– Руки, ноги, ребра, понимаешь Александра! Всё! Бедный мальчик!
Босс крупным телом раскачивался в кресле, по-бабьи обхватив руками голову.
Всегдашний внешний лоск слетел с него, как сухая шелуха с созревшей луковицы.
Сейчас он был только отцом, страдающим от горя. Я попыталась остановить затянувшийся плач:
– Владимир Станисласович, но он ведь жив! И в доброй памяти, как я поняла, несмотря на сотрясение мозга!
– Он совершенно беспомощен! Он прикован к больничной койке! – вскричал он.
И схватив меня за руку просительно, но, не принимая возражений, приказал:
– Поезжай к нему. Он работает на "Хадраш текнолоджи", но в другой сфере, наши производственные и финансовые интересы не пересекаются. Он вполне самостоятелен и независим. Но сейчас ему нужна помощь специалиста, что-то продиктовать, написать, что-то посоветовать, в конце концов!
Я хотела было возразить боссу, что сейчас ему нужна помощь других специалистов, но он опередил меня.
– По медицинской части ему обеспечен лучший уход и наблюдение, ему нужна ты!
Босс снова стал хвататься за сердце, и я поспешила успокоить его.
– Когда приступить? – по-деловому спросила я.
– Немедленно.
– Есть, – я подхватила свой ноутбук и обернулась к нему около двери, едва не прищелкнув по-гусарски каблуками. Он с уважением посмотрел на меня, оценив мое рвение. Устало взмахнул рукой, словно благословив, и попросил:
– Послужи ему Александра, а я уж тебя не забуду, ни в молитвах, ни в… – при этом он многозначительно потер пальцами.
Чтобы полностью соответствовать выбранному стилю я по-лошадиному тряхнула "гривой", в моем случае это была стильная стрижка, сделанная у лучшего мастера, и все-таки прищелкнула каблучками пятисот долларовых туфелек.
Припарковав свою бирюзовую малолитражку у здания больничного комплекса, я надела заранее припасенный белый медицинский халат, тем самым устранив препятствия самого младшего, но самого строгого медперсонала. Пропуск на мое имя уже дожидался меня в регистратуре.
– Палата-люкс, – гордо сказала молоденькая сестричка, и тут же перешла деловой тон, – травматология, второй этаж, лифт налево.
– Спасибо.
Подхватив поданную карточку пропуска, я пошла по блестящей от новизны и хорошего ухода плитке пола. Лифт налево. Отметив справа лестничный пролет, я вошла в слабо гудящую кабину лифта. В отличие от многолюдного первого, на втором этаже было тихо и уединенно. Лифт находился в отдалении сестринского поста, ординаторской и других служебных помещений. Палаты наоборот соседствовали с лестничной клеткой, лифт отделяли от них лишь несколько метров застеленных мягким ковролином. "Все сделано для того, чтобы не мешать докторам отдыхать!" – с усмешкой подумала я.
Из-за полукруглой стойки сестринского поста виднелась округлая шапочка медсестры.
Женщина увлеченно листала интернетовские странички. Никем незамеченная я прошла по коридору. Шаги заглушал ворс ковролина.
– Восемь утра, через час заступит новая смена, эти попросту устали за ночь и мысленно уже дома, – шепотом успокаивала себя я, неприятно удивленная равнодушием персонала.
Остановилась около светлого дерева двери и резонно подумала войти без стука. "Он прикован к больничной койке!" – вспомнила я истеричные всхлипы Владимира Станисласовича. Дверь бесшумно открылась, и моему взору предстал скорее гостиничный номер, чем больничная палата. Белизну стен, жалюзи и мебели оттеняли цветы, стоящие в вазах и мелькание ярких цветных кадров на жидкокристаллическом экране телевизора.
– Наконец-то! – воскликнул сердитый голос из белоснежной горы белья, бинтов и гипса, – скорее дайте мне судно, это преступление оставлять надолго человека нуждающегося в помощи! Ну что вы стоите как вкопанная! Судно!!!
Оглохшая от такого неожиданного и яростного нападения, я бросила ноутбук, схватила требуемый эмалированный предмет и сунула его вглубь бинтово-гипсовой кучи.
– Идиотка! А дальше что? Я сам не могу! – взвыл голос.
Просунув под крахмальные простыни, ставшие вмиг ледяными руки, я пыталась на ощупь найти то, о чем сейчас старалась не думать, я только выполняла приказ.
– Вы абсолютно профнепригодны. – был вердикт, уже с интересом наблюдавшего за мной больного.
Этого я вынести не могла. Чтобы доказать свою полезность в любом деле, я смело приподняла шуршащую простынь, заставляя себя не зажмуриться, взяла рукою напрягшуюся мужскую плоть, и сунула ее в носик судна.
Теперь, сделав то, что в других обстоятельствах я ни за что бы не сделала, я выпрямилась и застыла, глядя в лукавые зеленые глаза, смотрящие на меня из-под бинтов окружающих голову.
– Теперь выйдите, я позову вас, когда закончу, – сказал он, и глаза его смеялись над моей неловкостью и смущением.
Я выскочила в коридор и, дрожа, прислонилась спиной к стене. Прохлада пластиковой поверхности принесла облегчение. "Боже мой!" – думала я – "Как я смогу общаться с ним, смотреть ему в глаза после того, что между нами было!".
Это был мой первый сексуальный опыт, хоть и вызванный физиологической потребностью. Руки мои еще ощущали тепло его возбужденного органа. Я с ожесточением принялась тереть их о полы своего халата, лихорадочно соображая, где можно найти дамскую комнату.
– Входите! – раздался призыв, заглушаемый звукоизоляционной обивкой двери.
Я вздрогнула и попятилась, бросив измятые полы халата. Двери лифта открылись, и в сторону палаты заторопилась молодая женщина, на ходу натягивая белую медицинскую шапочку. Она посмотрела на меня, я посторонилась, и женщина стремительно открыла дверь в палату. "Сестра!" – подумала я – "Надо вернуться и исправить возникшее недоразумение… Профнепригодна! Посмотрим, что ты скажешь, когда я буду заниматься своими прямыми обязанностями!". Постояв еще три минуты в коридоре, я решила, что вопрос с судном уже урегулирован, но все-таки постучала в закрытую дверь.
Сестра открыла и удивленно подняла брови. Я вошла в палату. Под направленным на меня взглядом с установленной в приподнятом положении койки, я подняла с пола свой ноутбук и подошла к больному, гордо подняв голову.
– Как я понимаю, вы не моя медсестра? – последовал вопрос.
– Я ваша помощница, если угодно, – строго сказала я.
– Интересно началось наше знакомство, – усмехнулся он, – его можно смело охарактеризовать как близкое.
Я была готова провалиться сквозь землю.
Он приподнял голову от подушки.
– Станислас Хадраш. Извините, не могу подать вам руки.
– Александра, – представилась я, и добавила, – Исаева.
– Знаменитая Александра! Отец расщедрился, остался без правой руки. Хотя, как видите, он прав, мне ваша помощь нужнее, у меня нет обоих! – пошутил он.
