Я никуда не пойду, – отрицательно качаю головой.
– Я сказал. На. Выход.
– Вы не имеете права со мной так разговаривать. Мне нужен телефон. Я хочу позвонить…
Мужчина стремительно приближается ко мне, хватает за локоть и не церемонясь тянет меня к выходу.
– Черт… – слышу шепелявое за своей спиной, – … куда вы ее забираете?
– Захлопнись, – рыкнув на Рому, мужчина с силой захлопывает решетку. Поворачивает ключ.
– Ром, не волнуйся, – зачем-то отвечаю парню, хотя сама боюсь до ужаса. – Со мной все будет хорошо.
– Хм, не говори “гоп” пока не перепрыгнула, – маслянистым взглядом осматривает меня полицейский.
У меня по спине ползут мурашки. Что он задумал?
Мужчина грубо толкает меня вперед по коридору. Я хватаясь за стены пальцами сопротивляюсь.
– Это ошибка, – сбивчиво.
– Послушай, барышня или как тебя там… Мне по-сути плевать за что ты здесь. Поступило заявление. Наша работа маленька: обезвредить, наказать. А дальнейшими “разбирательствами” и “доказательствами” будут уже заниматься высшие инстанции.
У меня зашлось сердце. Инстинктивно положила руку на живот, потому что в мозгу засело одно единственное слово: наказать. Как он собирается это сделать: побьет меня? Или…Кидаю на него короткий взгляд, а разбушевавшаяся фантазия уже вырисовывает безумные картинки наказаний.
Шарахнувшись в сторону, затрясла головой. Ну нет, не может же все быть настолько беззаконно?!
– Эй, поаккуратнее, – сально поблескивают глаза мужчины. – Вот и пришли…
Вдруг он резко останавливается возле серой железной двери, вставляет в нее ключ. Замок щелкает. У меня перехватывает дыхание. Сердце сбиваясь с ритма, ухает в пятки. Ноги становятся ватными. Слабеют.
– Что это!? – разлепляю вмиг пересохшие губы.
– Это наши… кхм… ваши апартаменты барышня на ближайшие сутки. Прошу…
Распахивает дверь и приглашающим жестом указывает на камеру.
– Я… я не могу туда пойти, – припав к стене, вжимаюсь в нее.
– Послушай меня, малахольная, – он резко подходит ко мне, давя своей едкой аурой и превосходством того, что нахожусь на его территории. – Мне с тобой нянчиться некогда. Давай, заходи, – а сам меня так и пожирает глазенками круглыми.
– Я беременна, – на выдохе, это один единственный козырь который у меня был и который я решила достать, – и если что-то случится с ребенком: я вас засужу.
Мимолетная оторопь проскользнула в глазах полицейского. Он на мгновение замер. Я наблюдаю за тем, как его терзают сомнения. Его взгляд внимательный, цепкий, как будто в самую душу пытается заглянуть, изучающе смотрит на меня. Проходит несколько минут, прежде, чем он начинает говорить.
– Постой здесь. Мне нужно позвонить. И смотри: ни шагу в сторону, а то побег пришью. Договорились?
Судорожно втянув воздух. Киваю. И чувствую, что сердце вновь начинает биться на том же месте. В груди.
Мужчина заходит в камеру, в которую несколько минут назад предлагал зайти мне, и даже на расстоянии слышу, как идут гудки. Кому он звонит?… Прислушиваясь, затаиваю дыхания.
Секунда. Две. Три и:
– Какого черта, твоя жена утверждает, что беременна? – глухо шипит полицейский.
А у меня все нутро скручивается в тугой узел от услышанного.
Он только, что сказал Вадику, что я беременна!
Накрываю рот ладонью: что же я натворила? Почему не подумала прежде чем сказать, что этот полицейский может позвонить мужу!
– Приедешь?!... – сквозь пульсирующий в ушах шум, слышу обрывочное, – … давай, жду…
И уже переступая порог: – Придурок, мать его, – зло сплевывает.
* * *
Сижу в кабинете следователя. Напряжение и тревога натягивают нервы до предела. В кабинете я одна. И это еще больше пугает. Не знаю чего ожидать.
После разговора полицейского с Вадимом, мужчина сразу же привел меня сюда. Указав на стул возле стола сухо приказал “ждать молча”.
Но как только за ним закрылась дверь я тут же вкочила на ноги, “забегала” по кабинету. Меня штормит от эмоций, бушующих в душе. Я страшусь встречи с Вадимом. Я не готова к разговору с ним о том что беременна, потому что он полный неадекват. И что он выкинет в тот момент когда зайдет не знаю, да и знать не хотелось бы.
Подхожу к стулу, сажусь. Вытянувшись в струнку. Застываю. Что же делать?!
Озираюсь по сторонам. Может мне уйти? Ну не заметно?! А вдруг получится?!
Щелчок замка в двери, оглушает. Опоздала.
Зажмуриваю глаза. Мне в макушку словно разряд электрического тока ударяет. Позвоночник становится каменным. Не могу даже шеи повернуть. Я почему-то уверена, что в кабинет зашел Вадим. Выпрямила плечи, выпятила грудь вперед. Сцепила пальцы рук в замок. Поджала пальчики на ногах. Жду.
Инстинкты вопят. А от напряжения, даже над губой выступили капельки пота.
– Эй, – дергаюсь как от удара.
Сердце грохочет будто в него саданул разряд 220.
Резко поворачиваюсь. В дверях стоит Герман.
Я подскакиваю с места.
– Боже! – накрываю рот ладонью. – Что они с тобой…
– Так. Стоп. Стоп.
Мужчина стремительно сокращает расстояние между нами.
По мне же вдруг пробегает волна крупного озноба. Ноги становятся ватными. Неустойчивыми. Оступаюсь. Но Герман во время успевает поддержать меня.
– Ася! – голос холодный, грубый.
Он встряхивает меня. Не сильно, но этого достаточно, чтобы моя голова на плечах заходила ходуном.
– Зачем они тебя так побили? – поднимаю глаза на мужчину, судорожно всхлипнув.
Чувствую, как из уголков глаз полились дорожки горячих слез. В глазах все мутится искажается. Дрожащими пальцами аккуратно дотрагиваюсь до его разбитых губ. И у меня дыхание сбивается, мурашки диким галопом прокатываются по позвоночнику, а потом бурлящей лавой растекаются по пояснице собираясь внизу живота, когда чувствую, как он целует подушечки моих пальцев.
Его взгляд черный, глубокий, будто бездонная бездна самого океана.
–
