добра, шепотом, — тихо отзывается Тимур. — И без резких движений.
Он сидит за рабочим столом, откинувшись на спинку большого кожаного кресла и покачивается.
Перед ним стоит початая бутылка виски.
Выпито не много. Максимум стакан. Тогда почему закрыты глаза?
— Вы не хотите на меня посмотреть? — Интересуюсь едко.
— У тебя в руках нож? — Растягиваясь слова, словно издеваясь, отвечает Киров. — Ты пришла меня убить?
— Нет… — теряюсь от его глупой шутки.
— Тогда смотреть нет смысла. Я помню, как ты выглядишь, Катерина. Говори, что хотела.
Задохнувшись от негодования, даже сжимаю кулаки. Мужлан! Хамло! Но да! Я скажу! И спрошу!
— У меня к вам три основных вопроса…
— Тише, мать твою, — рычит он и морщится.
— Меньше пить надо! — Не выдерживаю я. — Алкоголь ещё никогда не решал проблем. Я понимаю, что вам непросто. Но, наверное, раз у вас по всем карманам распихано оружие, для вас это норма!
— Какое оружие? — Распахивает все-таки Тимур глаза.
— Вы пиджак на полу в прихожей бросили, — проясняю неохотно. — Там в кармане…
— А, — выдыхает Киров, — это зажигалка. Оружие есть только у охраны. Мое — в столе здесь и в сейфе. Тебе нечего бояться.
Драматично развожу руками.
— Спасибо, действительно нечего бояться…
— Тише! — Хватается хозяин дома за висок и бледнеет. Тянется к стакану с алкоголем и делает несколько мелких глотков.
До меня, наконец, доходит, что мучает его вовсе не похмелье! А сильная головная боль и тошнота. Очевидно, понижено давление…
— Прекратите пить алкоголь, — говорю громким шепотом.
— Я пью, потому что мне так хорошо… А ты повторяешься, — хмыкает Тимур, салютуя мне стаканом. — Давай уже к сути и без эмоций. То, что я тебе неприятен, я уже понял…
— Да! Но с алкоголем только первые десять минут хорошо! — Всплескиваю руками. — Вы разве не знаете, что виски сужает сосуды? Что при вашем уровне усталости и давлении, вы запросто можете заработать инфаркт?! Хотите умереть?
— Да что же ты ко мне привязалась а? — Стонет страдальчески Тимур. -Ну какая тебе разница? А, женщина? Умру, не умру…
На мгновение я теряюсь. Действительно, ну хочет человек членовредительством заниматься, какое мне дело? Но я тут же нахожусь…
— А вы мне денег тогда не заплатите! — Нахожусь. — Я, оказывается, теперь ещё и безработная, не удивлюсь, если по вашей милости…
Осекаюсь, наблюдая, как резким движением Тимур открывает ящик стола и швыряет на стол толстую пачку пятитысячных купюр.
— Тут за пол года. Забирай.
Ну ладно! Я не гордая. С паршивой овцы, как говорится… Подхожу к столу, кладу на деньги руку и с презрением смотрю Кирову прямо в глаза.
— А после полугода, — интересуюсь, — Демьяна куда отдать? Розе? Или охране вашей? Ну, если вы помрете…
Тимур, прикрыв на мгновение глаза, резко подаётся вперёд и перехватывает мое запястье, крепко его сжимая.
— Ты совсем страх потеряла, да, девочка?
— Посадите меня? Это я уже слышала. Но вы прекрасно знаете, что здесь я не поэтому, — повышаю голос. — А потому, что мне не наплевать на вашего сына! Я не понимаю, кто ему угрожает, почему мы прячемся. Куда вы пропадаете. Мне теперь каждый раз будет казаться, что вы выйдите за дверь и не вернётесь! А что будет с ним? Больно! — Всхлипываю, пытаясь вырвать руку.
— Да блять! — Ревет Тимур. Отпускает мою руку и несколько раз врезается кулаками в поверхность столешницы. Предметы вздрагивают и гремят, стекло звенит. Ручки, какие-то мелочи скатываются на пол.
Я закрываю лицо руками, мне кажется, что следующий удар случится по мне. Что на меня нашло? Я же всегда гордилась выдержкой и тем, что соблюдала субординацию.
— Альбина отдала одной мрази документы, содержание компрометирующую информацию о моей компании. В ней нет ничего полезного для обычного обывателя, но в правильных руках — это оружие, чтобы посадить меня лет на десять, а то и пятнадцать, если накрутить что-то в сторону несоблюдения антикоррупционных мероприятий.
Отнимаю ладони от лица и поднимаю глаза на Кирова.
— И что они от вас хотят?
— Землю, Катя, — выделяя слова, поясняет он мне, как идиотке. — Ту, что он пропил по-случайности, а я честно купил на аукционе.
— Честно? — Почему-то переспрашиваю.
— Достаточно честно, — кивает Тимур. — И да, в мои планы совсем не входила беременность любовницы!
— Но Демьян же в этом не виноват… — вставляю шепотом.
— Не виноват, — выдыхает Киров. — Но с маниакальным желанием Альбины от него избавиться, я вообще удивлен, что он родился!
— Какой кошмар… — неверяще качаю я головой.
— Так бывает, мммм… — морщится Тимур, — слушай, ты же типо врач, есть у тебя что-нибудь от головы? Ей Богу, у меня ножевое так не болело, как эта дрянь.
— Я бы не рекомендовала вам смешивать… — начинаю занудно.
— Тащи, все что есть, — повышает голос Тимур. — Срать на рекомендации!
— Ладно… — сдаюсь, — сейчас принесу. Только больше не пейте.
Примерно через пол часа, выпив чаю, заглядываю в кабинет к Кирову ещё раз. Нет, просто мало ли что…
Я, конечно, не должна волноваться за взрослого мужчину, в анамнезе которого имеется ножевое, но в груди что-то зудит. Не такой уж он и плохой, если разобраться. Просто обстоятельства.
Я его защищаю? Нет. Или все-таки да?
— Можно? — Стучу в дверь кабинета из-за которой доносятся звуки классической музыки.
Не получив ответа, захожу.
Расстегнув рубашку и закатав рукава, Тимур лежит на кожаном диване. Ноги закинуты на журнальный столик.
Мой взгляд неконтролируемо залипает на его груди, в том месте, где закручивается рисунок татуировки.
— Что играет знаешь? — Вдруг спрашивает Киров.
Я аж подпрыгиваю от неожиданности.
Не желая «ударить в грязь лицом» вслушиваюсь в мелодию и пытаюсь достать из памяти долгие культурные вечера с Ириной Львовной в филармонии.
— Вивальди? — Говорю неуверенно. — Времена года?
— Что именно? — Продолжает музыкальный экзамен Тимур.
— Не знаю… не могу вспомнить, — смущаюсь я и перевожу разговор на вопрос, за ответом на который пришла. — Вам стало лучше?
— Да, почти, — отвечает он и медленно поднимается в положения сидя. — Прям, человеком себя чувствую.
— Хорошо, —
