– Может, нам разумнее общаться на «ты»? – предложила я. – Все-таки наши мамы подруги, а это что-то значит.
– Договорились! Я очень давно хотел с тобой познакомиться.
– Да? Странно, раньше мама ничего о тебе не рассказывала.
– Зато она рассказывала моей маме о тебе, – он нажал на газ, и «жигуль» дернулся с места так резво, что у меня едва не оторвалась голова, – о том, как ты искала мужа-миллионера. И о том, как у тебя был роман с каким-то аферистом. И о твоей работе на телевидении!
С каждым его словом я все больше и больше мрачнела. Не очень удачная расстановка сил – Валера знает обо мне самые постыдные тайны, а я в свою очередь не знаю о нем ровно ничего. Ну и мама! И это называется родственная солидарность?! Почему она не могла вместо этих бредней рассказать о том, что я училась в музыкальной школе (правда, всего два месяца, когда мне было восемь лет). Или о том, что я в совершенстве владею английским языком (в пределах карманного разговорника) и замечательно готовлю (сосиски и яйца вкрутую). Что у меня отличный вкус, перспективная работа, куча поклонников, что я снималась для обложки «Плейбоя» и три года встречалась с Пирсом Броснаном. Естественно, последние пункты не имеют ничего общего с действительностью, но в конце концов она и приврать могла! Вместо того чтобы простодушно выкладывать малопривлекательную правду!
– Ты обиделась? – заволновался Валера. – Но ты мне правда заочно очень понравилась! Я сразу понял, что ты веселая и непосредственная.
Я нахмурилась. Наверное, такая я и есть. Но почему-то мне было бы приятнее, если бы он сказал, что я роковая и сексуальная.
– Ладно, – вздохнула я, – придется в таком случае и тебе выложить всю правду. Раз ты столько всего обо мне знаешь.
– Как скажешь. И что именно тебя интересует? Кстати, куда мы едем?
– Не знаю, ты же за рулем. Можно посидеть в каком-нибудь тихом месте, кофе выпить с пирожными, поболтать.
– Отлично. Я как раз знаю такое место, это недалеко. Так что ты хочешь обо мне узнать? – подмигнул он.
– Все по порядку, – я решила не разводить китайских церемоний. – Вопрос номер один. – Я выдержала торжественную мхатовскую паузу: – В чем подвох?
– Что? – растерялся Валера.
– Я привыкла, чтобы в мужчине был какой-то подвох, – невозмутимо пояснила я, – изъян. Естественно, обычно это тщательно скрывается до самого последнего момента. И когда ты уже решаешь, что влюблена и собираешься под венец, вот тут-то все и выясняется. Он вдруг признается, что, когда его никто не видит, он носит женские трусы, что по ночам, когда ему лень идти в туалет, он писает прямо в форточку. Что он принимает таблетки от храпа, мечтает о сексе вчетвером и всерьез увлечен хиромантией.
– Какая пессимистичная картина, – рассмеялся он, – что, тебе и правда попадались такие?
– Это я просто пример привела. Те, что попадались мне, были куда хуже, – слабо улыбнулась я.
– Боюсь, мне нечем тебя порадовать. Женских трусов я не ношу, пользуюсь тривиальным унитазом и ничем всерьез не увлечен. У меня так много работы, что просто нет времени.
– Тогда почему же ты не женат? – выпалила я.
– Саша, какая ты тактичная девушка… Не знаю, не сложилось. А ты? – спросил он.
– Но мне же всего… – начала было я, но потом вспомнила о безрадостном дне рождения, – всего тридцать. Хотя стоит говорить «уже тридцать», видимо.
– Выглядишь гораздо моложе, – продемонстрировал он навыки джентльменского поведения.
– Собиралась я замуж пару раз, – честно призналась я, – тоже не сложилось.
– Ну вот видишь. Значит, мы в чем-то похожи… Вуаля, приехали!
«Жигуленок» затормозил во дворе какого-то дома. Я повертела головой в поисках ресторанной вывески, но ничего не обнаружила. Обычный двор – качели, лавочки с насупившимися старушками, бельевые веревки.
– А где мы, собственно?
– У меня дома, – улыбнулся Валера, – у меня есть и пирожные, и чай. К тому же никто нам не помешает.
Тревожный звоночек в моей голове просигнализировал о надвигающейся опасности. Вот оно что – веселый разговорчивый Валера на самом деле маньяк. Сейчас он угостит меня кофе со снотворным, потом пристегнет велосипедной цепью к батарее и четыре года продержит в плену, на хлебе и воде из-под крана.
Наверное, все эти опасения были написаны на моем лице.
– Саша, что же ты? Испугалась? – догадался он. – Да брось, наши мамы ведь дружат!
– Хороший аргумент, – нервно хихикнула я, – раз наши мамы дружат, значит, можно вести себя так, как будто бы мы знакомы с детства.
– Если что-то не так, поехали в кафе, – удивленно сказал он, – но я специально торт купил, «Прагу». Тебе у меня понравится, у меня ведь животные.
– Я что, похожа на дрессировщика? Ладно, пошли уж. Но учти, мои родители и подруги знают, куда и с кем я отправилась. У них есть твой телефон, и если что…
– Расслабься, – перебил он, – если что, мы поженимся, родим четверых детей и каждое лето будем отдыхать в Анталье. А вот если ничего не случится, тогда я просто отвезу тебя домой и с присказкой «спасибо за приятный вечер» распрощаюсь с тобой навсегда.
Ответ мне понравился.
А может быть, у нас и правда что-нибудь получится?
* * *
Первое крупное разочарование поджидало меня, когда Валерий наконец выбрался из своего «жигуленка», чтобы галантно помочь и мне покинуть автомобиль. Ведь до этого самого момента я не видела его в вертикальном положении. И вдруг выясняется, что ростом моя потенциальная вторая половинка не превышает барную стойку. Ну ладно, может быть, я слегка преувеличиваю. Наверное, на самом деле над барной стойкой возвышались бы его волосы, лоб и умоляющие глаза. А во мне почти метр восемьдесят. Плюс пресловутые каблуки.
Интересно, почему он не сообщил по телефону об этой своей физической особенности? Тогда я могла бы надеть кроссовки и он хотя бы доставал носом до моего плеча. Хотя, наверное, было бы странно услышать: «Здравствуйте, Саша, ну так что, мы сегодня встречаемся? Кстати, я росточком не вышел, но у меня широкая душа!»
– Все нормально? – ничуть не смутившись, спросил Валера.
Что ж, хотя бы комплексов у него нет, и на том спасибо.
Я послушно пошла за ним вверх по лестнице. Откуда мне было знать, какой сюрприз поджидает меня в Валериной квартире.
Между тем второе разочарование обрушилось на меня на самом пороге.
Запах.
Первой моей мыслью было: наверное, он все-таки маньяк и хранит в ванной расчлененные трупы. В противном случае почему в его вполне аккуратной на вид квартирке стоит такая вонь?!
А вот сам он не обращал на ошеломительное амбре никакого внимания. Бодро расшнуровал кроссовки, предложил мне разношенные домашние тапочки в синий цветок. Наверное, он страдает хроническим гайморитом, раз может чувствовать себя комфортно в подобной атмосфере. Что касается меня, то я бы с удовольствием зажала нос бельевой прищепкой, – хотя этот аксессуар не очень сочетался бы с подсолнухами-клипсами.
