не уходил, пока я закрывала окно и корчила ему рожи через стекло. Дом спал, родители не заметили моего отсутствия. И я в эйфории абсолютного счастья забралась под одеяло и уснула. Ночью я видела, как я выхожу замуж.
Новый 1997 год я отмечала с друзьями дома у одноклассницы. Это была обычная новогодняя вечеринка с салатами, танцами и шампанским. Я старалась веселиться как всё, но на самом деле, мне было совсем не весело. В девять вечера мы разговаривали с Добрым по телефону целых полчаса, но это не могло мне заменить его присутствия рядом с такой светлый и радостный праздник.
Я любила Новый год. Мне нравился запах хвои и цитрусовых, которые витали в доме с конца декабря до середины января. Но больше всего я любила новогодние ёлки! Эти волшебные деревья, все в блёстках и огоньках, при правильном ритуале могли исполнять желания. Только желание надо было загадать вдвоём именно под ёлкой, когда держишь друг друга за нос. И тогда всё точно исполнится.
Пятого января, когда мы с родителями завтракали, раздался звонок в дверь. После папиного «о, кто приехал!» я выскочила в коридор. Лёха Доктор с родителями нагрянули к нам неожиданно.
Позже, когда мы уже сидели за столом, Лёха повернулся к моему отцу и выдал:
– А можно Ринка со мной? На охоту в Лозовый? Ну, честное слово, вам-то взрослым есть чем заняться, вон сколько не виделись! А она будет дома сидеть. Ну, можно?
– Папа, пап! Можно? Мам? Ну, пожалуйста! Можно? – я умоляюще заглядывала в глаза родителям.
– Ага, вам еду готовить некому, да? – догадалась тетя Женя.
– Ну, это они – зря, – ухмыльнулся папа, – Это надо нашу маму с собой брать.
Мама рассмеялась.
– А с кем едете-то? Надолго? – спросила мама.
– Там все наши, никого нового, всё те же пацаны – Сашка, Андрей, всего нас пятеро. Рина шестая будет. «Я её на лыжах ходить научу», – сказал Лёха, пока я его обнимала.
Я поехала на ту охоту. Самое моё большое ожидание от этой поездки была долгожданная встреча с Добрым. Мы не виделись почти два месяца.
* * *
Я сидела на пассажирском сидении внедорожника, пальцами перебирала ремень безопасности и смотрела в окно. Печка в машине работала как ненормальная, я сидела в свитере и без шапки. В машине пахло мандаринами и костром одновременно.
«Праздник к нам приходит, праздник к нам приходит…» звучало у меня в голове одновременно с переливами колокольчиков. Рядом за рулём сидел небритый Добрый, он был сосредоточен на дороге. Тоска от того, что нам опять придётся расстаться, уже заранее завладела мной. Скоро я буду дома, и мы расстанемся. Домой мне не хотелось, я чувствовала, что мой дом здесь, Дима и есть мой дом, и именно сейчас я уже дома. Мне хотелось дальше ехать с Добрым в этой машине, шутить, подпевать магнитоле, смеяться и целовать его в колючую щеку. И чтобы путь наш был бесконечный.
Дима, безусловно, чувствовал моё настроение. Мы уже час ехали в тишине, я притихла и молчала, глядя в окно. Вдруг машина свернула на обочину и остановилась. Это был мало оживленный участок дороги, вокруг было пустые заснеженные поля. Я повернулась к Доброму и ждала объяснений. А он без лишних слов достал с заднего сидения мою куртку и шапку, и, улыбаясь, протянул мне.
– Одевайся! – скомандовал он.
– Что-то случилась?
– Просто оденься, – он уже застёгивал свою куртку.
После чего он вытянул меня из машины и бегом потянул за собой в поле. Ноги проваливались в сугробы, валенки были на два размера больше, и я боялась их потерять. Свободной рукой я поправляла вязаную шапку, она постоянно сползала мне на глаза.
Он крепко держал меня за руку и тянул за собой, пока мы не оказались почти в центре поля.
– Закрой глаза и считай до десяти, – сказал он.
Я рассмеялась и закрыла глаза. Дима возмутился, что я подглядываю, и приложил мои руки к глазам для верности. Шерстяные варежки щекотали мои щеки, нос начал чесаться, но я послушно начала счёт. И как только я сказала «десять», мне в плечо прилетел снежок.
– Ах, ты-ы-ы-ы! Ну, держи! – и я, смеясь, начала отбиваться, бомбардируя Доброго комками снега.
С меткостью у меня были явные проблемы, мои снаряды часто летели мимо цели. Зато я была отличной мишенью – перемещаться по полю без риска потерять валенки я не могла. Но Добрый был самым лучшим парнем во Вселенной, он поддавался, в итоге дал мне себя догнать и повалить на снег. В два счёта я оказалась под ним, и он поцеловал меня. Горячие губы, холодный снег, и поцелуй длиною в вечность. Я не хотела его отпускать. Он перевернулся на спину, лёг рядом и взял меня за руку. Весь мой мир был сконцентрирован в одном человеке, который лежал рядом со мной на снегу и делал снежного ангела.
Через некоторое время мы уже грелись в машине и пили горячий чай из термоса.
– Я больше так не могу, – сказал он.
– В смысле, – я застыла с кружкой в руках, сердце предательски рвануло вниз.
– Я не могу больше ждать лета. Не могу месяцами ждать, когда я тебя увижу, – продолжил он, – Я поговорю с твоим папой. Сегодня. Я хочу быть твоим парнем.
Я не смогла сдержать нервный смешок, по спине поползли мурашки.
– Ага, – я кивнула, – Держись подальше от его левой руки, фирменный удар – апперкот левой.
Дима усмехнулся, толкнул меня в плечо и прибавил звук магнитолы.
Когда мы подъехали к дому, я не хотела выходить из машины, я хотела остаться в моей Вселенной ещё хоть на пять минут. Предстоящий разговор с родителями пугал меня до чёртиков, потому что я не представляла себе, как буду жить дальше, если нам запретят встречаться.
О чём Добрый разговаривал с папой, мне оставалось только догадываться, но разговор прошёл в мирном русле. И пока мужчины разговаривали на кухне, мы с мамой ждали в гостиной. И моя мама была против! Она была очень возбуждена новостью, и категорично заявила, что она не одобряет наши отношения. Потому что я ещё молода, у нас большая разница в возрасте, я ещё несовершеннолетняя, учусь в школе. На этом аргументы закончились. Она не отрицала, что Добрый достойный молодой человек, и она бы рада видеть его рядом со мной, но не сейчас.
– Мам, я люблю его. СЕЙЧАС. Не знаю, что будет завтра. Но в
