казалось мне некомфортным. Он и так видит меня насквозь. Сосредотачиваюсь на монотонной работе кондиционера и смотрю через стекло на территорию приусадебного участка. Там, как и в предыдущие мои сеансы, гоняет совершенно неадекватная мелкая псина. Из приема в прием тешит то, что она, походу, дебильнее меня. Если Валерий Романович терпит эту ошибку природы, выдержит и меня. Логика убойная, знаю. Но мне похрен. Я тащу все, что только способно принести мне успокоение. – Сам я не могу переключиться на другого человека и начать строить свою собственную личную жизнь. От этого возникают злость на Соню, зависть и та же отравляющая все мое гребаное нутро ревность. Я использовал все приемы, которые вы мне советовали, но я по-прежнему не могу принять факт нашего окончательного разрыва.
– Повторяйте ваши терапевтические задания, пока не будет достигнут желаемый результат. Ибо я не могу сделать работу за вас. Сколько бы вы мне не заплатили.
– Выпишите мне еще какие-то пилюли.
– Я не вижу необходимости в медикаментозной психокоррекции. Вы адекватно оцениваете действительность. Вы признаете свои проблемы. Вы над ними работаете. И вы постепенно с ними справляетесь.
Блядь… Блядь… Блядь…
Ну бред же… Бред… Ни хуя я не справляюсь!
– Две недели назад Соня поздравила меня с помолвкой, – проговариваю я вслух. – И вернула, можно сказать, последнюю связывающую нас вещь. Браслет. Я подарил его ей перед самым началом нашим отношений. И она обещала тогда беречь его всю жизнь. А потом… – обрыв дыхания. И бешеный обвал эмоций. Они сыплются, как острые камни, разрезая и забивая мне нутро. От пояса и по самую глотку. – Пришла и отдала браслет мне. Зачем? – последний вопрос звучит глухо.
Но внутри я буквально горланю.
– Наверное, тем самым поставила крайнюю точку, – подсказывает Валерий Романович очевидное. Будто я сам не понимаю! – И вы должны это принять.
Хм… Должен.
Я столько всего в этой жизни должен… Вывожу все. Кроме этого.
– Я пытаюсь.
Так и есть. Именно поэтому я здесь.
– Как ваши отношения с Владой?
– Да никак, – раздражает один лишь вопрос о ней. Ибо она – не тот человек, на котором я весь сейчас сфокусирован. – О ней нет необходимости говорить. Там все ровно. Просто по плану. Близости нет. Ни духовной, ни сексуальной. Это временно. Для дела, – выдаю быстро без каких-либо эмоций. Просто констатирую факты. – Проблема только в Соне! – на этом же предложении неосознанно повышаю голос.
– Хорошо, – Валерий Романович медленно кивает. – Давайте, вернемся тогда к Соне. Что вы сейчас хотите сделать? Что вас тревожит?
– Я хочу поехать к ней, – признаюсь перед ним и перед собой одновременно.
– Угу, – специалиста эта информация, в отличие от меня, нисколько не ужасает. – И что бы вы ей сказали?
– Не знаю, – выдыхаю абсолютно потерянно. – Просто… – замолкая, прикрываю глаза. Прислушиваюсь к себе. – Хотел бы увидеть ее. Убедиться, что у нее все нормально. Эм… Возможно, посмотреть на нее с ним… Я знаю, как Соня выглядит, когда счастлива… И… Этого состояния не было рядом с ним в наши предыдущие совместные встречи… Хотя она врет мне… – каждое слово с трудом дается. Но я не напрягаюсь. Я в месте, где можно вести себя как полный даун и быть понятым. Изъясняюсь так, как получается. Главное, докопаться до сути. – Я спросил прямо, счастлива ли она… Она написала, что да, мол, счастлива… И потом… Не отрицала, что любит его, когда я опять-таки сам спросил… Но я… Я знаю, что это ложь, – выталкиваю и только сейчас все это осознаю.
Резко распахиваю глаза.
– Возможно, – протягивает Валерий Романович. – Но есть вероятность, что это просто ваши иллюзии.
– Нет, – давлю уверенно. – Мне было бы проще, если бы сказанное ею являлось правдой. Больнее, но проще.
– Да. Определенно, – подтверждает психотерапевт. – Пока с ее стороны остаются какие-то чувства, вам тяжело отпускать свои. Это естественно. Но вы же понимаете, что сделать это в любом случае необходимо? Вы сейчас не готовы с ней встретиться. Это ни к чему хорошему не приведет. Вами управляют ваши главные слабости: собственнический инстинкт и патологическая ревность. А Соня не ваша. И дело не в том, что она не является больше вашей девушкой. А в том…
– Я знаю, – заканчиваю за него. – Она отдельный человек. Она мне не принадлежит.
– Верно. Держитесь за эту мысль. Сегодня особенно крепко. Потому как… – шумный вздох. – Если случается откат, добиться заново прогресса, как правило, гораздо сложнее. Вы должны это осознавать. Быть сильнее своих эмоций. Понимать, что последствия могут быть разрушительными.
Слушаю Валерия Романовича еще на протяжении часа. Принимаю правильность каждого сказанного им слова.
– Сейчас, когда вы успокоились, я предлагаю вам отпустить все переживания сегодняшнего дня. Осознать, что это, как и ваши отношения с Соней, уже прошлое. Вы прожили эти события. Они позади. Смотрим вперед.
– Вперед, – повторяю и киваю.
Очень хочется закурить. Но здесь нельзя. Поэтому я держу это желание про запас, как нечто реально ценное, что я смогу себе позволить, как только выйду.
– Никаких больше эмоциональных всплесков сегодня допускать нельзя, – продолжает мозгоправ, пристегивая меня к действительности своим обычным мирным взглядом. – Ограничьте контакты с людьми, которые могут вызвать какие-либо сильные эмоции. Неважно, с кем или с чем они могут быть связаны. Необходимо зафиксировать баланс, который мы сейчас поймали.
– Я не уверен, что смогу быть в этот вечер один, – делюсь своими мыслями, как всегда, прямо.
– Нет необходимости быть одному. Если вы чувствуете, что хотите контактировать, допускается встреча с любым человеком, с которым у вас здоровые отношения. Это может быть кто-то из ваших друзей. Проведите спокойный вечер.
Я благодарю Валерия Романовича. Покидаю территорию его дома. Сажусь в тачку. С тем самым кайфом, которого так ждал, закуриваю и набираю Тохин номер. Но он, как ни странно, не отвечает. Долблю его мобилу звонок за звонком. Тщетно. Предполагаю, что может торчать у Чарушиных, и еду к ним. Только и тут шляпа. Нет его, не было, и никто даже не видел сегодня.
– Да заходи ты... Что встал на пороге?
– Нет времени.
Пока говорю с Тёмычем, на глаза попадается его жена… Сонина сестра.
– Привет, – ее улыбка не
