— ворчливо пробубнила женщина, прежде чем отключиться.
Он отложил телефон в сторону, неотрывно глядя в голубые озера девичьих глаз.
— Не важно. Все не важно. Просто побудь со мной еще немного, кошка. А завтра вновь сделаешь вид, что ничего этого не было.
Не просьба — откровенная мольба. На которую она безропотно согласилась, хоть и отвела свой взор. Обратно щекой к его груди прижалась. И он крепче обнял ее в ответ.
Так неправильно, бесчестно по отношению к ней, пользуясь ее наивностью, но так нужно. До боли в груди.
Да, он влюбленный слюнтяй. Любой мужик над ним бы посмеялся в этот момент. Но Ильясу плевать. Пусть смеются. Пусть гнобят. Зато здесь и сейчас он по-настоящему счастлив.
Этери
Страшно.
Так страшно.
От собственной то ли смелости, то ли глупости.
И вместе с тем так приятно.
Прижиматься к груди Ильяса, слышать, как громко и быстро бьется его сердце, чувствовать на себе его руки, что так крепко обнимают меня за плечи. И вспоминать. Как пьяняще ощущались его губы на моем лице. Нет, он не целовал в полном смысле этого слова. Но эти мимолетные касания ощущались ярче всего, что мне приходилось переживать. Словно не кожи касался, а самой души. Наверное, смешно и наивно утверждать такое, ведь мне и сравнивать не с чем, но мне кажется и хочется верить, что я права в своих ощущениях. И эта его просьба…
Позволить и забыть…
Разве можно такое забыть?
Его забыть.
И то, что я чувствую рядом с ним.
Чего не чувствовала еще никогда ни с кем рядом.
И это ощущение до того манящее…
Невозможно отказаться.
Отказать.
Ни ему. Ни тем более себе.
Как и врать больше не хочу.
Нам обоим.
Целую неделю врала.
А правда в том, что меня тянуло к сидящему рядом. И не в том утре дело. В мелочах, которые рождал мозг через воспоминания. Их, оказывается, много. Так много, что впору удивляться, как я раньше этого всего не замечала. Ильяса не замечала. Ведь он всегда был рядом. Заботился. Постоянно. Когда я грустила, веселил. Когда мне становилось одиноко, он единственный, кто это замечал. Короткий разговор с ним всегда воодушевлял. И он постоянно мне что-то покупал. Что-то вкусное и обязательно мною любимое.
Столько всего делал для меня…
Не сосчитать.
А я слепая курица, которая не видела дальше своего носа.
И от этого становилось еще страшнее.
Что я столько пропустила.
Упустила.
И сейчас.
Упускала…
А еще я через несколько недель выхожу замуж, и никто не позволит мне отказаться от этого. Даже если попрошу, заставят. А уж если узнают, что это из-за Ильяса… Я его точно больше никогда не увижу. И только от одной этой мысли становилось страшнее прежнего.
Я не хочу его терять.
Не сейчас.
Когда только нашла.
Пусть мне нельзя быть с ним, но так он хотя бы рядом.
Эгоистично?
Очень.
Но что еще остается? Попросить его украсть меня? Увезти далеко-далеко? Чтобы никто нас никогда не нашел.
А ему оно надо?
Сказал, что соскучился.
Но что именно кроется за этим словом?
Конкретно для него.
Может это просто желание к красивой девушке.
И ничего больше…
Страшная мысль.
Лучше просто молчать и наслаждаться моментом.
Он прав, заняться самобичеванием я всегда могу и завтра.
Вот и прикрыла глаза, устроилась удобнее рядом с мужчиной. И сама не заметила, как заснула.
А на утро меня настигло дежавю.
Начиная с входящего вызова мамы, который я опять вырубила в полусне, удобнее устроившись в мужских объятиях.
Тут же замерла, осознав это.
Только в этот раз я не гадала, кто это может быть, сразу поняла.
Обернуться бы, но не решалась. Ну и боялась, что уж там. Разбудить. Ведь уйдет сразу, как проснется. А мне понравилось просыпаться с ним вот так, в обнимку.
Мерное дыхание щекотало кожу на затылке и вместе с тем пробуждало приятные мурашки вдоль всего позвоночника. Одна рука мужчины покоилась под моей головой, другая — под грудью. Не удержалась и провела пальцами по выступающим венам, как хотелось вчерашним вечером. А волоски у него на руке оказались более жесткими, чем представлялось. Но все равно приятными на ощупь. Пригладила все, до каких дотянулась. На губах при этом ширилась улыбка. Да, знаю, я бестолковая. А еще кажется чуточку влюбленная. А значит, простительно, да? Не важно. Я просто еще немного его потрогаю, пока он спит и не знает о моей наглости.
Хотя едва ли мою наглость можно сравнить с его.
По крайней мере, я спросонья ему под футболку не лезла. А он…
Как кипятком ошпарило, настолько горячо ощущалась его ладонь на моей обнаженной коже живота. Сперва. А затем и на груди, когда он сдвинул ее выше, мягко сжав левое полушарие. Как вдохнула, так и не выдохнула.
Установка у него что ли такая, спросонья мне под одежду лезть и лапать грудь?
Или у него вообще это так со всеми?
Последняя мысль откровенно не понравилась, и я зло выдохнула. И уселась на диване. Заодно и прикосновение разорвала. И совсем не удивилась, что мужчина тоже сразу же проснулся.
— С добрым утром, — произнесла по-прежнему зло, глядя на него также.
Ильяс явно удивился такому моему поведению.
Ну да, чего бы ему не удивляться?
Для него все вполне нормально и естественно.
А я просто под руку подвернулась.
Мужикам вообще без разницы, что за женщина рядом с ними, особенно, по утрам. Лишь бы те исполняли свою функцию.
Кобель!
Отвернулась и поднялась, стараясь не морщиться от прострелившей низ живота боли.
Еще и это!
— Этери… — позвал мужчина, но я его даже слушать не стала.
Нужно скорее добраться до спальни и закинуться таблетками, пока еще могу ходить и что-то делать. Вода в ванной комнате мне в помощь в очередной раз.
Провела там около часа.
Сперва дожидалась, когда подействуют лекарства, затем принимала сам душ, после чего одевалась и сушилась. Назад спускалась расслабленная и почти счастливая. Боль ушла, и я вновь чувствовала себя человеком. Любимое флисовое платье не менее любимого фиолетового цвета с аппликацией свернутого клубком белого котика на груди — дополнительный балл прекрасному настроению.
Которое несколько поувяло, когда, спустившись вниз завтракать, я увидела на кухне Ильяса.
Не ушел.
Но явно посещал душ, судя по влажным волосам и свежей одежде в виде темно-синих джинс и белой футболки. И босиком, как
