Но Ритка снова будто читает мои мысли и затихает. Правда не надолго. Пыхтит что-то себе под нос, а потом спрашивает:
– Так ты мне не врёшь? Я могу тебе доверять? Ты не бандит и не полицейский, не манипулируешь мной, не желаешь мне вреда?
– Рит, я не желаю тебе вреда, – устало повторяю я. – Если бы желал, просто бросил на улице. Но в тот момент, когда я посадил тебя в свою тачку и увёз из того переулка, я взял на себя решение твоих проблем. Пожалуйста, не усложняй ситуацию никому не нужными разборками, ладно? У меня и так котелок уже пухнет. Я знаю, что тебе страшно, но придётся поверить на слово: я тебя никому в обиду не дам, но и чудить не позволю. Ты не маленькая девочка, должна понимать, что пока мы выясняем, кто прав, а кто виноват, тот, кто желает тебе зла по-настоящему, подбирается всё ближе. В наших же интересах как можно скорее его найти. Рит, я хочу, чтобы твой ребёнок нормально родился и оставался с тобой, я не хочу, чтобы вас разлучили. Моей власти не хватит, чтобы гарантировать тебе, что этого не произойдёт, но я даю тебе слово, что сделаю всё возможное, чтобы найти твоего недоброжелателя. Просто помоги. Хотя бы тем, что не будешь каждый день огорчать меня своим недоверием, ладно? Если я не справлюсь, ни одна социальная служба не доверит мне чужого ребёнка, как бы я к нему не относился. А доверить малыша кому попало, я просто не смогу.
Ритка кусает губы до крови, но обжигающие потоки слёз всё равно заливают её лицо.
Она бросается мне на шею:
– Прости, прости, прости меня, Ярослав! Я больше не буду. Спасибо, что веришь и помогаешь мне.
Кое-как мне удаётся её успокоить и убраться из дому. В Комитете меня поджидает сюрприз. Прямо в собственном кабинете.
Власова допрашивает единственных очевидцев загадочного исчезновения Тумановой.
– Вы сможете составить фоторобот предполагаемого сообщника подозреваемой? – спрашивает Ангелина как раз в тот момент, когда я захожу.
– Так эта, – протягивает Федя, глядя нерешительно в мою сторону, но Первый в разы сообразительней. Пихает подельника в бок и сипит: – Темно было, товарищ майор. Не разглядели.
– Николаев! – кричит Геля, и молодой конвойный всовывает голову. – Заберите этих двоих.
Она дожидается, когда горе-предпринимателей выведут из кабинета, и цокает в мою сторону:
– Врут, гады. Покрывают кого-то. Видели они его, возможно, даже знают. Умеешь ты, Власов, явиться не вовремя!
Ещё как вовремя, да только ей об этом знать совсем не обязательно.
– Не уверен, что эти мелкие сошки действительно что-то знают, Гель, – усмехаюсь я. – Иначе уже непременно бы что-то выдали.
– Я думаю, что ты ошибаешься, Власов. Такие, как они, всегда готовы к сотрудничеству, если подобрать к ним правильный ключик.
– Гель, я их уже прополоскал вдоль и поперёк. Ты, что же, позабыла, что я не первый день на службе? – выдавливаю скептическую усмешку и тут же возвращаю каменную маску. – Ангелина Анатольевна, впредь попрошу не заниматься самодеятельностью и не предпринимать никаких действий без моего на то согласия. Не забывайте, что это моё дело.
Она окидывает меня леденящим взглядом, но я давно не ведусь на эти её штучки. Не пронимают. Сейчас я чувствую свою неуязвимость сотого левела, со стальными нервами и настроем, который не сломит никто. Я закалён одной взбалмошной особой так, как не закалит ни одно спецзадание или сверхсложное дело.
– Как скажете, товарищ майор, – цедит сквозь зубы Власова. – Какими будут дальнейшие указания?
– Нужно найти нотариуса Аркадия Туманова и изучить последнюю версию завещания – это раз. Есть у меня подозрение, что там нас могут ждать сюрпризы. А во-вторых, посетить соседей Пелевиных и расспросить поподробнее о событиях до аварии.
– Зачем? Там всё ясно как божий день, Ярик. Я перечитала протоколы опросов свидетелей по делу об убийстве Пелевиных, ничего там нет, – упирается моя жена. Бывшая.
– Я должен проверить одну догадку, – говорю ей и опережаю вопрос: – Делиться пока не буду, хочу удостовериться, что не ошибаюсь. Если я прав, то интересная у нас картинка вырисовывается…
– Поехали. – поднимается Ангелина. – Ты за рулём.
Только сейчас я должным образом разглядываю её. После пятничных возлияний женщина выглядит на слабую троечку, но поднимать тему произошедшего в моём доме я не собираюсь. Не хочу, чтобы она решила, что мне есть дело, когда этого дела нет.
В машине Геля бесцеремонно скидывает сапожки и подгибает одну ногу под себя, устремляя взгляд в окно со своей стороны, а я совершаю несколько телефонных звонков, отдавая распоряжения подчинённым.
Когда с первичными делами покончено, я заезжаю на заправку и беру на кассе два кофе навынос.
Не то, что бы я остро нуждался в дозаправке кофеином. Скорее, я делаю это для Ангелины.
– М-м-м, – она делает большой глоток, – капучино? Умеешь ты покорить женщину, Власов.
– Не начинай, – отмахиваюсь от неё, выруливая в сторону пригорода, где расположен коттеджный посёлок «Сосны».
Именно там до самой свадьбы жила Рита в доме своих родителей. Теперь дом принадлежит ей, но опечатан и находится под арестом до выяснения всех обстоятельств дела, как и всё другое имущество и счета беглянки.
– Почему сразу «не начинай»? Может, я хочу начать… Может, я хочу обсудить нас.
– Никаких нас нет. И уже давно. Ангелин, зачем ты приехала? Чего пытаешься добиться?
– Только не строй из себя недотрогу, ладно? Мы могли бы скрасить одинокие вечера друг друга по старой памяти, ну знаешь, пока не устаканится личная жизнь. А может, и вовсе не нужно ничего менять. Начнём сначала, через год-другой я рожу тебе ребёнка…
– Ты с дуба рухнула, Власова? – от удивления мои глаза так и норовят вылететь из орбит.
– А что такого? Я не молодею, – Геля кокетливо придвигается на кресле ближе ко мне. – Ярик, я поспрашивала в Комитете, никого у тебя нет. Работа, дом и одиночество. То же самое, что и у меня.
– Тебе вожжа под хвост ударила или что? Ты зачем сюда приехала? Меня возвращать?
– Нет, просто удачно сложились обстоятельства.
– Плевать мне на твои обстоятельства, – отрезаю я. – Давай-ка, Геля, договоримся на берегу. Хочешь жить в этом городе – живи, хочешь работать со мной – работай, но сразу забудь все свои планы на счастливую семью Власовых. У меня есть женщина, что бы там тебе не говорили первые сплетники Комитета. Она живая, она существует, и я её люблю.
– А когда-то ты любил меня, Власов, – горько вздыхает Ангелина.
– Ты сделала всё, чтобы я перестал страдать этой болезнью. Глупо рассчитывать, что я захочу вернуться туда снова и наступить на те же грабли.
– Раньше ты был более сговорчив, – говорит она, намекая на ту пару ночей после развода.
– Раньше я не знал, что однажды мне достанется самая лучшая женщина, – парирую в ответ. – А уж, если бы знал, то смог бы дотерпеть.
– Вот и поговорили, – Ангелина закатывает глаза.
– Ты сама завела эту шарманку, Гель. Я тебя за язык не тянул. Сказал раз, два, три уже раза сказал, но ты упрямо не желаешь меня слышать. Мы – друзья, коллеги, бывшие. Дальше этого меня ничего не интересует. Либо прими это, и мы закроем данную тему раз и навсегда, либо попроси другое дело, потому что мне не хочется каждый раз объяснять тебе причины, почему нет, если всё и так ясно. У меня давно своя жизнь, Ангелин, и мне жаль, что у тебя не сложилось, но в свою семью я тебе не позволю влезть.
– Уже семью, – присвистывает женщина. – Недавно была просто женщина, потом – любимая, теперь – семья? Как быстро у тебя меняются планы, буквально в геометрической прогрессии.
– А чего тянуть? Ты верно подметила, мы не становимся моложе, а я всегда хотел детей. Вот закончу с этим делом и сразу же займусь решением других немаловажных вопросов.
