по ее щеке.
Затем спросила, хотя, по его мнению, ее вопрос был несколько странным, учитывая данный момент:
— Райкер к тому времени выйдет из-под домашнего ареста?
— Не знаю, — ответил Майк.
— Если не выйдет, мы должны сыграть свадьбу у него во дворе, чтобы он, по крайней мере, мог все увидеть из окон.
Губы Майка дрогнули, рука двинулась, обхватив руку Дасти, на которой было его кольцо.
Но он сделал это, отказав ей.
— Мы не будем жениться на переднем дворе Райкера. Это твоя первая и единственная свадьба. Свадьба будет по-крупному. У тебя здесь есть твоя подруга, воспользуйся ситуацией. Разберись с этим дерьмом. Это даст тебе возможность заняться чем-то другим, кроме как выводить всех из себя.
Она выглядела раскаявшейся и использовала свободную руку, чтобы смахнуть влагу, вызванную ее единственной слезой.
Затем она пробормотала:
— Прости, что я ною.
— Ты всегда вела подвижный образ жизни. Сейчас тебе приходится лежать в кровати. Если бы мне пришлось все время лежать в постели, я бы, наверное, тоже был занозой в заднице..
Она ухмыльнулась, и, черт возьми, ему нравилось, когда она ухмылялась.
Затем ее улыбка погасла, и она прошептала:
— Прости, что могу пугать тебя до чертиков.
— Прощаю, если больше этого не сделаешь.
— Я буду вести себя так, будто я хрустальная.
— Я был бы признателен.
Она снова ухмыльнулась.
Затем ее рука сжала его руку, ее глаза снова заблестели, и она выдохнула:
— Мы поженимся.
— Да.
— Я выйду замуж за Джонатана Майкла Хейнса, первого мальчика, в которого я влюбилась.
Губы Майка дрогнули, и он повторил:
— Да.
Она посмотрела ему в глаза и прошептала:
— Я выйду замуж за тебя, Майк Хейнс.
Майк наклонился и, прижавшись губами к ее губам, прошептал еще:
— Да.
Затем он нежно поцеловал ее и не торопился, прежде чем поднять голову.
Она сделала тихий вдох.
Затем тихо сказала:
— Ты можешь попросить Джерру прийти? Мне нужно спланировать свадьбу. Она должна будет купить журналы для невест. Я полностью согласна, но ей придется быть моими ногами и колесами.
Майк улыбнулся ей и еще раз сказал:
— Да.
Затем наклонился, коснулся губами ее губ и осторожно встал с кровати.
Лейла фыркнула.
Он замер, чтобы погладить ее по голове, когда закончил, она подвинулась, прижавшись к ноге Дасти сбоку, затем пальцы Дасти скользнули по шерсти у нее на голове, и Дасти тоже погладил собаку по голове.
Майк направился к дверям, но обернулся и посмотрел на свою женщину в своей постели.
Она была жива, дышала, выздоравливала, и их заверили, что, если она успокоится и будет соблюдать предписания врачей, выздоровеет окончательно.
Тяжести в груди у него больше не было.
Через несколько недель Дасти сможет ходить, и жизнь наладится.
Все хорошо.
Окончательно.
Наконец-то он был счастлив, если больше ничего не испортит его счастье.
— Люблю тебя, Ангел, — произнес он, и ее взгляд переместился с Лейлы на Майка.
— Я тоже люблю тебя, малыш, — ответила она.
Он ухмыльнулся.
Она улыбнулась в ответ.
Майк заметил ее улыбку и вышел из комнаты.
* * *
Майк уставился на корзину, которую доставили к его двери две минуты назад и которую он поставил на кухонный стол.
Она была от Одри. Сквозь хрустящий желтый целлофан, торчащий сверху, и большой блестящий желтый бант Майк разглядел внутри разные флаконы с лаком для ногтей, лосьоны, и что-то такое под названием «скраб» и прочим барахлом.
Майк прочитал записку без малейших угрызений совести. Он не мог отнести Дасти, не зная от кого, полностью не выяснив что это такое и зачем. Могло быть и от Дебби.
В записке было написано мелким, сжатым, с наклоном почерком Одри: «Я надеюсь, ты скоро поправишься. Одри»
Это было приятно. Не перегибая палку. Продумано. Очевидно, за те два раза, когда Одри виделась с Дасти, она заметила, что Дасти ухаживает за ногтями.
И поскольку его бывшая все еще была на верном пути, и этот путь мог привести их к достойной жизни, к жизни семьи, он принял решение отдать эту корзину своей женщине.
Он только собирался направиться к ней, но зазвонил его сотовый, и он вытащил его из заднего кармана.
Там было написано: «Мерри».
Он нажал на кнопку и приложил трубку к уху.
— Привет, Мерри.
— Йоу, брат. Хочешь хорошие новости? — спросил Мерри.
— Всегда, — ответил Майк.
— Судья принял решение. Они будут судить Троя Пигготта как взрослого.
Взгляд Майка расфокусировался на корзине.
Но его губы улыбались.
* * *
— Таааак, — Рис, сидевший перед Фином на Блейзе, произнесла, но больше ничего не сказала.
— Что? — спросил Фин, осторожно ведя лошадь между рядами кукурузы, направляясь к ручью и маленькому пруду.
— Как ты относишься к тому, что папа и Дасти поженятся?
Мистер Хейнс сообщил Риси и Ноу до того, как она пришла к Фину.
Риси сразу же рассказала Фину, как только вошла.
И Фин подумал, что это круто.
— Круто, — ответил он и услышал ее тихое хихиканье, даже почувствовал его своим телом.
— Я тоже так думаю, — согласилась она. — И Дасти уже попросила меня быть подружкой невесты.
Риси хорошо будет смотреться в платье подружки невесты.
С другой стороны, Риси хорошо будет смотреться во всем.
Но этого он не сказал.
Вместо этого пробормотал:
— Круто.
Она замолчала, пока они медленно пробирались сквозь низкие заросли кукурузы.
Затем объявила:
— Я получила разрешение на обучение.
— Знаю, детка, — ответил он.
Она повернулась в седле и посмотрела на него, ухмыляясь.
Фин посмотрел на нее сверху вниз, не улыбаясь, просто впитывая ее улыбку.
Клянусь Богом, она была прекрасна.
— Хочешь учить меня водить машину? — спросила она, и на это Фин ухмыльнулся в ответ.
Потом сказал:
— Ага.
— Круто, — пробормотала она и снова повернулась лицом вперед.
Хватка Фина на ее животе усилилась. Затем кукурузное поле перешло в грунтовую дорогу, которая вела к ручью. Поэтому он прижался к ней грудью, прижал еще крепче и коснулся пятками боков Блейза.
Они помчались, ветер обдувал лица, волосы Рис касались его шеи и подбородка, солнце Индианы обжигало жаркими лучами, было жарко и душно.
Идеальный день. Ничто не могло быть более совершенным. Ничто. Нигде.
Не Лондон. Не Париж. Не Шангри-Ла.
Нигде.
Ничто.
Только на его ферме.
В Индиане.
