из кузова грузовика.
– Что? Вот блин, прости меня. – Он вздохнул. – Давай я начну сначала. Мне в срочном порядке позвонили из больницы, и я забыл сказать тебе, что сегодня мне должны доставить кровать. Я больше не мог спать на этом диване. Но они не должны были забирать этот проклятый диван. Он – твой.
Мужчины протащили матрац в дверь и направились в комнату Кэннона. Внезапно все прояснилось. Кэннон не злился на меня. Он не уходил. Наоборот, он обживался в моем доме.
– Пейдж? Ты где?
– Я здесь, – сказала я после нескольких минут молчания. – Не беспокойся о диване. В любом случае вместе с кроватью им здесь не уместиться.
– Ты в порядке? – спросил он. – Если ты передумала насчет…
– А ты? – спросила я, мое сердце снова забилось с бешеной скоростью по совсем другой причине, чем прежде.
Пока я ждала, что ответит Кэннон, мимо меня прошли носильщики с каркасом кровати.
– Я был возбужден со вчерашнего вечера, думая об этом. Я желал этого целых десять лет, Пейдж.
От его признания меня захлестнула волна желания.
– Я не передумала. – Мой голос звучал непривычно мягко.
– Я буду дома в половине восьмого, – сказал он.
– Поужинаем? – спросила я.
– У меня перерыв в пять, и обычно я ем в это время.
– Хорошо. В половине восьмого, – повторила я. В любом случае я, вероятно, слишком нервничала бы и не смогла бы ничего съесть. – Тогда до скорого.
Закрыв дверь за носильщиками, я почти в полубессознательном состоянии побрела обратно в спальню Кэннона. Огромная кровать занимала почти всю комнату, она казалась устрашающим, зловещим знамением.
Неужели я действительно намерена сделать это?
– Ты еще не решил? – спросил доктор Стинсон, стоявший рядом со мной.
Я снова опустил глаза, выбирая еду, и нахмурился. Кусок индейки или лазанья. Если я собирался сегодня ночью всколыхнуть мир Пейдж, мне не следовало переедать. Я не хотел, чтобы мой желудок был набит тяжелой пищей, это повлияло бы на мою результативность.
– Пожалуй, я просто поем салата, – сказал я, поворачиваясь, чтобы посмотреть, не завяли ли овощи в салатном баре.
Доктор Стинсон хихикнул.
– Я говорил не о том, чем ты решил поужинать. Я имел в виду твою специализацию. У тебя явный талант ладить с противоположным полом. Ты стал бы замечательным женским врачом-косметологом.
Взяв поднос из стопки, я пошел следом за ним к салатному бару.
– Я больше думал о…
Первым, что пришло мне в голову, была кардиология. Так я ответил Пейдж, когда она спросила меня. Но это было специальностью доктора Стинсона, и я понимал, что, если бы я так сказал, он прожужжал бы мне все уши. А в этот момент мне действительно хотелось передохнуть от яростных споров о карьере.
– Пластическая хирургия, – наконец выпалил я.
– Хмм. Тебе нравятся сиськи, а? – Он хихикнул, наваливая в тарелку шпинат.
Я не знал, как воспринять его реакцию, но, по правде говоря, это не имело значения. Решение должен был принимать я сам.
В сущности, возможно, пластическая хирургия была неплохой идеей. С учетом старения населения эпохи беби-бума и голливудской одержимости внешностью пластическая хирургия была перспективной областью. Там чертовски хорошо платили бы. Я мог бы свить гнездышко для мамы, потом поменять специализацию и сконцентрироваться на чем-нибудь вроде детской черепно-лицевой хирургии. Это дало бы мне возможность поехать за границу – участвовать в одной из тех международных миссий, которые помогают детям, родившимся с волчьей пастью и другими лицевыми деформациями, заниматься реконструктивной хирургией, к которой в противном случае они не получат доступа.
Опять же нет ничего скучнее перспективы многолетней однообразной работы по увеличению женской груди и преображению мумий. Я понимал, что перегорел бы, и от этого пострадала бы моя работа. А почти любому виду лечения можно было бы найти лучшее применение, направив его на помощь страждущим. Я мог бы выбрать что-то другое.
Когда доктор Стинсон кашлянул, я понял, что почти на тридцать секунд задержался у помидоров. Проклятье… в этом-то и состояла моя проблема. Выбор был слишком велик, и мне нужно было учесть слишком много факторов. Я хотел выбрать специализацию, которая не наскучила бы мне, позволяла бы зарабатывать достаточно денег, чтобы поддерживать маму, а также содержать себя, давать мне возможность путешествовать и позволять помогать нуждающимся. Был ли способ заполучить все сразу? Или же мне пришлось бы пожертвовать какими-то из своих приоритетов?
Я нагрузил тарелку кучей весеннего микса, мысленно возвращаясь к стопке бумаг, которые мне нужно было заполнить прежде, чем вечером уйти с работы. Я запретил себе думать о предстоящем вечере, потому что я просто не смог бы целый день расхаживать по больнице в состоянии неконтролируемой эрекции. Я сконцентрировался на работе, которая была у меня, ни разу не позволив себе думать об ожидавшем меня дома наслаждении. Если не считать телефонного звонка, который я сделал, чтобы услышать Пейдж и сообщить ей о доставке, я был вынужден выбросить все это из головы.
Но теперь, когда до ухода с работы оставалась всего пара часов, мне практически до зуда хотелось добраться до нее. Если бы она передумала, я бы взорвался к чертовой матери. Смерть от крайнего возбуждения и отказа. Если она еще не считается патологией, то этот случай будет первым.
* * *
Покинув больницу, я решил быстренько заскочить в магазин. Хотя мне хотелось вернуться домой как можно скорее, нужно было прихватить кое-что самое необходимое. Я купил пачку презервативов и комплект постельного белья для моей новой кровати.
Кассирша в магазине «Target» посмотрела на меня как на сумасшедшего. Очевидно, ей не понравилось, что я хочу переспать с кем-то этой ночью. Отчасти мне хотелось действительно довести ее до грани, добавив в свою корзину баночку взбитых сливок и упаковку стяжек, но я не хотел, чтобы у пожилой дамы случился сердечный приступ. Я был не на дежурстве и не нуждался в том, чтобы мне еще раз пришлось оказывать неотложную помощь.
К тому времени когда я оказался перед домом Пейдж, на улице стемнело. Маленькая лампа в гостиной отбрасывала свет через окно.
Я подумал, провела ли она день в таком же беспокойстве, как и я. Как бы я ни старался убедить себя в том, что все это ерунда, этот вечер отличался от случайной связи. Это была Пейдж, женщина, рядом с которой я рос и о которой втайне тосковал более десятка лет. Я надеялся, что как бы ни
