Олаф непременно вызовет «скорую помощь», так как сталкивается со смертью впервые и пока не знает, что помощь нужна, но уже не мне и уже не скорая.
Потом он позвонит моей маме. Мама будет горевать, конечно, но отвлечется на заботы о моих уже довольно взрослых детях, это очень хорошо, и так и должно быть. Дети заплачут, разумеется, но дочь вскоре займется сменой статуса в асечке на траурный, а сын, подумавши, включит компьютер. Иногда я думаю, что они уже высосали из меня свою жизнь.
Мама с теткой, тихо переговариваясь, будут занавешивать зеркала, Олаф с кузеном отправятся хлопотать насчет ритуальных мероприятий, дядька расстроится и будет пить водку на кухне. Он один в семье держит меня за умную. Держал?
Я посмотрю на все это, успокоюсь, широко раскину руки, будто бы собираясь взлететь, и – вылечу из окна, ненадолго, я вернусь. Немного полетаю, повоображаю себя Маргаритой и загляну в высокое окно ординаторской, где ты сидишь и пялишься в монитор. Не то чтобы занят работой, а раскладываешь пасьянс, Могилу Наполеона, по теме. Я посмотрю на твою спину в зеленой хирургической пижаме и вспомню, как ты уверенно произнес: «Любовь – не повод, а причина», – а я согласилась, потому что ты ведь всегда прав.
…Япроснусь задолго до будильниковского сигнала, тихо прокрадусь в комнаты своих уже довольно взрослых детей, молча попрошу у них прощения, некрасиво заплачу.
Чтобы не разбудить, укроюсь в ванной – в моей ванной есть окно, и можно встречать новый день.
23.55
Сегодня все-таки вытащила ребенка Павлика в обувной магазин, это мука, конечно, заставлять его что-то примеривать, выбирать и так далее, обычно он любит спрашивать: «Мама, это фигня или дорого?», точно выражая Мысль о сути вещей; кроссовки купили, здоровские Caterpillar. Вечером ребенок Павел неудержимо хвастался перед сестрой (известной в городе модницей), сестра вела себя обычно: причитала, что «в этой семье, как чужжая», и «все-то брату покупается, конечно», при напоминании о позавчера купленных джинсах и майке с Суперменом брезгливо скривила рот, всем видом показывая, что не стоит даже упоминать о такой безделице.
Наконец-то Наша весна стала напоминать Традиционную – когда листочки, ручейки, птички и все такое, днем было тепло, солнце; здорово таскаться по улицам, рассматривать девочек, подслушивать разговоры и немного чувствовать себя частью Чего-То-Большого, то ли города, то ли вообще.
Мира? С сыном гуляли по Набережной, обновили его ботинки и мой шелковый платок, праздно шатающиеся люди привычно меня развлекали, в полном восторге от Женщины в Алом Костюме со смелой мини-юбкой из драпа, чорных туфлях на вот такеееенном каблуке, и банкой «джина-тоника» в руке, с чувством выговаривающей в трубку: «Мама. Да, я действительно курю. Ты же видишь».
Никакого, как его, сексизма или женского шовинизма, но чаще всего на мальчиков пялиться скушшшшно, наша городская маленькая толпа мужчин делится на а) гопов с Металлурга и б) приличных Молодых Людей. Гопы мне не нравятся как класс ☺, а приличным Молодым Людям – полнейшее уважение, но разглядывать их неинтересно, простите все.
А когда я с восхищением смотрю на Девочек (девушек, женщин, старушек) – я просто чувствую себя веткой дерева, на которой разом лопнули все почки. Неожиданно.
Столько миров можно открыть, просто рассматривая Их.
Ну и подслушивая, конечно.
Сегодня девица вся в чорном, плащ с дутыми полами, чорный шарф, чорный берет, лихо заломленный, плюс ярко-розовые колготки – говорит своему спутнику, гопу с Металлурга: «Неужели мы не можем встретиться нормально, без спиртного и секса?» – сначала развеселилась, потом прониклась. Думаю: «Ну а какого черта? Неужели действительно, нельзя встретиться нормально?..»
А девочки-подростки – ооооо, вообще, обожаю! Если так подумать, да фиг с ним, со св. Валентином, пусть бы он у нас был, но плюс вся эта замечательная девочковая одежда!
И вообще, я шла вот только что, пару часов назад, по улице, с мокрыми ногами в ярко-желтых ботах «роверс», в черном-черном пальто и шелковом платке на голове, бандана, мне идет, и думала: а какого вот черта я сто миллионов лет не ходила вот так по улице, просто так, в никуда, и какого черта я не делала таких-то и таких-то приятных и важных вещей: не красила волосы разноцветными перьями, не играла с детьми в скрэббл, не выращивала какого-нибудь глупого цветка в горшке, не каталась на дурацких коньках, не ела греческий салат, не разговаривала, наконец, с Неизвестными?
00.25
А ведь – удивительное рядом – два года назад тоже была весна. Так же она пахла, да не особенно чем-то и пахла, если разобраться: нагретой землей, чернеющей из-под снегов, собачьим дерьмом, старыми кожаными куртками, мокрыми пальто, смешными беретами с прибамбасами и модными кепками, ящиками с пенсионерской рассадой для дач, тонкими чулками, долгами за квартплату и водой, водой, водой – а все равно ведь весна, вот в чем дело.
После дурацкой ссоры с В. из-за дурацких сердечек мы не разговаривали два дня, и это было по-настоящему страшно. Я не выдержала первая, написала смс. Какую-то бредовую, типа «Грузите апельсины бочками. Братья Карамазовы». В. мгновенно отреагировал: «Графиня изменившимся лицом бежит к пруду», хорошо читать в детстве одни и те же книжки.
Мы помирились, естественно, но.
Если предыдущие три месяца наш с В. чудесный роман был идеальным – в том плане, что касался только нас двоих, то теперь сюда зачем-то въехал и мой муж, и его жена («Я, может, что-то забыла? может быть, здесь кто-то из нас не женат? кого-то у порога не ожидает верная, но слегка поднадоевшая подруга жизни?» – говорится вздрагивающим истеричным голосом).
Мы хотели и много чего предпринимали для того, чтобы отношения между нами снова были только наши, чтобы они никого не обижали, никому не делали больно, благие намерения, известно, куда приводящие, а что же, это тоже жизнь.
Приклеились друг к другу, чего уж там.
Старались встречаться каждый день, иногда совершенно беспонтово – буквально на пятнадцать минут, успевая поцеловаться, а иногда и нет – условия не позволяли.
Я была очень счастливой и всякий раз при виде В. хотела с разбегу бросаться ему на шею или скакать на одной ножке, потому что казалось: мне снова восемь лет, и новогодние каникулы, и дома елка, и много еды, и мультфильм про мистера Фикса с его планом, и все хорошо.
В. волшебным образом любил во мне всех Вер, а не выбирал какую-то одну, лучшую, на его взгляд.
Сидим в «Якитории», я безобразно хвастаюсь во время ожидания заказа, как великолепно управляюсь палочками, В. почтительно внимает, сворачивая из бумажной салфетки сначала лягушку, а потом – кораблик. Оригами, тематично, только не будем о журавликах, пожалуйста.
