– Почему? – спросила Джульетта. Ей до сих пор не доводилось слышать, как поет Дейдра. – Считаешь, она плохо поет?
– Нет, хорошо. По крайней мере, раньше пела хорошо. Хотя прошло столько времени… И потом, она всегда была немножко… сумасбродной.
– Сейчас она серьезно настроена. И, к слову, я не хочу, чтобы ты говорил ей, что помогаешь по моей просьбе.
– Я даже не скажу, что мы вообще разговаривали, – пообещал он. – А ты?
Ей претила мысль скрывать что-либо от Дейдры, тем более такие пустяки. Однако и огорчать ее Джульетте не хотелось.
– И я не скажу. Но это не значит, что у нас с тобой появятся общие дела!
– Я ни о чем и не прошу, – поспешил успокоить ее Ник. – Я просто стараюсь тебя поддержать. Мои помыслы чисты.
– Ага, чисты, как же!
Джульетта через плечо глянула на Трея – вращая руками, как пропеллерами, тот перечислял номера моделей поездов.
– Клянусь. Мне хочется о тебе заботиться. Все, что ни попросишь, сделаю.
Вот теперь самое время строго сказать ему, чтобы он оставил ее в покое. И больше не звонил. Никогда.
Тем не менее она продолжала сжимать в руке трубку.
– Чего я хочу, ты мне дать не сможешь, – произнесла она наконец.
Он рассмеялся:
– Неужели? Давай попробуем.
Она набрала в грудь воздуха:
– Я хочу еще одного ребенка! – Сообразив, что предоставляет ему лазейку, Джульетта тут же уточнила: – От мужа.
– Зачем же дело стало? – удивился Ник. – Хотя подожди, я угадаю. Муж уперся?
– Ты ничего не знаешь о моем муже.
– Я знаю, что он счастливее, чем думает. От этих слов Джульетта вспыхнула, хотя была в комнате одна. Если не считать Трея, который, уставившись в пространство, продолжал монотонно отсчитывать свои номера.
– Наверное, он ревнует тебя к сыну, – продолжал Ник. – Хочет, чтобы ты принадлежала только ему.
– Нет! Нет! Утечка! Хлор! Аммиак! Химическая тревога! – кричал Трей.
Он вдруг обнаружил печенье и схватил одно с тарелки.
Джульетта отвела глаза от сына.
– Как ты догадался? – прошептала она в трубку.
– Все мужики одинаковые. Ты разве не слыхала?
Джульетта невольно рассмеялась.
– Конечно, давать тебе советы – это с моей стороны чистый идиотизм, – сказал Ник, – но тебе стоило бы пойти навстречу своей половине.
– Не понимаю.
– Ну, знаешь, показать ему, что ты всегда будешь с ним, даже если появится другой малыш.
– Я ему это уже говорила.
– Не говорить ему, а показать. Ты же знаешь своего парня. Чего он хочет?
– Он хочет, чтобы я была красоткой.
Ник засмеялся:
– А я и не знал, что он слепой!
– Я всегда этого терпеть не могла! – с горячностью выпалила Джульетта.
Она до сих пор живо помнит отвратительное чувство, когда ты объект всеобщего внимания. Стоило ей где-нибудь появиться, все глаза тут же обращались на нее. Слава богу, позже она научилась с этим бороться – всяческими способами затушевывала собственную внешность.
– Не хочу я опять становиться красоткой!
– А чего ты хочешь сильнее: ребенка или не быть красоткой?
Вот он, тот вопрос, который сводил все дело к простому математическому уравнению. Трей с голубым от глазури ртом начал раскачиваться, словно в медленном вальсе. Перед завороженными глазами Джульетты вдруг ясно обозначился весь путь. Подсказка пришла из совершенно неожиданного источника.
– Да, да, ты прав, – пробормотала она и, даже не попрощавшись, положила трубку мимо телефона на стол.
Подошла к своему ребенку и обняла его, мечтая о том, как у нее появится еще один.
Анна валилась с ног от усталости. Сначала электричкой от аэропорта Хитроу до вокзала Виктории, потом в огромном черном такси к пересечению Клот-Феар и Смитфилд-Серкл – месту, которое нелегко отыскать даже известным своей сообразительностью лондонским таксистам. Старинная церквушка Св. Бартоломея находилась как раз неподалеку. Раньше пересечь за ночь Атлантику и прямо из самолета нырнуть в заботы дня было для нее раз плюнуть. Но Анна давно отвыкла и от долгих перелетов, и от смены часовых поясов. Безумный, нескончаемый день в офисе, бешеная гонка домой, чтобы успеть обнять на прощанье Клементину и забросить ее к Джульетте, затем изматывающая, забитая транспортом дорога в аэропорт… Можно было подумать, что после всего этого она, по крайней мере, заснет в самолете. Куда там! Мысли о том, как удивится Дамиан, предвкушение пяти сказочных дней вдвоем с ним в Лондоне – все это будоражило. Она не сомкнула глаз всю ночь. Как-то он еще отреагирует на ее появление?
В конце концов, такси добралось до нужного места, и Анна зашагала вниз по узкой улочке, мимо ресторанов, пивных и невысоких средне вековых домов. Она тащила за собой красный чемодан на колесиках и немилосердно потела в своем зимнем пальто – оно оказалось слишком теплым для британского декабря, скорее сырого, чем холодного. Справа показались черные металлические ворота и парк, окружающий церковь. Она видела массивные церковные башни, но войти во двор не могла.
Как же это она забыла? Ведь они с Дамианом бывали здесь и раньше. Правда, очень давно. Они даже представляли себе, как поженятся в этой роскошной старой церкви. Но у нее не было ни отца, чтобы вести ее к алтарю, ни матери, чтобы, утирая слезы, сидеть в первом ряду. А раз так, решила Анна, вполне можно обойтись простой регистрацией. А деньги потратить на грандиозное свадебное путешествие по Азии, вложить в его фильмы, отложить на ее ресторан. Так они и сделали.
Отчасти именно поэтому ее и разочаровало решение Дамиана не женить героев фильма. У Анны словно отняли еще одну свадьбу в этой замечательной церкви. Хотя, спору нет, новая концовка заманчива. Не так предсказуема, как свадьба. Забавно посмотреть, как это будет сниматься. Свернув за угол, Анна направилась к проходу, который, как она помнила, должен привести ко входу в церковь.
Прохладный влажный воздух мельчайшими каплями оседал на лице, возвращая ее к жизни.
К тому времени, как она нашла нужную тропинку, Анна практически пришла в себя. Все верно. Теперь она попала туда, куда надо, – узкий проход забит съемочным оборудованием, толпами бродят худосочные хорошенькие молодые женщины и импозантные мужчины, которые всегда крутятся вокруг съемочных площадок. На Анну, пробирающуюся к дверям церкви мимо огромных ящиков и жгутов кабелей, никто не обращал внимания. Наконец она добралась до первого ряда скамей и более серьезного оборудования, что означало – она на съемочной площадке.
– Извините, мэм, церковь закрыта, – обратилась к ней девица с папкой в руках.
«Мэм»… Скажет тоже!
Впереди Анна разглядела Родни, звукооператора большинства фильмов Дамиана. Она поймала его взгляд и помахала рукой. Увидев ее, он остолбенел, изумленно подняв брови, и дернул головой в ту сторону, где в сумраке церкви едва различимо маячил Дамиан. Он стоял у алтаря и наставлял светловолосую актрису. Не иначе – невесту-проститутку. Анна покачала головой, давая понять Родни, чтобы тот не отрывал Дамиана. Она немного посмотрит на съемки, во время перерыва устроит Дамиану сюрприз, а потом отправится в его номер в отеле – отсыпаться после перелета.
