class="p1">— Неужели всё так плохо? – тихо поинтересовался мужчина, притянув меня к себе. От этого прикосновения мурашки побежали по коже. Слишком близко. Никто и никогда меня так не обнимал. Объятия Юры были едва ощутимыми. Он всегда обращался со мной, как с хрустальной вазой. В руках Покровского была сила и уверенность. Странные ощущения.
— Нет. Не плохо. Всё замечательно, — бормочу в ответ.
— Опять врёшь, — усмехается, — Алина, ты ведь еле терпишь этот праздник.
Да. Это была чистая правда. Больше всего я мечтала закрыться в комнате и забраться под одеяло. Спрятаться от всего мира.
— Просто я нее привыкла к такому вниманию, — попыталась выкрутиться. Ох, не стоит сейчас провоцировать Покровского.
— Сделаю вид, что поверил, — тихий смешок, — Не волнуйся. Скоро мы поедем домой.
От этих слов внутри всё перевернулось. Домой. А это значит….Господи, неужели он действительно возьмёт меня силой? Нет! Только не это! Я не хочу! Я….
— Не дрожи как осиновый лист, — прерывает мою панику мужчина, — Я не кусаюсь.
Ну да, действительно. У него просто есть ствол, и он отлично стреляет. Или его люди.
Если до этого момента я была не в восторге от праздника, то теперь активно пыталась принимать в нём участие. Вдруг получится оттянуть время отъезда.
Не получилось.
Уже через двадцать минут, Покровский взял слово, извинился и сообщил, что ему с женой пора ехать. Гости загалдели, кто—то понимающе улыбался. А у меня желудок сводило от ужаса. Что же мне делать????
Всю дорогу я кусала губу, от волнения. Покровский же напротив. Был совершенно спокоен. Искоса поглядывал на меня с полуулыбкой.
Когда машина остановилась около дома, я медлила до последнего. Мужчина уже открыл мне дверь и стоял, с протянутой рукой.
— Идём, жена, — с усмешкой произнёс он. Бежать! Я должна бежать! Но куда? Может стукнуть его чем—нибудь по голове, в надежде, что он отрубится до утра? Смешно.
Каждый шаг давался мне с трудом. Мой мучитель шёл следом. Мне некуда было бежать. Поднявшись на второй этаж, хотела быстро сбежать к себе. А Покровский будто этого и ждал.
— Нет, дорогая. Тебе не туда, — с хищной улыбкой подхватывает меня на руки и несёт в другую комнату. Господи! Нет! Плечом толкает дверь и я сразу понимаю, где мы находимся.
— Теперь, — ставит меня на ноги, — Ты будешь жить здесь. Со мной.
Вот и всё. Последний выстрел, чтобы добить меня.
Отхожу на несколько шагов. Хотя по ощущениям, даже отбегаю. Покровский тем временем расстёгивает пиджак. Меня накрывает истерика:
— Нет, пожалуйста! Не надо! – глотаю слёзы.
— Что не надо, жена? – делает акцент на последнем слове. Да, теперь я его жена. И должна…Должна….Боже, я даже думать не хочу о том, что теперь должна делать. С ним.
— Ты не можешь меня заставить, — хрипло бормочу я, — Это не правильно.
Меня сковывает от страха от того, что сейчас должно произойти.
— Алина, я н понимаю, о чём ты говоришь, — Покровский словно не замечает того, что ещё секунда и я просто в обморок грохнусь.
— Спать с тобой! Ты не можешь заставить меня спать с тобой!
Уставившись на меня, мужчина замирает.
— Забавно. Я так понимаю, ты имеешь в виду не просто спать, а секс, — покраснев, киваю, — Интересно, почему? Супружеский долг никто не отменял, — усмехается. Нет, это как вообще? Он ещё и веселится!
— Потому что…Потому что…, — не могу заставить себя закончить фразу.
— Договаривай, — мрачнеет Покровский, видимо понимая, что я скажу. Долгое сдерживание эмоций даёт о себе знать. Разум отключатся. Меня прорывает.
— Хорошо! Давай! Возьми меня! – делаю шаг навстречу, — Но знай, это ничего не значит. Ты можешь заставить выйти за тебя, можешь заставить отдаться тебе. Но я всегда, слышишь, всегда, буду принадлежать другому! Не успела стать его телом, значит останусь верна душой.
Ох, лучше бы я этого не говорила. Лицо мужчины искажается от ярости. Он подскакивает ко мне, хватает за плечи, причиняя боль.
— Ты моя, слышишь?
— Нет!
Надо промолчать. Правильнее было бы вести себя тихо. Как мышка. Но терпение лопается.
— А ты знаешь, для чего нужна была своему драгоценному Юре? Знаешь, что он собирался сделать с тобой?
— Да! Жениться на меня и жить со мной долго и счастливо!
В ответ, лишь холодный, раскатистый смех.
— Уверена? А если я покажу тебе правду? Не ту, что ты себе придумала. А настоящую. Истинное лицо твоего возлюбленного, — буквально выплёвывает, — Сможешь ли ты и дальше себе внушать, что он такой хороший, если факты будут на лицо? Примешь ли тот факт, что была для него никем? – смотрит на меня с вызовом. От его уверенности, невольно становится не по себе.
— Это просто слова и…, — пытаюсь возразить.
— Я докажу, — перебивает, — Если ты готова. Подумай. Только сейчас я готов тебе дать то, что не давал раньше. Правду. Которая ранит. Которая заставит тебя пересмотреть всё. Готова ли ты к этому? – смотри на меня с вызовом, а я теряюсь. В душе что—то дёргается.
Алина…
— Что ты можешь такого мне рассказать? – сбрасываю с себя наваждение, — Какой Юра был плохой? Дак я не поверю! Он был самый лучший! У него были моральные принципы! Даже то, что мы просто жили, без близости, говорит о его благородстве! – гордо заявляю я. А в ответ, лишь громкий смех.
— О благородстве? Серьёзно? Ты правда так думаешь? – спрашивает Покровский. Мне противно от его поведения.
— Да! – готова до последнего защищать любимого. Тем более прекрасно знаю, какой он. Добрый. Заботливый. Самый лучший. Не то что этот мерзавец. У которого нет ничего святого.
— А если я скажу, что этот другой собирался отдать тебя мне? И отдал бы, если бы остался жив. Скорее всего и невинность твою хранил, для кого—то, — каждое слово пропитано желчью. И ложью.
— Что за чушь? – морщусь, — Как не стыдно придумывать такие небылицы?? Это…
— Твой драгоценный Юра, — повышает голос, — Задолжал мне крупную сумму денег. Проиграл. В карты. И предложил, чтобы расплатилась его девушка. Натурой, — четко, с расстановкой произносит Покровский. Какой же он подлец!
