Бродский хочет вставить свои пять копеек, но я закрываю его рот ладошкой.
– Я не закончила. Сначала я не поверила её словам. «Бред…» – подумала… Мы ссорились периодически, с кем не бывает? Но после видео, которое она показала, я всему нашла новое объяснение. Тебя просто не устраивала я, и ты сравнивал меня с другой женщиной, которой дарил свои поцелуи и страсть в постели.
– Да какое видео, какая страсть?!
– Такая! Как вы целовались на камеру! Видео не сохранила на память, уж извини… Все девчонки с потока уже об этом трещали и не говорили мне из жалости, одна Милана всё рассказала – спасибо ей! Мне было больно, Артем, ты не представляешь, насколько сильно! Ведь я, дура, любила тебя, понимаешь? Любила и не замечала, что ты уже не только мой…
Чувствуя, как вскипаю до предела, я обрываю речь и закрываю ладошками лицо. Эмоции захлестывают не по-детски. Вот и сказала всё. Полегчало ли? Не очень… Расковыряла только старые раны.
Артем молчит, тяжело дыша и переваривая информацию. Каждая мышца лица напряжена – думает, как выкрутиться? Нет, бесполезно… Уж лучше пусть сознается во всем, и то больше уважения будет.
– Я проиграл тот поцелуй, это был фант – ничего более, – растерянно хрипит бывший муж.
– Ах, ты играл… – всплескиваю руками. – Ты целовал ту, на которой потом женился! Лиза вечно крутилась возле тебя, и не смей это отрицать, как и то, что спал с ней!
– Она была рядом, потому что мы знакомы со школы и учились в одном учебном заведении, у нас общие приятели и одна компания – это логично! Но я не спал с ней!
– Не верю. Милана общалась с Лизой, и та похвасталась ей, что добилась своего: вы стали больше, чем просто знакомые…
– Да какой мне смысл врать тебе сейчас, Аня? – встряхивает меня за плечи, чтобы пришла в себя.
Я резко скидываю его руки, которые сейчас кажутся противными.
– Тогда почему ты женился на ней, а? Так быстро забыл ту, которую любил… И женился на той, с кем изменял.
– Прекрати выстраивать ложные теории, – расходится в эмоциях не меньше моего и перекидывает стрелки на меня. – И тебе ли говорить о любви, когда сама выскочила замуж за друга с потока и почти сразу же родила от него?
Я ловлю ртом воздух, но не хватает времени, чтобы придумать стоящий ответ. Здесь я не готова защищаться. Вряд ли Бродский меня поймет.
– Ты написала мне крупными буквами, что не любишь меня, Аня. Нет никого хуже, чем я, и ты несчастлива со мной – сама мне так сказала. А потом выставляла счастливые совместные фоточки с этим чмырём. Он оказался лучше меня, он сделал тебя счастливой – всем видом ты это показывала! Тебе было больно, говоришь… А, как херово было мне, рассказать?
– Не стоит… – сглатываю.
Артем может не продолжать, потому что я прекрасно понимаю, о чём он говорит. Я специально выставляла те фотки. Не хотела, чтобы Бродский думал, что раздавил меня своим предательством… Хотела, чтобы его мужское достоинство задрожало, и он испытал хотя бы малую долю той боли, которую причинил мне. По факту, он не бросал меня – это сделала я.
А потом узнала, что беременна. Рассказать Бродскому и на коленках приползти обратно? Нет, это про меня.
Прийти со слезами на глазах к одинокой и принципиальной матери, которая остерегала всю дорогу от связи с Бродским? Тоже не про меня.
Везде мешает чертова гордость.
А вот начать встречаться с другом, от которого поступают знаки внимания, и переспать, чтобы потом назвать его отцом ребенком… Это про меня. Тут даже гордость заткнулась вместе с совестью.
Самой противно, правда…
Но для меня тогда это был выход. Ребенок будет расти в полноценной семье, и я смогу раз и навсегда вычеркнуть Артёма из своей жизни.
Знала, что он не будет долбиться в стену, от которой разит равнодушием к нему и счастьем с другим. И оказалась права. Нас быстро развели, а Артём не приставал звонками или сообщениями.
– Поверила какой-то полоумной и, даже не спросив меня, всё оборвала, – возмущается бывший муж вслух и укоряет взглядом. – Ты же знала, что я любил тебя, Аня…
– Твоя полоумная подтвердила факт измены, когда мы с ней встретились случайно, – сквозь зубы выдавливаю я. – Что ты на это скажешь, Бродский?
– Лиза? Я не знаю… Она поддерживала меня, когда мы с тобой расстались. Была рядом всегда… Как друг.
– М-м, да что ты… – сминаю губы, чтобы с них не сорвались плохие слова. – И как долго вы дружили? На сколько тебя хватило, чтобы не засунуть в неё свой…
Я прикусываю губу и сжимаю кулаки. Дико злюсь. Эта чертовка, когда мы были вместе, всё время крутила задницей возле Артёма. И конечно, когда представилась ситуация, она не стала упускать свой шанс.
– Я должен был оставаться один до скончания веков, Аня, и радоваться за тебя и твою семью, так считаешь?
– Боже, да зачем же ты женился на этой… Вертихвостке. Денежки богатого папочки заслонили глаза? Открывшиеся перспективы?
Артём пристально смотрит нам меня, сузив глаза, и молчит. Сканирует моё взбесившееся лицо, напрягая скулы. Я задела его. Именно этого и добивалась. Тот случай, когда важна не сама суть, а цель: унизить своим вопросом.
– Это всё, Аня? Или может что-то ещё…
Не дождавшись от меня ответа, он медленно встаёт со скамейки и не спеша уходит прочь. Я смотрю Артёму в спину и шлепаю себя по коленке:
– Какая же дура…
Я не должна была говорить то, что не думаю о нём на самом деле. Артем никогда не был таким… Падким на богатства и блат. Он всё время ругался с отцом, когда тот использовал своё положение и деньги, чтобы помочь сыну. Это бесило Артёма. И он добровольно отказывался от его подачек. Между ними всегда царили напряженные отношения… Несмотря на родственную связь, они очень разные: и в характерах, и во взглядах, и потому не понимают друг друга.
Недолго думая, я тоже поднимаюсь и иду следом за Бродским. Нагоняю его быстрым шагом и останавливаюсь возле дерева, на ствол которого навалился плечом Артём.
– Извини, – с сожалением выдыхаю. Хочу дотронуться до него, но в сантиметре от спины останавливаю свою руку и засовываю в карман. – Я не считаю так. Во мне говорила злость и … ревность.
Переминаюсь с ноги на ногу в стороне и бросаю взгляд на бывшего. Его закрытые веки дрожат, и из-под куртки видно, что грудь высоко вздымается.
– Я женился на ней, чтобы забыть тебя, – губы Артёма слабо шевелятся. – Найти замену было необходимо. Убедить себя в том, что у меня будет самая лучшая жена, которая без ума от меня, никогда не променяет на кого-то другого… И я буду определенно счастлив. Как и ты со своим новым мужем. Только вот…
Артем отталкивается от дерева и поворачивается ко мне. Сквозь вечерние сумерки вижу, как его глаза проницательно блестят.
– Я ошибся. Жестко и непоправимо. В один момент понял, что обманываю сам себя. Невозможно заменить тебя… Никем и никогда. Ты одна такая… Ходишь по этой земле беспечно и даже не подозреваешь, как разрывается моё сердце, когда смотрю на тебя и вспоминаю, что ты больше не моя.
Артём подходит и берёт в ладони моё растерянное лицо. Дыхание в груди спирает. Наши взгляды переплетаются паутиной, как и чувства. Он говорит, а я ломаю баррикады с каждым сказанным словом:
– Мне больно натыкаться на шипы, выставленные тобою против меня, – теплый шепот овевает лицо и топит лед. – Я не изменял тебе. И люблю сейчас даже сильнее, чем прежде. Сколько раз мне повторить это, чтобы ты поверила мне, а не своим «подружкам»?
Его большие пальцы гладят прохладную кожу щек, они успокаивают, дарят тепло, которого мне так не хватало… Артём смотрит в глаза, и я чувствую, что верю ему.
Так неужели слова об измене были сплошной ложью? Если так, то… Пусть небеса покарают меня прямо сейчас, пришибут на месте за грех, который терзает душу!
– Я верю тебе… – слабо киваю и поникаю головой вниз.
Господи, какую же ужасную ошибку я совершила… Хотела убежать от обмана и предательства, а по итогу сама в нём погрязла.
Артем обнимает меня, прижимая к своей груди, и гладит по волосам. Я не сдерживаю слёз. Они самопроизвольно вырываются из меня, обжигая щёки.
