— Веник твой — отстой полный, — насупливается Рустам. — он же никакущий! Он выпил, закусил и сел играть — дети не волновали его! Я — же другой! Я могу быть другим! Дай мне шанс!
— Слушай, ты другой, — складываю я руки на груди, становясь в закрытую позу, тебя не должен касаться ни Веник, ни я, ни наши с ним отношения, ясно?!
— Нет, не ясно. Херовая у вас семья, коли так происходит.
— Какая есть! — отрезаю я. — А сейчас уходи, и не появляйся тут больше!
— Мама! Мам! Дядя-дулатек уходит? — вбегают на кухню мои двойняшки.
Рустам переводит взгляд с меня на детей, и взгляд его теплеет, смягчается.
— Вик, пусть он меня по-другому называют!
— «Идите, соберите конструктор.» — прошу я мальчиков, а когда за ними снова закрывается дверь я поворачиваюсь к мажору:
— А как ты собрался, чтобы они тебя называли?! Уж не папой ли?
— Папой, было бы идеально. — лыбится мажор.
— Для них папа — Веник! Как ты себе представляешь, если я сообщу им, что ошиблась? Что папа не Вениамин, как они думали с самого рождения, а некий дядя-дурочек?!
— Ну мы можем подумать, найти способы, — предлагает решение Громов.
— Нет. Ты изначально повел себя по-идиотски! Так что пока быть тебе дядей-дурачком!
Глава 18. С мажором не по пути
Еле как выпроводив мажора из квартиры я возвращаюсь к Венику. Он все так же невозмутимо клацает мышкой и засыпает в рот, точно в топку пригорошни чипсов. Некоторые крошки просыпаются мимо, на стол, на клавиатуру ноутбука, на пол… Меня аж передергивает от отвращения.
Бесцеремонно срываю с него наушники. Опускаю крышку ноутбука, закрывая компьютер.
— Ты чего?! Сдурела?! — рявкает на меня муженек. — Я же даже не сохранился!
— Это ты сдурел! Ты зачем сюда Громова пустил?! Оставил его с детьми?! Кто тебе пиво разрешил пить?! А чипсы жрать у детей на глазах? Ты какой пример им подаешь?!
— Дура!!! — вопит Веня зло глядя мне в глаза — Вообще офигела! Мои танки закрыла! У меня столько достижений! И сама мне не даешь! Ни заботишься! Ни кормишь, ни стираешь, ни гладишь!
Вот тут я в крайней степени изумления за это бесконечное сегодня. Веник походу все мозги в игре оставил.
— Пошел вон отсюда!!! — ору на муженька. — Собрал свои манатки и свалил с МОЕЙ квартиры!
Веня несколько секунд с не понимаем моргает на меня. Его взгляд из безумного приходит в обычное состояние.
— Это… Вик… я, это… — чешет себе в затылке муженек.
— Убирайся! — рявкаю я.
Хорошо, хоть детки на кухне и не слышат всей этой мерзости.
— Вик, ну лишнего взболтнул! — пригорюнивается Веник. — Пиво в голову дало. Но ты тоже «хороша»! Могли бы уже спать вместе, чтобы я налево никуда не ходил. Ну? Могли бы?
— Что ты несешь?!
— Да я — взрослый мужик! Я хочу от своей жены получать, понимаешь? А не на стороне где-то баб искать.
— Ты от меня сейчас получишь! — хватаю я тяжелую вазу со стола. — По первое число от законной жены, законной «звизды» получишь!
***
Рустам
Ну и отстой… Дороги в этой дыре совсем ни к черту! Мой бедный спортивный автомобиль так и подпрыгивает, норовя очутится в очередной яме. На джипе надо было ехать, а не на дьябло, ну да ладно… уже проехал куеву тучу километров — не разворачиваться же перед самым приездом?!
Тем более мне предстоит очень важная и ответственная миссия: перетянуть родителей Кудряшкиной на свою сторону! После вчерашнего мы с папой провели нехилый такой брейншторминг, и решили привлечь к делу родителей моей будущей жены. Может хоть они смогут на нее повлиять?!
Еду строго по навигатору. В этой дыре, ни дорог, ни освещения, а уже смеркается… это как я, интересно, буду обратно выезжать отсюда?
Но вот, наконец, прибываю. Я без понятия, какие именно у нее родители и чем их можно подкупить, но, буду действовать по ситуации. Откидываю зеркало у козырька. Провожу по волосам рукой — они послушно укладываются в легкий беспорядок. Барбер у меня волшебник — такие прически делает, что всегда вид «как после секса», укладки такая прическа вообще не требует.
Выхожу. Холодно, пасмурно, все серо и убого. Несколько покосившихся домишек — вот и вся улица, где живут родители Вики. У калитки проведен звонок. Звоню. Жду. Долго жду и упорно звоню. Уже весь продрог в левайсах и мокасинах.
Наконец, слышится лай собаки с соседнего участка, а затем чапанье галош по раскисшей глине, и калитка со скрипом открывается.
— Что надо?! — прищуривается на меня пожилая женщина в ватнике и платке.
— Марина Аркадьевна?! — нацепляю я на морду самое очаровательно выражение, которое действует абсолютно на всех представительниц женского пола, от восемнадцати и до восьмидесяти лет.
Бабка смущается, хлопает белесыми ресницами. Я же говорил, что действует!
— Я — Рустам Громов. Звонил вам днем.
— Угу. Точно. — кивает хозяйка избушки, с интересом обсматривает меня с головы до ног, заглядывает мне за спину, оценивающе глядит на «дьябло», хмыкает, качает головой, и только потом указывает на дом, посторонясь: — Ну заходи, коль приехал.
***
— Небось и впрямь нашей Вике детев организовал! — хмыкает Марина Аркадьевна, — Ты глянь-ка Витя, какой постреленок путь проделал, чтобы нас отыскать!
Хм… постреленок? Это она меня так назвала?! Ну и словечко… такое чувство, что в век девятнадцатый попал.
В родовом «поместье» Кудряшкиных царит чистота и убогость. Видно, что Марина Аркадьевна прекрасная хозяйка, но вот денег совсем у них в обрез. Но мне это только на руку!
Старый ковер на стене, потертый оббитый красным бархатом диван, подле еще один, неожиданно новая плазма с небольшой диагональю. Не самой дорогой фирмы, но все же висит на противоположной от ковра стене. Видны упаковки лекарств, тонометр, в корзинке вязание, а с печи, развалившись, почти как человек, одним желтым глазом глядит на меня огромный черный кошак.
— Чем вы болеете, Виктор Петрович? — стараюсь я понравится будущему тестю.
— Цирроз у меня, сынок, а еще астма проклятая! Вот, пил-курил, а теперь на старости лет расплачиваюсь… ты если куришь — бросай это дело! — начинает кашлять бедолага.
Будущая теща тут же бросается к мужу. Брызгает ему в горло ингалятором. Баллончик пустеет на «полупшике».
— Закончился, проклятущий! — озабоченно качает головой Марина Аркадьевна, тут же идет вскрывает новый флакон. — Стоит безбожных денег, а кончается, будто водичка там, а не лекарство! — Если бы не Виконька, девонька наша, совсем бы отец загнулся… наших пенсий ни на что не хватает… — горько вздыхает будущая теща.
Мне становится не по себе. Даже не думал, что в таком ужасе и нищете люди живут… Мне стыдно, что ничего не привез старикам с собой. Даже не подумал. Но у меня есть наличка. Оставлю деньгами, они им больше пригодятся.
— А Вика, коза-дранная, взяла и забрюхатилась! — отцу становится получше, и он продолжает разговор. — Вот только про тебя разговору не шло! Другого батю наших внуков предъявляла.
— Мы… это, поссорились с ней в то время! — выкручиваюсь я.
— Мы как узнали, чуть заживо ее не закопали! Отец больной, а она еще два рта собралась привести на свет божий! Но она быстро отбрехалась, что сынок проректорский ей мальчишек заделал!
— Что?! Сын проректорский?! Веник?! — усмехаюсь я. — Это он-то сын проректорский?! Первый раз такое слышу.
— Да, он, и чтобы значит, проблему эту деликатную загладить, он нашу Вику взял взамуж, да еще в Америку всамдельнушную увез! Вика нам оттуда хорошо присылала…
Честно, когда я ехал сюда, то вот никак не ожидал услышать подобное… Веник — сын Павла Викторовича?! Внебрачный что ли? Тогда сходится все, и Америка, и стипендия, и квартирка в Москве… однако!
Кудряшкина — охереть какая шустрая девка! Меня к стенке прижать не удалось, она на Веника детей повесила. Только вот как узнала про то, что он проректорский? Хотя… они жили вместе, на одном этаже общаги. Он — тупой до ужаса, мог взболтнуть лишнего, даже если папаша приказал настрого держать язык за зубами.
