смеюсь и иду на неё, беру ладонями в сладкий плен ее красивое лицо и нежно прикасаюсь к губам, — впрочем, не отвечай, я все равно буду ненавидеть себя за то, что попал в твой сладкий плен, малая. И я, сейчас я буду только с тобой. Ты главная.
Веду ее на кровать, падаю поперек и смотрю на то, как удивленно смотрит на меня.
— Не стой столбом, ты сверху, он ждет тебя.
Я не верю своим глазам и своим ушам. И многого не понимаю. Зачем он это делает? Зачем так сопротивляется, заливает кипяточку по самый не балуй перед тем, как наградить лаской? Это манера поведения такая, что я должна заслужить хорошее отношение к себе? Странно и запутано.
Однако чем больше он сопротивляется, тем больше наружу выбирается то, что я боялась предположить в самых смелых мечтах: он чувствует что-то ко мне. Нахамил, до последнего хотел прогнать, но сдался. Поддался порыву, не стал сопротивляться ему.
Забираюсь на кровать и на его бедра, наслаждаясь главенствующей позицией. Не только сдался, но и снова убрал свои замашки доминанта, разрешая мне командовать и управлять процессом. И в этот момент меня безумно раздражала собственная неуверенность и неопытность.
Его любовницы поди знали, как вести себя в таких ситуациях, если им оказывалась такая честь.
Беру в ладонь его ствол, скольжу по ней, несколько быстрых, почти мимолетных движений прежде, чем принимаю его в себя целиком. С моих губ срывается стон. Необычно. Не похоже на предыдущий раз. Все ощущается по-другому, словно нервные окончания новые задеты, хотя как такое может быть. Просто при свете, наверху и глядя ему в глаза не тоже самое, что украдкой, под покровом ночи, и не на своем месте.
Увлечение танцами помогло, мышцы бедер горели, но я сразу взяла активный темп и придерживалась его. Каждый раз, когда я пыталась замедлиться, он ускорял. Жадный.
Вижу, как смотрит на меня. Как жадно ловит взглядом и руками мою подпрыгивающую в такт грудь, как пытается поймать длинные, разметавшиеся и окутавшие нас волосы.
— Нравится, что видишь? — подстегиваю.
О других он думать вздумал. Дурак. Он просто еще не знает, каково это — любить меня.
Приподнимается на локтях и целует поочередно каждый сосок. А я чувствую пульсацию внизу живота, словно колкими стрелами отдают эти поцелуи. Жадно ловит мои губы и сминает их до боли, заставляет дрожать от переизбытка гормонов счастья.
— Почему ты такая сладкая и тугая, — выдыхает с надрывом и сбрасывает меня на бок, вжимая животом в простыни.
Словно дикарь ласкает каждый сантиметр моей кожи, которая горит под влажными поцелуями. Вновь ручищами переворачивает на спину и прижимается губами к клитору, не выпуская из рук мои дрожащие бедра. Язык напористо исследует складочки, проникает вглубь, возвращается к набухшей вершинке. Только когда я в очередной раз выгнулась и взвизгнула, он заполнил меня до упора и вновь превратился в жадного и неконтролируемого самца.
В самых смелых снах и эротических мечтах я не могла представить, что в реальности всё будет так. Так жарко, так громко, так крышесносно. Он вжимал меня в простыни, вколачивая всю свою страсть, а я растворялась в нём, отдаваясь без остатка.
Я не помню, как уснула. В котором часу. Сколько раз ещё мы это делали. Организм в какой-то момент просто отключился, взяв паузу, чтоб мои голова и сердце не лопнули от переизбытка всего.
Я проснулась в его постели, одна. Услышала, что в душе бежит вода. Улыбнулась. Села на кровати, собираясь пойти к нему, и взгляд зацепило какое-то пятно на руке. С удивлением обнаруживаю синяк, как от пальцев. Ухмыляюсь, вспоминая, как он сильно прижимал меня к себе в последний раз перед сном.
Зеркало открыло ещё более веселую картинку: моё тело все напоминало раскраску после этой ночи. Шея и грудь были покрыты бурыми пятнами от его засосов, руки и бёдра в синяках. Это даже не пометил, а полноценное клеймо поставил. Глупый. Как будто в этом есть необходимость, когда я итак принадлежу ему.
Когда я вошла в ванную, я была вся исполнена нежностью и любовью к этому мужчине. Подошла тихо, обняла его со спины, мягко поцеловала лопатку и прижалась к нему, пытаясь передать частичку того тепла, что гоняло кровь по венам.
Напрягся. Сжал мою руку, которой я смело пробралась к члену. Ствол вздрогнул, отозвался на мои ласки. Улыбаюсь ему в спину. Реагирует. И так будет всегда. И если он будет спорить — я всегда смогу ему доказать простым движение, вот так. Пальчиками нежно глажу тугую мошонку, осторожно пальцами оплетаю основание члена и сжимаю. Леша шумно выдохнул, руками упираясь в кафельную стену.
— Ты почему не спишь? Мне казалось, что я полностью тебя удовлетворил, — бросает раздражённо, — что ты ещё хочешь?
Раздражение в голосе угнетает и бесит. Протрезвел и снова здорова. Но я знаю, что это защитная реакция.
— Порычи, львёнок, может, полегчает, — улыбаюсь, не выпуская его из своего сладкого плена.
— Тебе лучше уйти, желательно к себе.
Отрывает меня от себя и впечатывает в прохладную стену. Бесится почему-то, но подавляет гнев, вижу, как опять сжимается его кулак у моего виска. Поворачиваюсь и целую его запястье. Шумно выдыхает и своим лбом вжимается в мой лоб. Ломка? Однозначно. Я потерплю.
Его пальцы скользнули между ног. Да, там им место. Молчу, ничего не говорю. Хочу, чтобы сам это сделал. Протяжно рычит, вновь проникая в меня двумя пальцами, жадно впивается губами в мою шею.
— Ты должна уйти к себе… пожалуйста.
А сам не отпускает, еще один неправильный шаг, и он меня просто впитает собой.
— Я никуда от тебя не уйду, чем раньше ты поймёшь это, тем менее болезненно будет тебе же. Я люблю тебя.
Не даю ему ответить, целую сразу, не давая опомниться. Впиваюсь жадно, уверенно, клеймя его, заявляя свои права. Хватит игр. Всё по-взрослому.
Мне внезапно стало больно. Леша сильно сжал в кулаке мои волосы и дернул так неожиданно, что я взвизгнула.
— Мне не нужна твоя любовь, так понятно? Ты не получишь моё сердце, никогда.
Резко бросает меня и делает шаг на выход из кабинки. Поднимает руку, пристально смотрит на свои окровавленные пальцы и хмыкает.
— Так даже лучше. Нас больше ничто не связывает.
Я не сразу даже поняла, откуда на его пальцах кровь. Все эмоции настолько тугим комом собрались в груди, что я не придала значения тому, что происходило внизу. Прислушалась к
