду. Леон стоял на ступеньках крыльца, и даже в полумраке было видно, что он вне себя от гнева.
— Спокойной ночи, Элен! — крикнул ей вслед Роберт, когда молодая женщина стала поспешно подниматься на крыльцо. Ее ответ был так невнятен, что он вряд ли услышал его.
Не говоря ни слова, Леон посторонился, пропуская жену в дом. В холле Элен повернулась к нему, чтобы рассказать о лопнувшей шине, но слова застряли у нее в горле. Страх сковал ее. Почему ей так страшно? Кто дал ему право смотреть на нее так, как будто он готов убить ее? Можно подумать, что она была его настоящей женой. Наконец тихо, но угрожающе Леон спросил, где она была.
— Мы ездили в… в Маре-Монте… ты знаешь это место, а по дороге у н-нас лопнула шина… — Дрожащими руками Элен прижимала к груди свою накидку. Но та выпала у нее из рук, и Элен предстала перед мужем в платье, подаренном Труди. Леон хотел что-то сказать в ответ на объяснение жены, но, казалось, не находил слов. Его холодный взгляд скользнул по фигуре Элен, отмечая каждую подробность. Обнаженные руки, глубокий вырез платья, золотистые волосы, спутанные морским ветром во время долгого ожидания на дороге, раскрасневшиеся от волнения щеки. Когда их взгляды встретились, Элен увидела в глазах Леона выражение, потрясшее ее до глубины души. Она пыталась проглотить комок в горле и найти в себе силы заговорить, но все ее усилия были напрасны. Она наклонилась и подняла накидку, но Леон выхватил ее у Элен из рук и бросил в кресло. Боже, в нем нет ничего человеческого, пронеслось у нее в голове, и она в отчаянии начала озираться по сторонам, словно ища убежища.
— Леон… — Ее голос дрожал, Элен понимала, что ей не удастся скрыть свой страх перед мужем. — Леон, я… я имею п-полное право проводить время…
