— Безутешная вдова, как я понимаю? Кассандра побледнела от оскорбительного тона. Но может быть, она не так его поняла?
— Да, я — Кассандра, — охрипшим от волнения голосом сказала она, поднимаясь и протягивая руку. — Очень сожалею, что наша первая встреча произошла при таких обстоятельствах.
— Сомневаюсь, что мы вообще когда-нибудь бы встретились, если бы не «такие обстоятельства», — раздраженно ответил он. — Ты не знаешь, почему меня так просили приехать? — Он глядел на нее, прищурясь, не обращая внимания на протянутую руку.
Кассандра опустила руку и нахмурилась.
— Боюсь, что не знаю. Может быть, ваше имя упомянуто в завещании…
— Глубокая мысль! Но все же не понимаю, зачем адвокатам понадобилось тащить меня из Штатов из-за такой ерунды. Неужели нельзя было все сообщить в письме?
— Обычно при оглашении завещания присутствуют все, кто в нем упомянут, если, конечно, это возможно. — Кассандра старалась не замечать его агрессивности. Хотя давалось ей это с большим трудом.
— Я очень занятой человек, — буркнул он.
— Я уверена, что если бы вы объяснили…
— А, я объяснял. — Он устало отмахнулся, давая понять, что было нечто большее, чем простое объяснение. — Но мне сказали, что мое присутствие здесь совершенно необходимо.
Кассандре уже становилось дурно от такого разговора.
— И вам не сказали почему…
— Полагаю, что скоро мы обо всем узнаем. — Он смягчил тон, поскольку открылась дверь и показалось все семейство в сопровождении адвоката.
И они действительно узнали! Оцепенение, в котором она находилась все это время, по мере чтения завещания сменилось бескрайним удивлением. В происходившее нельзя было поверить!
Нет, она не верила в то, что сделал Чарльз! Ее мать тоже была ошеломлена. Настолько, что сестре пришлось крепко держать ее под руку, когда они выходили из дома после оглашения завещания. Вслед за ними ушел адвокат, и Кассандра вновь осталась наедине с Джонасом Хантером. Теперь она совершенно не представляла, о чем с ним разговаривать. Впрочем, он способен был говорить за них обоих.
— Должно быть, тебя все это шокировало? Меня тоже, — пробурчал он себе под нос, нахмурился и вдруг, резко повернувшись, взглянул на Кассандру. — Ты полагала, что после смерти Чарльза автоматически унаследуешь всю его долю в «Хантер и Кайл»?
До последнего времени она никогда об этом не думала. Считалось, что Бетони — единственная наследница и получит долю отца, когда ей исполнится двадцать один год, а пока Кассандра будет ее опекуном. Именно так они решили с Чарльзом. Почему же он изменил свое решение и ничего не сказал ей?
Самой Кассандре деньги Чарльза не были нужны. Она уже имела десять процентов акций компании, доставшиеся ей от отца, который погиб в автомобильной катастрофе всего за два месяца до смерти Чарльза.
Доля мужа в компании составляла тридцать пять процентов, и в завещании он распорядился так: десять процентов — Бетони, а остальные двадцать пять — Джонасу Хантеру! Она все еще не могла в это поверить. Долгие годы Чарльз даже не разговаривал с Джонасом после того, как тот отказался присутствовать на его свадьбе. Вернее, просто проигнорировал приглашение. Более того, не было даже намека, что Чарльз собирается сделать своего сводного брата основным держателем акций «Хантер и Кайл». Теперь же с долей Бетони у Кассандры было двадцать процентов против двадцати пяти Джонаса. Тем не менее она надеялась, Чарльз знал, что делал.
Она старалась не показать, насколько ее потрясло завещание.
— Это были деньги Чарльза, и он мог поступать с ними так, как считал нужным.
— Конечно, ведь все, что нужно было тебе, ты уже получила, выйдя за него замуж? — с издевкой спросил Джонас.
Ее глаза расширились.
— Я вышла за Чарльза, потому что любила его…
— Продолжай, продолжай. — Губы Джонаса скривились в презрительной усмешке. — Он был на двадцать пять лет старше тебя.
— На двадцать три. — Краска бросилась ей в лицо. — Но это не влияло на мое отношение к нему.
— Как бы не так. Чарльз Хантер — партнер твоего отца, и ты выскочила бы за него, будь он хоть на сорок лет старше тебя.
Она даже задохнулась от оскорбления.
— Вы сами не понимаете, что говорите.
— Неужели?! — тихо сказал Джонас. Его глаза сузились. — Я знаю о своей невестке больше, чем ты думаешь. Кассандра Кайл — дизайнер изысканных одежд для женщин с туго набитыми кошельками! И всем этим ты обязана Чарльзу.
Это правда, Чарльз помог открыть ее первое ателье в Лондоне. Без него она до сих пор оставалась бы неизвестной. Но на самом деле эти «женщины с туго набитыми кошельками» не так уж богаты, и лучше было бы оставаться неизвестной. Но Джонас Хантер, похоже, этого не знает. Он вычисляет, за какое время…
— Бедный Чарльз, как его одурачили! Я думал, у моего самовлюбленного братца больше здравого смысла, и он не попадется на удочку. — Джонас подыскивал самые оскорбительные слова.
Кассандра не выдержала.
— Убирайтесь. Вон из моего дома! Ей стало совсем плохо, но она держалась. Не хватало только упасть в обморок в присутствии этого так быстро ставшего ненавистным ей человека.
— Да. Кассандра, мне пора. Я уеду в Штаты, как только закончу здесь все дела. Но я еще вернусь. Я еще обязательно вернусь… — Это прозвучало как угроза.
Спустя два месяца он стал главой компании «Хантер и Кайл». Им приходилось часто встречаться, и он никогда не упускал случая поиздеваться над ней. Кассандра возненавидела его всей душой…
Пришлось объяснять Бетони, что за чаем у бабушки речь шла о свадьбе Джой, что ее никто не собирается никому отдавать, а наоборот, ее тетя хочет просить дядю Джонаса о помощи. Отвлечь Бетони от этой темы удалось, лишь напомнив ей, что пора купаться. Это девочка любила больше всего на свете. Большой овальный бассейн в ванной комнате был предоставлен в распоряжение Бетони. Он был полон разноцветных игрушек, и сегодня Кассандра разрешила ей устроить «волны из пены», которые еще и сказочно пахли.
Пока дочь, визжа от восторга, плескалась в бассейне, Кассандра открыла шкаф в спальне. Что же надеть для сегодняшнего визита к матери? Она не собиралась с ними обедать, у нее уже было другое приглашение. Но она решила все же ненадолго заехать к ним — нельзя просто так позволить сестре обратиться к Джонасу с подобной просьбой. И если вдруг он застанет ее там, то снова примется язвить и, конечно же, обратит внимание на то, как она одета. Если она подчеркнет одеждой свою печаль, то вызовет презрительную насмешку, если просто выберет что-нибудь скромное, он непременно обвинит ее в лицемерии. Ей никогда не удавалось победить в их словесной дуэли. Он презирал Чарльза и ее как его жену, еще до того, как они встретились. И это мнение он уже не мог изменить. Но он просто обожал Бетони, и девочка платила ему тем же. Кассандре оставалось лишь надеяться, что это изменится, когда ее дочь вырастет.
