думала о нём, о нас, об электрических искрах между нами. День был очень эмоционально насыщенным, я чувствовала приятную усталость, поэтому не стала засиживаться у костра и рано ушла спать. Я только начала проваливаться в сон, когда он обнял меня сзади и чуть коснулся губами моего уха. Пальцы скользили по нежной коже шеи. Я повернулась к нему лицом и коснулась пальцами изгиба верхней губы, он уже целовал мои пальцы. Я прижалась к его груди, а он взял меня за подбородок и поцеловал. Электрический разряд опять пронзил меня, и все волшебные ощущения вернулись. Это была химия. После такого поцелуя целоваться по-другому я уже была не согласна. Все мечты маленькой девочки воплощались здесь и сейчас – я, он и наша с ним Вселенная.
– Скажи, почему ты приехал за мной? – прошептала я ему почти на ухо.
– Ты звала меня, я слышал, – он прикоснулся губами к моему лбу, – Я видел тебя во сне последний месяц почти каждый день.
Я вспомнила что, действительно, звала его каждый день, сидя на берегу, укрывшись пледом, с книжкой в руках, все мои мысли были о нём, и подсознательно я была с ним рядом. Я прижалась к нему сильнее, и, уютно устроившись на его груди, я уснула.
На следующий день ближе к вечеру с Шамана я спустилась совсем другим человеком. Я до сегодняшнего дня я убеждена, что в этой горе заключена фантастическая сила, способная выполнять самые заветные желания.
* * *
Четыре дня до моего отъезда мы почти не расставались, проводили вместе целый день, много шутили и смеялись. Каждое моё утро начиналось с записки для брата, после чего я бежала к Доброму, и мы завтракали. Он жарил для нас яичницу, а я делала бутерброды с сыром. Мы много разговаривали о настоящем, он просил рассказать о школе, о друзьях, о моём парне. Он умел слушать. Мне очень нравилась его способность не делать поспешных выводов, он предпочитал видеть всю картину целиком. Он рассказывал истории своей студенческой жизни, о жизни в общаге на первом курсе, о том, как всё изменилось после смерти родителей, о том, как нелегко ему далось решение перевестись на заочное отделение, о том, как ему нравится работать, и о своём бизнесе, разумеется, без деталей и подробностей. Сейчас он большую часть времени живет в столице, много работает. Мы делились планами на ближайшее будущее и сокровенными мечтами. Мне нравилось отсутствие собственнических инстинктов в отношении меня и отсутствие ревности с моей стороны. Мы доверяли друг другу в абсолютной степени. Как всякий обделённый вниманием ребенок, я выросла очень неуверенной в себе и, как следствие этого, патологически ревнивой. Поэтому уверенность в том, что я для него целый мир и отсутствие ревности были для меня наивысшим благом.
Как-то мы лежали на полу в гостиной, солнце светило мне прямо в глаз, я щурилась, глаз слезился, и он выставил ладонь вперед, чтобы закрыть мои глаза от солнечных лучей. Его рука красиво подсвечивалась контровым светом. Именно тогда у меня первый раз появилась мысль сфотографировать момент, заморозить красивую картинку. Я добавила к композиции свою руку, дотронулась кончиками пальцев до центра его ладони, двинулась вверх, наши пальцы сплелись. Это было очень красиво. Он повернул голову и посмотрел мне в глаза.
– Я не хочу, чтобы ты уезжала, – это были первые слова о расставании за всё время, – А ещё я не хочу, чтобы ты, оставила себя здесь, когда вернёшься домой. Нет, так не пойдёт. Помнишь, о чём разговаривали в лесу? Ты живёшь обычной жизнью, школа, подружки, танцы, что там ещё у вас, я не знаю. Не хочу, чтобы ты от чего-то отказывалась из-за меня. Ты такая. Твоя жизнь состоит из слов «должна» и «надо». Вот давай без этого, без «должна», «надо» или «так будет правильно». Ты никому ничего не должна. А «правильно» вообще у всех своё. Я хочу быть с тобой рядом каждый день, но пока не получается так. Как бы ни прошёл этот год, между нами ничего не изменится, ты всегда будешь моим самым близким человеком.
– Ты как прощаешься со мной. Ты что, бросаешь меня?
– Смешная, – улыбаясь, он поцеловал меня в нос и притянул к себе.
Через четыре дня мы разъехались, я вернулась домой, он уехал в столицу. Мы прощались на вокзале перед посадкой на междугородний автобус. Он долго держал мои ладони в своих руках, и я еле сдерживалась, чтобы не поцеловать его. Я сидела в автобусе и смотрела в окно, как отдаляется его фигура.
Первое, что я сделала после возвращения домой – рассталась с моим парнем.
У меня в голове никогда не было идеальной картинки мира. Я всегда знала, что подарки это не для меня, мне никогда ничего не давалось легко, и за все блага под этим солнцем я должна была бороться. С соперниками, жизненными обстоятельствами, иногда даже с собой. Я очень остро чувствовала любую эмоцию, любую энергетику, направленную на меня.
Школа – это такое беспощадное место, где подростки вынуждены переживать свой гормональный шторм. Они пытаются найти своё место в социуме, самоутверждаются за счёт других и оттачивают остроумие на тех, кто на них не похож.
Я не любила среднюю школу. Как позже призналась одноклассница, я выделялась из общей массы своим мнением и позицией, и это раздражало. Меня интересовали книги и знания, я была ботан, но с «активной жизненной позицией», то есть кроме учёбы я также посещала все остальные мероприятия, такие важные и обязательные для взрослеющей девочки подростка.
В первую неделю учёбы классный руководитель сказала мне, что по итогам моей успеваемости я вполне могу получить медаль за успехи в учёбе, что облегчит мне поступление в университет. Это означало, что теперь я должна удвоить мои усилия и погрузиться в учёбу с головой.
Держать дистанцию и не думать друг о друге у нас не получилось. Он звонил мне почти каждый день. Это было неожиданно и для него, и для меня, и благодаря этим звонкам даже в разлуке сохранялся эффект его присутствия в каждом дне моей жизни. Я никогда до этого не слышала его голос так часто, и никогда еще за все время нашего знакомства я не ощущала его рядом с собой так явно. Мне было мало разговоров, мне хотелось обнять его, прижаться головой к груди. Мы не всегда могли долго разговаривать, но пять минут вечернего разговора
