— Когда-нибудь я все тебе расскажу.
— Ну хоть что-то новое. Когда-нибудь — это когда?
Он также грустно улыбнулся, невероятно спокойно реагируя на мое игривое поведение.
— Потом. Я обещаю, что потом все расскажу, — и тут же продолжил, заметив мое вытянувшееся лицо, — Но тебе вновь нужны гарантии, да?
— Да. Иначе ты так и будешь говорить загадками.
— Хорошо.
— Ты должен рассказать мне, почему ты решил стать монахом, — потребовала я.
— Так и знал, что ты когда-то это попросишь.
— Сегодня вечером.
Он тяжело вздохнул, прижимаясь к моему телу, как в спасении.
— Ник, я серьезно. Сегодня вечером я жду всю эту историю.
— Я… — запнулся, делая паузу.
— Чего ты боишься? Вот правда, — посмотрела в глубину его карих глаз, обнимая за шею, все еще сидя на столе.
Я видела, как Ник вновь пытался придумать очередную отговорку. Но такая близость моего тела не давала ему сконцентрироваться.
— Что… ты поменяешь свое мнение…
— О тебе?
— Да.
— И это все? — подняла бровь.
— Это все.
Я глухо засмеялась. Это признание было таким… искренним.
Он напоминал мне пугливый цветок, закрывающийся с каждым закатом. И открывающийся рядом со мной, как с очередным восходом. Медленно, не торопясь. Раскрывая мне свои цвета и краски, так переливающиеся под солнцем. Но пока что еще пряча свои самые хрупкие лепестки.
И он смотрел на меня так… Как никто до этого не смотрел. Словно дыша моим присутствием, ловя мой воздух, нуждаясь во мне.
И в груди как-то больно кольнуло, гулко разгоняя адреналин по венам.
— Мне кажется, я тоже в тебя влюбилась, — вдруг услышала свой голос.
И захлопала ресницами, наблюдая за ним.
Он выглядел… Шокированным? Его улыбка коснулась правого уголка рта, дыхание ускорилось троекратно. Но глаза оставались холодными.
— Ты сейчас серьёзно?
— Стала бы я шутить?
— Нет… Но ты в этом уверена?
— Это что-то меняет?
— Ты многого обо мне не знаешь.
— И?
— И… Ты можешь когда-то поменять свое мнение, — он грустно засмеялся.
— Что бы там не было, не думаю, что это заставит забрать мои слова обратно. Сейчас я именно так чувствую.
И он устало потер глаза, словно прогоняя мираж.
— Да… Не думал, что я это услышу. Что вообще все так пойдет.
— А что ты ожидал? Что я просто составлю тебе тогда компанию? А потом мы забудем друг о друге?
— Я бы вряд ли смог тебя забыть.
***
Уже через полчаса мы садились в машину, одетые в привычные одеяния. Было странно видеть Франциска по левую сторону. Картинка в моей голове явно не складывалась.
Но ощущения рядом с ними были теми же.
— Куда теперь?
— Флоренция.
— И сколько ехать?
— Чуть меньше трех часов. Пробок сейчас должны быть меньше. Нам нужно быть на месте к часу. По дороге я расскажу тебе, что именно нужно делать.
— А какая вообще цель моего там присутствия?
— А, — он улыбнулся, выезжая на трассу, — Ты будешь частью одной благотворительной кампании.
— А конкретнее?
— Мы собираем средства на строительство католических школ. Некоторые реформы направлены и в сторону образования.
— Ясно. Но, опять же, почему я? Почему бы не пригласить настоящую монахиню?
— Все предельно просто. Монахиня имеет важный статус в нашем обществе. А твоя внешность, к тому же, сможет привлечь намного больше спонсоров, чем другие женщины твоего монастыря.
— С одного модельного агентства в другое, — недовольно отреагировала.
— Все мы люди. У всех есть свои слабости, — задумчиво уронил.
— То есть это будет своего рода мероприятие в одной из церквей Флоренции?
— Да, рядом с ней будет также и ресепшн, где нас будут ждать. И многие захотят с тобой поговорить, узнать о твоей жизни.
— И что я им скажу? Правду?
Он быстро взглянул на меня, явно обдумывая.
— Если это то, что я подумал, то я оставлю тебя в машине, — я поджала на это губы, — Главная цель — это убедить местных католических бизнесменов в том, что духовенство должно являться обязательной частью образования.
— Ник, — начала я возражать.
— Дай мне закончить. — продолжал, — Я знаю, что ты неверующая. Но под духовенством не обязательно подразумевать церковь. Каждый из нас во что-то верит. Каждый следует каким-то нормам, имеет свое представление хорошего и плохого. Добра и Зла. И я хочу, чтобы такие предметы, как, например, Нравственность и Теология, входили в расписание школьников и студентов.
— То есть, мне не обязательно говорить про монастырь? А просто продвигать тему моральной философии?
— Можно и так сказать. Но тебе нужно помнить, что сегодня ты представляешь монашеский орден.
— И что мне за это будет?
Я знала, что это было лишним. Ведь я бы следовала его указаниям и так, у меня ведь не было выбора. И он это знал, но позволял мне мой каприз.
— Я думал, что у нас уже был уговор.
— Ты наконец-то расскажешь мне свою историю?
— Не всю.
Глава 14. Речи
Флоренция встретила нас дождем. Ну как встретила, точнее позволила влиться в серость вливающихся в нее машин.
Я бывала здесь лишь однажды. Еще в детстве. Тогда жизнь мне казалось неимоверно простой. Получать хорошие оценки. Поступить в престижный университет. Получить работу свой мечты. Печально было осознать, уже повзрослев, что такая дорога существовала лишь в кинематографе.
Мысли путались. С одной стороны, я не должна была разоблачить себя, поставив под удар себя и Ника. С другой же, я не понимала, как могла давать ответы, в которые сама же и не верила?
Выбор остановился на сохранении собственной безопасности. Если у меня получится сыграть нужную роль, то у присутствующих не останется лишних вопросов.
— Как часто проходят такие мероприятия? — вдруг заинтересовалась, когда впереди показалось парковка, на отбой заполненная дорогими машинами. Что-то подсказывало мне, что вся эта показательная мишура именно для сегодняшнего сборища.
— По разному. Многие мероприятия проводятся непосредственно без участия церкви.
— И как часто ты на таких бываешь?
— Если честно, то изредка. Все же в таких мероприятиях больше участвуют братья, а не монахи.
— Но ты ведь не просто монах.
— Да, — развернул руль, находя парковочное место, — не просто.
Я выбралась с машины, поправляя рясу. Шерстяной плащ брать не пришлось, все же мы были далеко от холодной горной местности.
Ник вышел следом, пряча ключи в глубоком кармане. Он головой кивнул на церковь, в которой скоро должно было начинаться служение. Я засеменила следом, уже на ходу натягивая привычную маску.
Множество взглядов прошлись по моей фигуре, ощущаемые практически физически. Массивные деревянные ворота были открыты, впуская разношерстную публику богатого города. И его горожан.
От такого внимания взгляд автоматически опустился в пол, стараясь, чтобы никто не смог разглядеть мою панику. И даже не было понятно, чем конкретно она была вызвана.
Франциск вежливо здоровался с присутствующими, явно уже имея определенную репутацию. Каждый из кратких собеседников поглядывал на меня, но не решался заговорить. Возможно, немногие видели монахиню впервые, а может быть не знали, как именно меня стоило приветствовать.
До служения все прошло довольно спокойно. По крайней мере для меня. Оно началось обыденно, и я не могла сказать, что это было чем-то для меня новым.
Спохватившись, я принялась выполнять все нужные движения, словно я и не выезжала за пределы родного монастыря.
Родного. Это уточнение в моей голове звучало до боли непривычным.
Процессия была продолжительной. Краем глаза я стала замечать, что прихожане стали уставать. Кто-то начал переминаться с ноги на ногу, кто-то и вовсе пытался аккуратно выскользнуть, чтобы размять затекшие конечности. Любители.
