— Когда я с тобой познакомилась, у тебя была куча парней, особенно на Майорке. Они что-нибудь для тебя значили?
— С одним или двумя мужиками было, действительно, весело, и я думала, что чувствую то же, что и вы. Когда мы говорили о сексе, вы с Джоанной жаловались, что большинство парней не могут довести вас до оргазма. Поэтому я думала, что у меня все, как у других женщин. Пока я не открыла, как это может быть. — Катя вздохнула. — Подумать только, мне никогда больше не придется заниматься оральным сексом с мужчиной. Просто счастье.
Лиз улыбнулась.
— Большинство замужних женщин сказали бы то же самое, но они все же не променяют мужика на женщину.
— Они не знают, от чего они отказываются, — убежденно сказала Катя.
Лиз подумала о ночи, проведенной с Дэвидом Линденом.
— Я с тобой не согласна. Иногда это совсем даже неплохо, о черт, — Лиз даже простонала от удовольствия.
— Лиз, не отрицай то, чего ты не пробовала.
— То есть французский поцелуй с женщиной, — скорчила гримасу Лиз.
Катя улыбнулась и решилась наконец рассказать о своих любовных секретах.
— Говорю тебе, я поняла, что секс с женщиной, как мне кажется, намного более интимный. Смотри, когда занимаешься любовью с мужчиной, — Катя лукаво взглянула на Лиз, — ты должна просто лежать, ну и стонать время от времени. И каждый раз их дурачить.
Лиз не улыбнулась в ответ.
— Тебе просто не везло. Иногда я проводила с мужчинами просто восхитительные ночи, взять хотя бы четверг.
Катя помотала головой.
— Я рада за тебя, но я свой выбор сделала. Замечательно бывает только с женщиной. Только подумай. Ты можешь делать со своей партнершей то же самое, что она делает с тобой.
— При гетеросексуальных контактах такое тоже случается.
— Не совсем. По крайней мере, для меня. Ладно, те же места целуются и трогаются, но когда ты любишь женщину, ласки и поцелуи другие, сама аура другая.
— Как такое может быть? Если не вдаваться в сложности, реагируют те же самые эрогенные зоны, ведь так?
Взгляд Кати был направлен в даль.
— Да, но ласки мягче, нежнее. Писательница-лесбиянка Джанетт Уинтерсон говорит, что женская сексуальность отличается от мужской, они по-разному представляют, что является сексуальным, и мне кажется, она права. Любовь двух женщин, она… нетороплива. Это не потные объятия. Это не старое «туда-сюда», после которого мужчина сразу же засыпает, а ты лежишь с открытыми глазами.
— Не критикуй тяжелое дыхание и пот. Некоторым женщинам нравится именно это. Я бы не отказалась еще раз позаниматься этим «туда-сюда» с Дэвидом.
Лиз была голодна. Кофе из автомата хотя и был горячим, но оказался совершенно безвкусным.
Катя старалась убедить свою подругу.
— Лиз, единственное, что я поняла про секс с женщиной, это то, что он искренний и он обогащает. Я чувствую, что меня любят, и тоже люблю; нет никого насилия и агрессии. Это… дает ощущение свободы.
Лиз сделала глоток и скорчила гримасу. Она вылила остаток кофе в цветочный горшок, а картонный стаканчик бросила в урну.
— Ладно, я счастлива за тебя, — сказала она. — Катя, но ты же вынуждена держать все в тайне. Тебе, должно быть, было так одиноко, потому что ты не могла этим ни с кем поделиться, даже с нами. Считала, что мы тебя не поймем.
— Очень долго я сама себя не понимала. Но любить Дейвину мне казалось самым естественным делом на свете, вот что самое забавное. Я знала, как вести себя в постели. Пропала моя всегдашняя неуверенность, я стала раскована. Лиз, я потеряла голову от любви. Тебя это приводит в ужас?
Лиз анализировала свои чувства.
— Нет… В конце концов, теряют же женщины голову от любви к мужчинам. Я немного удивлена, вот и все. И мне любопытно. А что ты делала?
— Это как круг, который не имеет конца, — ответила Катя. — Все продолжается и продолжается. Прикосновения, ласки и поцелуи, потом оральный секс, взаимный или нет. Это прелестно.
— Да, возможно, — произнесла Лиз. — Но я все-таки предпочитаю мужчин, — Лиз пробрала дрожь при воспоминании об Оксфорде. — Но если все было так хорошо, почему ты рассталась с Дейвиной?
Красивое лицо Кати помрачнело.
— Я думаю, мы были с ней на разных ступенях. Я чувствовала себя так, словно целый мир изменился, но она, вероятно, такого со мной не чувствовала. Лиз, я не могу передать тебе словами, какой она была холодной, когда разрушила наши отношения. Холоднее, чем любой мужчина, которого я когда-либо знала.
— Она тоже лесбиянка? — спросила Лиз.
— Думаю, да.
— То есть, такое у нее уже раньше было. Мне очень жаль, что для тебя все закончилось так плохо. — Лиз поняла, что когда успокаиваешь человека, брошенного своим любовником, пол не имеет значения. — Катя, могу я задать тебе один по-настоящему нескромный вопрос?
— После того, что мы обсуждали?
— Хорошо, — Лиз ерзала на стуле. — Если тебя всегда тянуло к женщинам, ну ты знаешь, э-э, как бы сказать, тебя влекло ко мне или Джоанне?
Катя нисколько не колебалась.
— Совершенно нет. Вы с Джо мне как сестры. А я против кровосмешения. — Она улыбнулась. — Я ведь такая же, как и была раньше, и надеюсь, между нами ничего не изменится.
— Разумеется, нет, — заявила Лиз. — Мы так поразились не потому, что ты лесбиянка, а потому, что никогда не могли бы даже такое предположить.
Катя открыла рот, но Лиз ее перебила.
— Я знаю, что ты собираешься сказать. Дейвина и ее работа усложняли все дело. Мы теперь поняли, что это была не только твоя личная тайна. Я думаю, что если бы ты была с кем-нибудь не таким известным, ты бы нам сказала. Мы же подруги, иначе и быть не может. О’кей?
Катя, широко улыбнулась.
— О’кей.
Лиз еще раз позвонила в редакцию. Там было все по-прежнему. Семья Берроуз исчезла, а Эндрю написал для второй редакции номера заметку, что бывший министр здравоохранения встретится в понедельник утром с «главным кнутом» и сообщит ему имя предательницы.
— Передовица не так хороша, как хотелось бы, — сказала Лиз Кате, — но это лучшее, что я могла сделать за такое короткое время.
Они видели, что толпа журналистов все еще бродит у входа в больницу. Лиз пришла идея.
— Давай попросим бригаду скорой помощи прихватить тебя с собой, когда они поедут по следующему вызову. Вот мой ключ, оставайся на ночь у меня. Мне нужно заехать в редакцию и «обмыть» номер.
Лиз ждали на ее столе две бутылки марочного шампанского, охлаждающиеся в ведерках со льдом, и номера конкурентов, вышедшие во второй редакции.
— Босс, слава Богу, вы вернулись, мы здесь умираем от жажды, — засмеялся Джефф.
