Но Джерра осталась, заявив, что ее долг, как подруги, быть рядом и, как всегда в случае с Джеррой, она не солгала.
Его глаза вернулись ко мне, и хмурое выражение прояснилось.
Я продолжала шептать, уверяя:
— Со мной все будет хорошо.
Его глаза скользнули по моему лицу, затем он протянул руку и провел пальцами по моему подбородку.
Это было так мило.
Затем он опустил руку на кровать и прошептал:
— Да.
— И скоро мы снова сможем заняться сексом.
Он ухмыльнулся и повторил:
— Да.
— И после этого мы поженимся.
Майк просто продолжал ухмыляться.
Я продолжила:
— А потом займемся зачатием детей.
Ухмылка Майка стала шире.
Я убрала руку с Лейлы, накрыв его руку, лежащую на кровати, его пальцы сомкнулись и соединились с моими.
— Я люблю тебя, Джонатан Майкл Хейнс.
Его рука сжалась.
Затем он прошептал:
— Да.
Он мог просто сказать: «Да».
Но его прекрасные глаза, такие близкие, заглядывающие глубоко в мои, сказали мне гораздо больше.
Семь лет спустя…
Фин скользнул рукой вверх по боку Риси, по ее ребрам, его глаза двигались вслед за движениями его руки.
— Малыш, — прошептала она своим мягким голосом, и он посмотрел ей в лицо.
Но не смог остановиться. Он очень редко мог, но, когда ее глаза так смотрели на него, как сейчас, он не мог остановиться.
Он опустил голову и завладел ее губами.
Она захныкала ему в горло.
Его тело прижималось к ее боку. Он перекатился через нее, и его рука скользнула вверх, обхватив ее грудь, большой палец скользнул по твердому соску.
Она резко выдохнула, втягивая его язык глубже в рот.
Боже, она была такой горячей штучкой. Горячей и сладкой, его Риси.
Черт, он любил ее.
Он прервал поцелуй и скользнул губами по ее щеке, подбородку к шее.
— Нравится это бикини, — пробормотал он, касаясь ее кожи.
— Я веду себя не очень хорошо, — прошептала она.
Да, так и есть.
Слава Богу.
Его большой палец снова скользнул по ее соску, и она заерзала.
— Как? — Все еще бормотал он, прижимаясь к ее коже, его губы двигались, язык пробовал на вкус.
— Я купила это бикини для нашего медового месяца. Ты не должен был его видеть.
Он усмехнулся ей в шею.
Он хотел зацепить большим пальцем материал, потянув его вниз, но ее руки, двигающиеся по его спине, внезапно прекратили двигаться, крепко обхватив его.
Ее сладкий, мягкий голос звучал хрипло, когда она прошептала:
— Завтра я выхожу замуж за парня — первую свою любовь.
Он приподнял голову, посмотрел на нее сверху вниз, ее длинные темно-русые волосы разметались по одеялу, нежные темно-карие глаза с теплотой смотрели на него.
— Единственного парня, которого ты любишь и будешь любить, — поправил он, и ее губы изогнулись в милой улыбке.
Затем ее губы перестали улыбаться, и она заглянула глубоко ему в глаза, ее рука скользнула по его спине, перешла на грудь, двинулась вверх, взяла за подбородок.
— Единственный парень, которого я когда-либо любила, — тихо произнесла она.
Его глаза скользнули по ее прекрасному лицу.
Затем он прошептал:
— Да.
Опустил голову и поцеловал ее на одеяле на берегу ручья у маленького озера, одна из их лошадей — Дримвивер жевала траву в десяти футах от них, жаркое, душное солнце Индианы палило сверху.
Идеальный день. Ничто не могло быть более совершенным. Ничего.
Только завтра.
* * *
Кларисса ехала впереди Фина на Дримвивере, думая о том, что она опаздывала, а также о том, что ей было все равно, что она опаздывала.
Она провела весь день у ручья с корзиной для пикника и Фином.
И ей было наплевать на все остальное.
Она понимала, что ей следовала заняться другими делами. Завтра она выходила замуж.
И на другие дела сегодня ей тоже было наплевать. Фин попросил ее провести с ним этот день, завтрашний день будет сумасшедшим днем, это она тоже понимала. Завтра будет их день, она побывала на многих свадьбах. И завтра может быть их день, но наедине им вряд ли удастся побыть, как сегодня.
У нее даже в мыслях не было отказать Фину, когда он попросил ее сегодня устроить пикник у ручья.
Фин загнал лошадь рысью в сарай, затем остановил ее рядом со стойлом и, перебросив ногу, спешился. Потом его руки легли на бедра Риси, и он стянул ее вниз, но проделывал это, стоя так близко, что ее тело скользило по его телу вниз.
Таков был Фин. Три года назад, когда она дала доступ к своему телу, он пользовался любой возможностью, чтобы дотронуться до нее.
Когда ее ноги коснулись земли, вместо того, чтобы отодвинуться, она обхватила его руками.
Положила руки ему на грудь и запрокинула голову, глядя на него.
— Мне пора идти, малыш, — мягко сказала она. — Идти к папе и Дасти, принять душ. Девушки появятся здесь через час, парни тоже скоро прибудут. Мы должны поторопиться, поставить Дрим в стойло и пойти дальше.
— Я хотел бы, чтобы ты вошла в дом, — попросил он ее.
— Фин, у нас нет времени.
Его руки сжались.
— Мы можем выкроить немного времени, красавица. Мне нужно, чтобы ты зашла в дом.
Она внезапно начала думать обо всех тех вещах, о которых стоило подумать. Мальчишник Фина сегодня вечером, и она надеялась, что он не сойдет с ума, а его друзья-идиоты не наделают глупостей. Подружки, должны прийти стилисты, сделать маникюр, педикюр, маски для лица и массаж плеч. Ей нужно было выстирать бикини, чтобы оно успело высохнуть на воздухе за ночь, а завтра она сможет упаковать его вместе с другими вещами.
— Фин…
— Риси, милая, — еще одно пожатие, — десять минут.
Она изучающе смотрела на него и что-то заметила в его лице. Она не поняла, что именно. Но что бы это ни было, невольно согласилась и кивнула.
— Я разберусь с Дрим, когда ты уйдешь, — пробормотал он, схватил поводья Дрим и повел ее в стойло, где привязал к длинному кожаному ремню.
Затем Фин взял Клариссу за руку, повел ее в дом, вверх по лестнице.
Теперь дом полностью принадлежал Фину.
А завтра — и Клариссе.
Кирби уехал. Как Кларисса и Ноу, он окончил институт. Изучал сельское
