— Я всегда буду рядом с тобой, Карина. Можешь рассчитывать на меня, что бы там ни случилось.
Она жадно всматривалась в его лицо и, очевидно, нашла то, что искала, потому что улыбнулась — самой естественной улыбкой из всех, какими когда-либо одаривала Коди.
— Спасибо, Коди. Я счастлива.
Больше времени не оставалось. Увлекаемые толпой и провожаемые торжественными звуками органа, они вышли из церкви и вступили в танцевальную залу, где сразу же попали в окружение возбужденных гостей, желавших им всяческого счастья. Коди не выпускал Карину из объятий, чувствуя, что ее все еще сотрясает дрожь.
Заиграл оркестр. На этот раз Карина кружилась в объятиях своего мужа, а гости стояли по сторонам, восторженно наблюдая за молодой парой.
— Как самочувствие? — спросил Коди после того, как они сделали первый круг.
— Право, затрудняюсь сказать, — прошептала в ответ Карина. — Неужели это происходит на самом деле?
Он улыбнулся:
— Как есть на самом деле, дорогая.
— Мне кажется, я больше не в состоянии терпеть на себе эти взгляды.
— Тебе и не придется. Об этом я позабочусь.
Едва закончился танец, Коди извинился перед публикой и умчал ее вверх по лестнице — под строй непристойных реплик. Только на мгновение задержался, чтобы сказать пару слов Коулу. В ответ тот кивнул головой и похлопал брата по плечу.
Наверху Карина провела его через гостиную до своей комнаты и в смущении остановилась как вкопанная.
— Где ты будешь спать?
— Насколько я знаю Альфонсо, а я думаю, что знаю его хорошо, держу пари — мои вещи уже переправлены в твою комнату. Хочешь на спор?
— Но определенно он… — Она покачала головой и молча открыла дверь в спальню. Коди остался стоять в дверях, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди. Карина поспешила в гардеробную. Услыхав ее тревожные ахи-вздохи, он не мог не улыбнуться.
Вскоре она вышла из гардеробной — со сжатыми кулачками и горестным выражением на лице. Коди выпрямился и вошел в спальню, прикрыв за собой дверь.
— Не тревожься, дорогая. У тебя нет никаких причин беспокоиться из-за меня, запомни.
Она медленно подошла к Коди и вскинула на него глаза.
— Я никогда не прощу Альфонсо. Никогда.
— Ну что ж, я ощущаю нечто подобное. — Он подошел к балконной двери и распахнул обе створки. Со двора донеслись звуки музыки и чей-то смех. — Скажи-ка, отсюда ты услышала голоса мужчин в ту ночь? — На самом деле его не особенно занимала эта проблема. Просто подумалось, что, возможно, вопрос поможет отвлечь ее от сегодняшних неприятностей — хотя бы на несколько минут.
— Да, — после некоторого колебания согласилась она.
— Альфонсо не верит, что ты могла что-либо слышать. Говорит, никаких мужчин вообще не было.
— Не было? Что за вздор! Если не было никого, то зачем бы я рисковала, разыскивая тебя?
Ее вопрос остался без ответа. Немигающим взглядом она смотрела на Коди, пока смутная догадка не поразила ее.
— О, нет! Не мог же он подумать, что… Нет, нет. Он не мог поверить, что… О, Коди, так вот почему он заварил все это, — сказала она, указав на свое праздничное платье и на висевшую в шкафу одежду Коди.
— Как видишь, результат налицо.
— Но это ужасно! Как мог он не поверить мне, когда я пыталась объясниться?
— А все потому, что ты со своими подозрениями не побежала прямо к нему. Он отказывается верить, что ты могла заподозрить его в желании причинить мне зло.
Карина повернулась и отошла в сторону.
— Да, это было глупо с моей стороны. Но я так испугалась и так боялась совершить ошибку, которая могла бы стоить тебе жизни! — От резкого поворота ее платье веером пришло в движение. — И вот, посмотри, что с тобой сделали: из-за моего глупого поведения тебя женили.
— Не женили — строго говоря. Я имею в виду, что никто не приставлял пистолет к моей голове. Скажем так: меня уговорили, идет?
— Но ведь это совсем не то, чего ты сам хочешь!
— А также и не то, чего хочешь ты.
Они смотрели друг на друга из противоположных углов комнаты — два союзника в битве против общего врага.
Наконец Коди протянул руку и сказал:
— Тебе понадобится помощь, чтобы освободиться от платья. Надо полагать, ты не примешь мое предложение и предпочтешь позвать свою мать?
— Нет! — Карина беспомощно огляделась вокруг, припоминая, как одевалась. — Мама должна была знать обо всем этом — и все же не сказала ни слова. Как могла она так поступить со мной?
— Ты не можешь утверждать наверняка. У меня есть догадка: Альфонсо спланировал свой маленький сюрприз очень тщательно, чтобы уменьшить противодействие, если таковое возникнет.
— Но ведь вуаль была у матери и сестер…
— Твоя мать обнаружила ее только тогда, когда я вошел в церковь. Члены твоей семьи — все, кроме Альфонсо, конечно, — считают, что наш брак совершился по любви, что я тайно ухаживал за тобой и долго добивался согласия Альфонсо. Твоя матушка рассказала мне о том, как она обрадовалась твоему выбору. Она почему-то верит, что, выйдя за меня замуж, ты обретешь счастье. — Его улыбка означала, что он не прочь подразнить ее, но от возбуждения она этого не заметила.
Карина кое-как дотянулась до спины, но тут же отказалась от дальнейших попыток раздеться самой.
— Мама не может понять моего желания учиться дальше. Поэтому и считает замужество единственным моим предназначением. — Она подошла ближе и повернулась к нему спиной. — Я приму скорее твою помощь, чем чью-либо еще.
Коди решил не обращать внимания на не очень любезное согласие принять его помощь и со всей возможной серьезностью занялся пуговками.
— Я подумал, что мы можем выехать отсюда рано утром и направиться на ранчо. Ведь это мой дом, хотя я редко бываю там. Теперь же, когда у меня есть жена, настало время принять решения по некоторым конкретным вопросам.
— Каким вопросам?
— Так, кое-что в связи с работой, которой я занимаюсь. Это, видишь ли, не очень согласуется с размеренной семейной жизнью. Может, уже пора оставить работу и поселиться на ранчо.
— Это то, что тебе по душе? Скотоводство, да?
Тут платье начало падать к ее ногам. Она подхватила его, чтобы удержать верхнюю часть на месте, и поспешила в ванную.
Коди сел и скинул туфли, которые были не столь удобны, как привычные для него ботинки. С удовольствием пошевелил пальцами.
— Всем хозяйством у нас занимается управляющий, — повысив голос, ответил он на ее вопрос. — Меня всегда увлекало коневодство. — Пройдясь пятерней по волосам, продолжил: — Кто знает, может, теперь самое время вернуться к этой мыслишке по-настоящему.
