же я все-таки дурочка...
Холодная вода немного привела в чувства и охладила пыл. А то мне начало казаться, что у меня температура поднялась на фоне нервного перевозбуждения. Покосилась на стоящее сбоку на полке ведерко мороженого и поморщилась. Только я могла так опростоволоситься. Хотела скрыть от Ильяса эмоции, а на деле только привлекла к ним внимание. И думать не хочу, что он обо мне такой подумал. Лично я никак кроме как идиоткой себя назвать не могла. Особенно когда поняла, что все это время пребывала перед Асатиани в коротких шортах и обтягивающей грудь футболке. Откровеннее, чем то платье. Особенно, если вспомнить, что будучи в одиночестве не озаботила себя верхом нижнего белья. И Ильяс не мог этого не заметить.
Жуткая стыдобища!
А главное, переодеваться теперь не решалась. Подумает еще, что я трусиха. Тем более, чего он там не видел? Всю рассмотрел еще в прошлый раз.
Тем себя и успокаивала, пока сменяла одну футболку на другую. Только на этот раз темную. Но топ под нее все равно надела. Видел не видел, а все равно не прилично.
К тому же внизу живота вновь принялось болезненно тянуть, и я со вздохом подумала, что скоро опять придется пить таблетки. А как это сделать незаметно от Ильяса? Никак. Пришлось еще задержаться и запивать лекарства водой из-под крана. Ладно, не помру от одного раза.
В общем, назад я вернулась еще не скоро.
Чуть мороженое не забыла, пришлось возвращаться.
Ильяс к тому времени удобно расположился на своей половине дивана. Подложил под спину одну из пяти подушек, приняв полулежачее положение. На животе он устроил салатницу с поп-корном и теперь с интересом ел его под жуткие крики умирающих жертв в телевизоре. Брр…
— Как ты можешь так спокойно на это смотреть? — уселась на другой конец дивана.
— Да потому что это смешно, — пожал плечами Ильяс. — Ну, не будет кровь так хлестать при такой ране. Да и то, как нанесена рана, вызывает сомнения.
Ну, началось. Как обычно.
— Ладно, твои варианты, — отзеркалила его позу.
— Чего именно? Того, как правильно убивать?
Вовсе не это имела в виду, но раз уж он спросил.
— А ты знаешь, как правильно убивать?
Убивал…
На это меня одарили пристальным взглядом. И молчал он довольно продолжительное время.
— Знаю, — произнес, наконец. — И не только на словах.
Мое сердце замерло.
— Убивал? — прошептала в ужасе.
Почему-то никак не могла себе представить подобного рода ситуацию. Вообще не представляла, чтобы сидящий неподалеку мог совершить нечто подобное.
— Однажды, — подтвердил Ильяс, уставившись мрачно перед собой. — Но тот человек заслужил. И я не жалею, если тебя и это интересует вдруг.
Угадал.
Именно этот вопрос родился при первых его словах.
Этот и еще один.
— За что?
Ильяс поджал губы.
— За дело, — выдохнул отрывисто.
На меня больше не смотрел. Сидел, перебирал поп-корн между пальцев и явно пребывал мыслями в обсуждаемом нами моменте.
Стало жутко неловко и стыдно.
Вечно мое любопытство приводит к неловким ситуациям у нас с ним. Только в этот раз я не просто переборщила, а повела себя абсолютно нетактично и попросту некрасиво.
— Прости, — повинилась тут же, опустив взгляд к мороженому в руках. — Я не должна была спрашивать подобное.
— Верно, — согласился он со мной. — Не должна была. Но спросила. Почему? — обернулся ко мне.
Хороший вопрос.
Могла бы сказать, что все дело в любопытстве. Конечно, оно тоже имело место быть. Вот только совсем не в нем дело. Мне просто захотелось узнать о сидящем рядом больше. Не только хорошее. А вообще все.
— Захотелось понять, — прошептала правду.
— Понять? — удивился Ильяс.
— Да. Тебя.
Последующее молчание привнесло еще большую тяжесть в душу.
Ну почему мне не молчится никогда рядом с ним?
Впору себе рот скотчем заклеивать начинать.
— И что поняла? — вдруг заинтересовался Асатиани, слегка прищурившись.
— Что поняла? — переспросила еще тише прежнего.
Как же стыдно и неловко.
— Обо мне.
Нервно сглотнула.
— А отвечать обязательно? — посмотрела на него с мольбой.
Но кажется, теперь Ильяс решил испытать нервы на прочность. И для разнообразия мои.
— Обязательно, кошка, — развернулся он ко мне всем корпусом. — Мне интересно, что ты обо мне думаешь. Каким видишь. Особенно, после узнанного. Не стесняйся, говори, как есть.
Ы-ы-ы, издеватель!
— Иногда я тебя по-настоящему ненавижу, — выдала первое признание на волне эмоций.
Мужчина заулыбался только шире.
— Если только иногда, то я явно плохо стараюсь, — покачал головой в деланном удручении.
— Да ну тебя, — схватилась за лежащую рядом подушку.
Не запустила. Передумала в последний момент. Хватит уже показывать ему свои эмоции. И вообще, хочет правду? Пусть получает.
— Хочешь знать, напугало ли меня твое признание? Да, напугало. Но не потому, что ты совершил то преступление. Уверена, у тебя была на то по-настоящему веская причина. Меня пугает то, что тебе вообще пришлось пойти на такое. Потому что я не понаслышке знаю, на что именно ты способен, и как действуешь в экстренной ситуации. Ты никогда не нападаешь первым. Только если тебя вынудят. Но даже тогда ты стараешься обойтись без телесных повреждений противника. Скручиваешь и передаешь нападающего полицейским. И это меня в тебе всегда восхищало. То, что ты владеешь такой силой, но никогда не применяешь ее, даже если приходится. Ты хороший человек, Ильяс, и я рада, что у моего брата есть такой друг. И… хочется надеяться, что не только у него…
И если в начале я говорила твердо и даже несколько строго, то последние слова произнесла уже не так уверенно и громко. Мысленно вовсе себя отругала. Самые тупые слова, которые я могла произнести. Потому что…
Ну какие из нас друзья?
Когда мне до безумия хочется обнять и поцеловать его. Совсем не по-дружески.
Тем больнее оказалось услышать:
— Не только. Я буду рад стать тебе другом.
Ильяс
Охренеть!
Что он несет?
Какая нахрен дружба, когда в башке свербит одно единственное желание — схватить свою кошку в охапку и свалить с ней как можно дальше отсюда, сделав, наконец, своей?
А он другом ей быть собрался.
Смешно.
Но лучше уж так, чем никак.
Раз уж ее даже напугать не вышло.
И
