ему теперь в глаза смотреть? Не знаю!
Но пока теряюсь в коридорах и пытаюсь найти детскую комнату. Останавливаюсь возле двери и стучу, чтобы войти. Дёргаю за ручку, и ничего не происходит.
— Кхм-кхм, — звучит за спиной.
От испуга оборачиваюсь и чуть не падаю задницей на пол, зацепившись ногой о край ковра.
Передо мной стоит Снежка, уперев руки в бока.
— Это туалет. Он не лаботает.
— А…
Почему-то хмурится, оценивающе осматривает меня. И спустя секунду тишины с претензией выдает:
— Ну ты чо, папку охмулила?
Охмурила?
— А должна? — вопросительно выгибаю бровь. — Кажется, это не входит в обязанность няни.
— Должна, — кивает, поджимая губки. — Зачем ты тогда здесь?
Она удивляет меня с каждым вопросом только сильнее. Присаживаюсь, чтобы быть наравне с ней. Хватаюсь за пухлую щёчку и слегка тереблю.
— Чтобы за тобой присматривать, конечно же.
— Мне не нужна няня, — говорит нагло. — Я хочу, чтобы папа в тебя влюбился. И отолвался от лаботы.
— Это ещё зачем? — хмурюсь, не понимая план этой маленькой девочки.
— Не тупи! — топает ножкой. — Когда папа влюбится, он будет больше влемени уделять тебе. А ты будешь со мной. И папа будет чаще иглаться с нами!
Так вот оно что.
Планы у неё, конечно, наполеоновские.
Но хочу сказать, что логики не лишены.
— Я тебе даже заплатить готова!
В доказательство своих слов она лезет в пижамные штаны и вытаскивает из них рыжие купюры. Помятые, но настоящие. Кажется, я знаю, где она взяла их. В детском саду.
Высыпает их на пол, мне под ноги.
Это у них семейное — решать всё деньгами?
— Вот. Это всё, что есть. Если надо больше, я готова отдать свой Лексус.
Я давлюсь воздухом и закашливаюсь.
Чего-о?
— Какой Лексус?
— Машина моя. Папа подалил. Она дологая.
Выгодное, конечно, предложение, но…
Хватаю девчонку за обе щеки и тяну в стороны, пытаясь привести её в чувства.
— Нет, — говорю строго. — Прости, малышка, но мамой твоей я быть не хочу.
— Это ещё почему?! — хватает меня за ладони и от себя убирает.
— Ну-у-у, — я думаю, нет смысла объяснять ребёнку, что такое «любовь». Вот с Маратом у нас её нет. Но хочу сказать, что… Ну, он такой. Прикольный. Но я же в реальности живу, в сказки не верю. Ага, сейчас мной возьмёт и миллиардер заинтересуется. — Так надо. Но я могу тебе помочь. Ты хочешь, чтобы папа с тобой больше времени проводил?
Кивает.
— Вот с этим я могу тебе помочь, — улыбаюсь. — Но у меня есть одно условие.
— Какое? — её глазки вмиг загораются. Тот чертёнок превращается в ангелочка. Только нимба не хватает.
— Ты от меня больше не убегаешь, это первое, — показываю ей на пальцах, выставляя один вверх. — Второе — ты меня слушаешься. Хорошо? Я не такая требовательная, зажимать не буду. Но работать будем сообща, не вставляя друг другу палки в колёса. Как смотришь на это?
— Я согласна! — говорит с энтузиазмом и протягивает мне свою ладошку. — Склепим соглашение!
Я пожимаю миниатюрную тёплую ладошку. И она разбивает наш замок.
Для меня это немного дикость… Не то, что у нас такая сделка.
А что ребёнок готов пойти на такое, чтобы больше времени проводить с отцом.
Бесит.
Как бегать за мной по университету — время у него есть. А как с родной дочерью поиграть — так нет.
Урод.
Встаю, выпрямляюсь.
— Пошли пока что поделку твою сделаем.
— Ты мне поможешь? — удивлённо хлопает глазками.
— Конечно! — хватаю её за ручку и под её рассказы о поделке идём в её комнату.
Марат
Заказываю ужин и направляюсь в спальню Снежки, где сейчас должна быть и нянька.
Я до сих пор в прострации какой-то.
Не верю, что девчонка в свои двадцать лет может быть девственницей. Тем более — такая! Да у неё отбоя от парней не должно быть. Грудь, задница, ноги… Мечта мужика. Да что там говорить — даже я запал. С учётом того, что моя любовница одна из известных моделей, к Вареньке я всё равно неравнодушен.
Подхожу к двери, с опаской её открываю. Уж больно там шумно! Убивают там друг друга?
Распахиваю дверь, готовясь спасать свою малышку. Пока не решил, какую из.
Но то, что вижу… заставляет меня впасть в шок.
На ковре за маленьким столиком сидят Варя и Снежка. Все в клее, вате и декоративном снегу. Поделка уже готова, а они дурачатся и к тому же обмазывают друг друга красками.
И хохочут.
Я давно Снежкин смех не слышал.
Такой яркий, звонкий.
Внутри что-то щёлкает от него.
Я только захожу, и всё прекращается.
Они синхронно оборачиваются.
Смотрят на меня и начинают смеяться.
Холодно оглядываю их, не понимая, что здесь смешного. Чувства юмора у меня нет. Варя это понимает, подпрыгивает с места, хватает Снежку за руку.
— Ну что, папуль, — вдруг говорит неожиданные слова Варя. Папуля? — Мы когда кушать будем? Мы проголодались.
Чувствует себя уже как дома.
— Доставка уже приехала, — осведомляю.
— Фу, вы готовите не сами? — морщит нос. Словно ей под нос скунса сунули.
— Как ты поняла, я занят. Повара у нас нет. Обычно няни готовили — я им доплачивал.
Глаза на мои слова закатывает.
— Ладно, Снежка, пойдём травиться. Так и быть, завтра ужин вам приготовлю я, — задирает подбородок, и девчонки проходят мимо. И я, не скрывая саркастической улыбки, говорю:
— Буду ждать.
— Кролика запеку.
Внезапно Варя бьёт меня своей ладошкой по заднице. Так звонко, неожиданно. Я не сразу понимаю, в чем дело. А её ладонь скользит к копчику, и я удивлённо хлопаю глазами под громкий смех этих двоих.
Не понял.
Застреваю на месте и чувствую себя, кхм, не в своей тарелке.
Мой зад в последний раз трогали в десять лет. И то, отец хорошо давал мне по заду ремнём.
А тут эта девчонка!
Я в шоке!
Меня словно… нет! Надо мной надругались!
Что на неё вообще нашло?
Смотрю в зеркало, поворачиваюсь спиной. И зло цыкаю, обнаруживая шар из ваты, который, не выдержав, падает прямо на пол. И пятно от клея остаётся прямо на чёрных брюках.
Ну, сучка!
Кролика из меня решила сделать?
Я
