– Ты хоть любил её? Или женился, только чтобы эмигрировать?
– Она мне нравилась. – возмутительно безразлично пожал плечами Пашка. Вот жук! – Она забавная была. Шустрая, как веретено. Постоянно в движении.
– А потом, Паш? Почему развёлся?
– Не прижился. Тоскливо мне там было. Работы нормальной нет, советский диплом об образовании там нафиг никому не нужен. Потом ещё инфекцию какую-то подхватил, еле выкарабкался, все деньги на лечение потратили. Через два года аллергия на солнце началась жуткая. Да и родственнички жены достали, честно говоря. Всё детей от меня требовали. Они же презирали меня, вторым сортом считали. Но за мою внешность мне простили даже происхождение. "Какой генофонд! Не беда, что русский, зато какие красивые и здоровые дети от него родятся!" – зло передразнил кого-то Пашка.
– У тебя есть ещё дети? – захлебнулась я вопросом.
– Нет, Юль. Кроме Серёжки у меня детей нет.
Я молча кивнула в темноте и, закусив губу, попыталась скрыть улыбку облегчения. Нехорошо, Юля, радостно злорадствовать. Неправильно это. Некрасиво. Низко.
– В общем, развёлся я. Сюда приехал, к вам. А тут...
– И тут облом. – не удержалась я от ехидной реплики. Пашка только горько усмехнулся.
– Понял, что здесь никому не нужен и махнул в Канаду.
– Кудааа?
– В Канаду, Юла, в неё родимую.
– Ты жил в Канаде?
– Все эти годы. – подтвердил Пашка.
– Вот так занесло тебя. – удивлённо выдохнула я. Подумать только. Я почему-то была уверена, что он всю жизнь прожил в Израиле. Или в России. – Почему в Канаду, Паш?
– Климат подходящий. – на секунду запнулся, и всё же признался. – И от вас подальше. Боялся, что не сдержусь.
Глава 23
Бежал от нас с Серёжкой, значит. Как от чумы. Обида, с которой я боролась столько лет, снова приподняла свою змеиную голову.
– Ну и как, помогло тебе?
– В общем и целом да. Я начал жизнь с нуля. Заставил себя не думать о вас.
– Получилось?
– Угу – мрачно буркнул в темноту. – Почти.
Паша тоже почувствовал, как меняется атмосфера вокруг нас. Тяжелеет с каждым его признанием. Делает воздух в комнате густым, тягучим. Приходится с трудом проталкивать его в лёгкие.
Мужские руки, до этого ласково массирующие мои ступни, скользнули вверх по икрам, и легонько сжали их. Пашка наклонился и прямо поверх одеяла, одну за другой поцеловал мои коленки.
– Юль, я должен рассказать тебе. Хочу чтобы ты знала всё обо мне. Если кто и может меня судить, то только ты.
– Я тебе не судья, Паш. – неожиданно для самой себя протянула руку к склонённый голове и запустила пальцы в его волосы. Такой привычный, неосознанный жест. Я и Серёжку так всегда утешала.
Это всё темнота виновата. В ней весь мир выглядит по-другому. Маленьким островком кровати, а вокруг ничего и никого. Безвременье. Здесь и сейчас мы проживаем одну жизнь, утром, если взойдёт солнце, будет уже другая.
– В Канаде у меня тоже поначалу не очень складывалось. – в голосе Пашки звучала горькая насмешка над самим собой. Не очень-то весело ему самому вспоминать прожитую жизнь. – Никому я на фиг там не сдался. Мыкался несколько лет в поисках счастливой жизни. Даже моделью работал. Снимался для рекламы мужского белья и спортивной одежды. Один сезон золото мыл с артелью. Лесорубом поработал. Всю романтику брутальной канадской жизни попробовал.
– Бороду отращивал? Как настоящий лесоруб? – не смогла я удержаться.
– Дааа... Топором бриться, знаешь ли, не очень удобно. – поддержал Пашка.
– В общем первые годы были весёлыми. Канада мне понравилась. Я мотался по стране, посмотрел её всю, всё попробовал. Только через пять лет осел на одном месте.
– Устал переезжать?
– Женился.
Я даже не знала, как отреагировать на очередную новость. Наверное, ревновать? Разозлиться? Но мне было смешно.
– Она работала учителем в школе, а я тренером по плаванью в местном бассейне. Знаешь, из всего советского образования мне в жизни реально пригодились только спортивные награды и дипломы.
– А дальше? Вы счастливо прожили всю жизнь и умерли в один день? – меня не интересовали Пашкины спортивные и профессиональные достижения, меня интересовала его личная жизнь. И новая жена. И вообще, почему такая несправедливость? Пока я отрекалась от женского счастья в пользу сына, этот плейбой себе ни в чём не отказывал.
– Не всю, Юль. Мы были женаты десять лет, почти одиннадцать. Потом развелись.
– Почему?
Пашка пожал плечами.
– Всё как у всех. Не сошлись характерами.
– Все десять лет это выясняли? Паш, мне уже не восемнадцать, лапшу на уши не повесишь. Говори правду, раз начал.
– Она была патологически ревнива, Юль. И с годами это переросло в ежедневные скандалы, истерики, угрозы суицида.
– Наверное, у неё были причины. – я была уверена в этом.
– Нет. Я не изменял ей. Но я же не виноват, что пока лесорубы на заготовках, их жёны скучают и бегают в бассейн поглазеть на кубики тренера по плаванию. Полапать его, если получится, в процессе тренировки. Да там половина городишка сразу в бассейн записались. На полгода вперёд очередь была.
Вот в это я с лёгкостью могла поверить. Пашка и здесь пользовался дикой популярностью у девчонок.
– Я не изменял ей. А признаки измены она искала сама. Очень тщательно и старательно. Я понял, тот, кто хочет страдать, всегда найдёт для этого повод. В конце концов, стало страшно за её психику, начал бояться, что в один момент она реально сделает что-то с собой. Психолог не помог. Мы развелись, и я уехал.
– Куда?
– В никуда, Юль. Просто оставил всё и уехал. Колесил по стране. Начал выпивать. Ну и чем закончилось ты знаешь.
– Бросил очередную жену? – задумчиво протянула я.
– Это было невыносимо, Юль. Её ревность переросла в болезнь. Однажды ночью я проснулся оттого, что кто-то смотрит на меня. Открываю глаза, а она держит опасную бритву перед моим лицом. Потом призналась, что хотела изуродовать меня, но не решилась, не смогла. Рыдала в истерике. И мы опять обратились к психотерапевту.
Мне было искренне жаль эту женщину. Её любовь к Пашке едва не сделала из неё преступницу.
– Боюсь, её жизнь ты тоже сломал, Пашка.
– Всё у неё нормально, Юль. Я долгое время поддерживал связь с нашим психотерапевтом. Два года оплачивал курсы лечения Сандры. Она давно в норме. Вышла замуж и родила ребёнка.
– А ты? Где бродил все оставшиеся годы? Не женился больше? – чистое любопытство заставило меня задать последний вопрос. Уже ни чуть не удивилась бы, узнай, что Пашка женился ещё пару раз.
– Нееет. – он хохотнул, но как-то совсем невесело. – Больше не женился. Хватило трёх испорченных женских судеб. А бродил... Жил то там, то тут. Переезжал из города в город и никак не мог остановиться. И чем старше становился, тем больше меня угнетало одиночество. Стал часто пить. Ну и.....
Мне так сложно было представить Пашку уже немолодым. Каким он стал с возрастом? Как выглядел? Жалко, что вместе с нами не переместились сюда наши фотографии и видео.
– Расскажи о себе, Юль. Как ты жила? Ты была счастлива?
Пашка пересел поближе ко мне, но не прикасался. Только внимательно рассматривал в сероватом свете зарождающего утра.
Была ли я счастлива? Я задумалась. Ну несчастливой меня нельзя было назвать. В моей жизни были и радости, и беды, и горе, но в целом...
– Обычно жила, Паш. Как все. Работала, воспитывала сына, ухаживала за мамой, когда она постарела и стала часто болеть. Если ты о мужчинах, была ли я счастлива, любила ли, то и здесь меня судьба не обижала. Мужчины у меня были, монашкой я не жила. А замуж больше не выходила. Хватило тебя и Игоря.
– Вы развелись?
– Да. Через полгода.
– Полгода?
Как объяснить свою глупость, почему пошла замуж за нелюбимого? Рассказать, что бывали дни когда мы с сыном ели только картошку и тушёную капусту, потому что на другие продукты не было денег? Как Серёжка до самых морозов ходил в осенней куртке, а мне не на что было купить ему тёплую, потому что месяцами задерживали зарплату?
