«Пожалуй, его можно назвать красивым», — думала Изабель, разглядывая темноглазого и загорелого Маркуса Хоксли. Его черные, коротко подстриженные волосы поблескивали в пламени свечей, и он был необычайно высоким и мускулистым — даже с другого конца зала Изабель могла разглядеть широкий разворот его плеч, обтянутых сюртуком.
И во всех его движениях сквозила неуемная энергия, казалось, ему было тягостно находиться в бальном зале, но он никак не мог немедленно же отсюда уйти, так как его удерживали здесь какие-то скучные обязанности.
— Здесь Маркус Хоксли! — выпалила Изабель. — Я не видела его уже много лет.
Шарлотта, пожав плечами, пробормотала:
— Он действительно впервые за много лет появился на публике. Говорят, в юности он был настоящим светским денди, но потом произошел ужасный скандал… Видишь ли, он изменил свой образ жизни и стал биржевым маклером на Лондонской фондовой бирже. Моя матушка утверждает: «Такое занятие считается в высшем свете хуже чумы». Даже его отец граф Ардмор и старший брат не хотят иметь с ним ничего общего.
При этих словах подруги Изабель поморщилась. Подобное отношение к людям — вполне в духе бомонда. Можно прощать джентльмену недостойное поведение — пьянство, пристрастие к азартным играм и излишний интерес к женщинам, — но тому же человеку никоим образом не прощалось, если из бездельника он превращался в успешного коммерсанта.
— Но с кем же это он? — спросила Изабель.
— С лордом Рейвенспиром, чья прекрасная жена Виктория слишком располнела, потому что ждет ребенка.
— Интересно, почему же Маркус именно сегодня появился в обществе?
— Дело в том, что хозяйка бала, леди Холлоуэй, — его крестная мать, — ответила Шарлотта. — Думаю, он пришел сюда из уважения к ней.
И словно подтверждая эту догадку, леди Холлоуэй с улыбкой приблизилась к Маркусу и лорду Рейвенспиру. Поклонившись, Маркус улыбнулся в ответ, и от этой его улыбки — совершенно мальчишеской — резкие черты этого человека внезапно смягчились, и лицо стало едва ли не доброжелательным. Точно такое же лицо было у него много лет назад, когда он увидел, как Изабель — ужасно изобретательная девочка! — усердно набивала песком его новые сапоги для верховой езды.
И тут ей пришла в голову блестящая идея. С улыбкой взглянув на подругу, Изабель проговорила:
— Значит, он стал причиной ужасного скандала? Но, это же замечательно!..
Шарлотта нахмурилась и тихо спросила:
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду возможность сохранить свободу!
— Дорогая, а как же ты…
Но Изабель уже не слушала подругу — подхватив юбки, она энергично пробиралась сквозь толпу, заполнявшую зал.
В какой-то момент оркестр заиграл громче, а пары на танцевальной площадке закружились и слились в одно яркое пятно. Когда стало ясно, куда Изабель направляется, некоторые пожилые леди уставились на нее с явным осуждением. А она, приблизившись к Маркусу и лорду Рейвенспиру, — леди Холлоуэй уже отошла, чтобы приветствовать других гостей, — с улыбкой проговорила:
— Добрый вечер, мистер Хоксли. Мы с вами очень давно не виделись. Вы ведь меня помните?
Маркус Хоксли внимательно посмотрел на нее своими черными бездонными глазами и, улыбнувшись в ответ, кивнул:
— Да, конечно, я помню вас. Леди Изабель Камерон, не так ли? Сколько же лет прошло?.. Десять? Или больше?
«Если точно, то восемь», — промелькнуло у Изабель. Она прекрасно помнила себя тогдашнюю, двенадцатилетнюю. А он был бесшабашным плутом двадцати двух лет, предметом ее девичьих мечтаний. Но сейчас, глядя на него, она видела перед собой совсем другого человека — нынешний Маркус Хоксли совершенно не походил на того молодого искателя удовольствий, каким он был когда-то. И все же он вполне мог бы стать ее спасителем, если бы она правильно разыграла свои карты.
— Это было довольно давно, — ответила, наконец Изабель и снова улыбнулась.
— Могу я представить вам лорда Рейвенспира? — спросил Маркус, повернувшись к графу.
И только тут Изабель заметила, что Рейвенспир внимательно смотрит на нее, причем его кобальтово-синие глаза искрились смехом. Что ж, она вполне могла догадаться, о чем сейчас думал граф. Дебютантка, приблизившаяся к холостяку без сопровождения другой леди или своего отца, вела себя в высшей степени смело, — судя по всему, это ужасно забавляло Рейвенспира.
«О Боже!.. — мысленно воскликнула Изабель, внезапно заметив, что на нее смотрел почти весь зал. — Что ж, вот и хорошо, — подумала она тотчас же. — Ведь именно это и требуется, не так ли?»
— Прошу меня извинить, но мне надо поискать друзей, с которыми я хотел бы перемолвиться словечком, — сказал Рейвенспир.
К изумлению Изабель, граф, прежде чем удалиться, лукаво подмигнул ей. Оставшись с Маркусом наедине, она немного смутилась. Но, не отступать же от задуманного…
Собравшись с духом, девушка проговорила:
— Мистер Хоксли, — она потянулась к его рукаву, — боюсь, что моя просьба покажется вам дерзкой, но дело в том, что в этот вечер у меня нет партнера для танцев. А я не в силах вынести разговоры с остальными дебютантками. Не спасете ли меня от подобной участи?
Ей показалось, что эта ее просьба не очень-то понравилась Маркусу Хоксли. Он пристально смотрел на нее, словно пытался прочесть ее мысли. И явно не торопился с ответом.
Изабель же, украдкой осмотревшись, ужасно смутилась. Все по-прежнему смотрели на нее, смотрели с осуждением, и в этом не было ничего удивительного — ведь ее поведение можно было счесть в высшей степени скандальным.
А что, если она совершила ужасную ошибку? Что, если неверно оценила ситуацию?
Изабель уже сделала шаг назад, собираясь удалиться, но тут Маркус, крепко сжав ее запястье, с улыбкой сказал:
— Что ж, леди Изабель, я с удовольствием… Ради прошлого, добрых старых времен. — С этими словами он повел ее на танцевальную площадку, и Изабель поняла: теперь у нее нет выбора.
Через несколько секунд оркестр заиграл вальс, и Маркус заключил ее в объятия. Этот танец как нельзя лучше соответствовал целям Изабель. Вальс считался «запретным» из-за слишком уж близкого контакта танцующих партнеров, и Изабель сейчас остро почувствовала повышенное внимание всех присутствующих. Поначалу, когда они только начали танцевать, она опасалась, что Маркус не знает па этого танца, раз так долго не появлялся в обществе. Но вскоре стало ясно, что ей не следовало беспокоиться, ибо ее партнер двигался с необыкновенным изяществом и легкостью.
