После выписки Николай продолжал приезжать в Мытищи. Вскоре они поженились. Напрягшись изо всех сил, родители купили кооперативную двухкомнатную квартирку в московской «хрущевке». Николай был на седьмом небе. Он помог жене выучиться на массажистку, устроил в больницу, располагавшуюся рядом с их домом.
Время от времени Алена проходила обследования в глазных клиниках. Врачи, качая головами, констатировали – отслоение сетчатки глаза продолжается, но две строчки видеть Алена будет… Часто Николай поражался – откуда в ней столько радости, столько жизнелюбия и стойкости? Бесконечные праздники, которые Алена устраивала для него и друзей, сюрпризы, невероятные планы на отпуск – откуда? И если он осмеливался задать этот вопрос жене, ответ был один: «У меня есть ты. Ты – мой жизненный стержень, и я знаю – что бы ни случилось, ты будешь рядом со мной. Судьба жестоко распорядилась, я слепну. Но взамен она послала мне тебя».
Прижимая к себе трепетное тело жены, Николай действительно чувствовал себя сильным, мощным, на все способным. Десять лет брака пролетели, как один медовый месяц. Потом Алена потеряла мать. Она умерла скоропостижно – как-то утром не проснулась. Все эти печальные дни Николай был рядом с женой, не отходил от нее ни на шаг. На девятый день Алена почему-то шепотом призналась мужу: «Коля, я перестала видеть. Как будто черная занавеска закрылась, различаю только свет и тьму. Мне так страшно!»
От чувства беспомощности у него впервые защемило сердце острой, режущей болью. Потом стали приходить мысли: теперь они связаны навсегда – Алена и он. Даже если перестанет любить ее – он должен будет оставаться рядом с ней. Когда она постареет и не сможет работать – он должен будет стать ее няней, ее сиделкой. Николай отгонял эти непрошеные мысли прочь. «Ты же мужик, – повторял он слова жены, – держись, не раскисай!»
Он выхлопотал внеочередную путевку в федоровский Центр «Микрохирургия глаза», без звука оплатил все дорогостоящие обследования (к тому времени наша медицина перешла на самоокупаемость). Диагноз был неутешительным: наука пока бессильна что-либо сделать. Сетчатка имеет только две точки фиксации. Если нарушается ее целостность – она отрывается и болтается, словно парус. Уже однажды «прибитая» лазером, положенная на место, она снова оторвалась. Тяжелая физическая работа, стресс оказываются гибельными для нее.
Иногда он представлял себя утесом, вокруг которого кипят и бьются волны. Никогда здесь не бывает штиля. Грозная пучина желает разбить, поглотить этот выпирающий из нее кусок камня. Но утес стоит непоколебимо. На нем вьют гнезда чайки, а птицы, летящие в дальние края, останавливаются здесь, чтобы передохнуть… Так и он, Николай, должен выстоять, не сдаться стихии…
Почти ничего в жизни не изменилось – теперь Николай провожал жену утром в больницу, а вечером ее приводил кто-нибудь из пациентов. В доме она передвигалась, как зрячая – руки помнили, где что лежит, она продолжала готовить, стирать. Если по телевизору шла какая-нибудь передача или фильм, Алена подсаживалась, слушала, комментировала. В любом случае ее жизнелюбивый характер не превратил жизнь в кошмар.
Ни Алена, ни Николай не чувствовали себя ущербными. Этим летом они провели замечательный отпуск, как обычно, в доме отдыха в Геленджике. Брали четырехместный катамаран и заплывали далеко в море. Алена барахталась в воде, бесстрашно прыгала с катамарана в воду, загорала, с наслаждением подставляя солнечным лучам свое гибкое тело. Никто и не догадывался, что эта женщина слепа.
Татьяна пришла в себя, когда солнце стояло в зените. Полдень. Она оглянулась – и с трудом узнала место, где находится. Далековато занесло ее сегодняшнее любопытство. Такое с ней произошло впервые.
Поймав машину и приехав домой, она вошла в ванную и на всю мощь включила воду. Подняв голову, Татьяна отшатнулась – из глубины зеркала на нее смотрела полусумасшедшая старуха: растрепанные волосы, глубокие морщины, безумные глаза… Опустившись в горячую ванну, почти кипяток, Татьяна принялась размышлять.
Бедненький Коля! Он так тщательно скрывал, что его жена слепа. Господи, как он мучается, разрывается между двумя домами! Слезы заструились по щекам – она поняла: благородство не позволяет ему бросить слепую женщину. Помедлив, Татьяна смыла соленую влагу с лица – значит, он привязан к ней навсегда! Значит, прощай мечты о счастье! Так и останется она, Татьяна, одинокой вдовой, принимающей время от времени визитера. Она яростно окатила себя ледяной водой. Что-то надо придумать. И в первую очередь – поговорить с Николаем.
Вечером Николай приехал к ней, в полном молчании они поужинали. Татьяна измерила ему давление, пощупала пульс.
– Пошаливает слегка сердечко, – озабоченно произнесла она «докторским» тоном.
– Да, – томно отозвался он, – весь день что-то сдавливало.
Накапав из пузырька двадцать капель валокордина и подождав пять минут, Татьяна вздохнула и начала трудный разговор.
– Коля, я все знаю, – сообщила она расслабившемуся было мужчине.
Тот был ошарашен. Нет, он был уничтожен. Несмотря на успокаивающее действие лекарства, Николай, вскочив с кресла, мерил шагами комнату, размахивал руками. К такой реакции Татьяна была готова, она молча и терпеливо слушала его историю, аргументы, почему он должен оставаться с женой.
Когда выдохнувшийся, как воздушный шарик, Николай заснул тревожным сном в ее объятиях, Татьяна, баюкая его, как маленького ребенка, поняла: от соперницы надо избавляться.
Алена давно почувствовала, что не все ладно у них в семье. Замкнутость мужа, его частые вспышки раздражения, странные ночные дежурства… Теперь все выходные она проводила одна, в четырех стенах. Николай то гостил у товарищей на даче, то отдыхал в профилактории. Часто он включал видеомагнитофон, она слышала, как шуршала лента, но звук был убран. Что он там смотрел? Первое, что ей приходило в голову, – увлекся порнофильмами на старости лет, а признаться в этом стыдно. И она, тихонько улыбаясь, уходила в спальню, где у нее был свой уголок. Там стояло два магнитофона, наушники. Алена всегда любила читать. Когда глаза отказали, ее записали в библиотеку для слепых, где на кассетах были записаны различные книги. Там не было современных детективов и дамских романов, о которых так часто щебечут медсестры. Но были любимые Паустовский, Ахматова, Чехов…
Как-то вечером соседка, зайдя поболтать, простодушно удивилась:
– Коль, чего это ты там смотришь? Праздник, что ли, какой на работе? И дама какая симпатичная! Алена, а звук почему не работает?
Неизвестно, что ей ответил Николай, но подозрение закралось в душу Алены. Дама? У ее Николая – дама? Ерунда!
На следующий, после разговора с Татьяной, день Николай приехал домой, к Алене. Он усадил жену рядом и, взяв ее руку, твердо сообщил:
– У меня очень важный разговор, малыш. Очень. Он касается нас двоих. Я полюбил другую женщину. Уже год как мы встречаемся. Я не стал бы огорчать тебя пустой интрижкой, но я действительно глубоко люблю ее и счастлив. Она понимает меня, она – сильная, держит меня на плаву.
– Коля, – изумилась жена, – но ведь тебя держать не надо, ты сам – сильный, ты всегда всех нас держал на плаву…
Известие о том, что у Николая роман, удивил Алену гораздо меньше, чем признание мужа в собственной слабости и потребности в поддержке. Николай торопливо и сбивчиво продолжал – он давно потерял уверенность в себе и только создавал видимость крепкого дуба, а на самом деле прогнил… Он упомянул свое больное сердце, добрые и нежные руки Татьяны – врача-кардиолога.
– Теперь ты все знаешь, – облегченно вздохнул Николай.
– И что я должна делать? – едва слышно произнесла жена.
– Не знаю, – бесстрастно откликнулся муж.
Теперь, когда ответственность за принятое решение была переложена на другого, ему действительно стало все равно. Он уже не мог представить себе жизнь без Татьяны. С другой стороны, прожитые с Аленой годы, ее недуг и стойкость, с которой она переживала свое несчастье, не позволяли Николаю просто закрыть дверь и уйти. Потом все будут обвинять его в эгоизме, черствости, непорядочности. Проклятая слепота! Николай с ненавистью посмотрел на опущенную голову жены.
– Решай сама! – отрезал он и ушел в спальню.
Алена прижала ладони к глазам – ей показалось, что она ослепла вторично. В первый раз черная штора ежедневно закрывала от нее блестящий и счастливый мир, пока не наступила темнота. Но тогда с ней был рядом Николай. Что же делать? Ни отцу, ни брату она этого ни за что не расскажет. Она нащупала рамку с фотографией матери, стоящую на столике.
«Мама… Ты бы подсказала, что делать. Я слишком люблю его. Отпустить его навсегда – это выше моих сил. Может быть, все перемелется? Может, стоит подождать? Я не буду препятствовать его встречам с этой женщиной. Пусть только иногда приезжает ко мне», – так мысленно уговаривала Алена сама себя.
