Эдит подумала, что надо ответить ему на поцелуй, не то он поймет, что она целуется впервые, и сочтет ее ужасно отсталой. А впрочем, может быть, он и не допускает мысли, что она могла целоваться с кем-то еще. Конечно, ведь вся ее жизнь лежала перед ним как открытая книга, в ней не было места тайным увлечениям, в ней существовал только Сесил, только ему она могла подарить свой первый поцелуй.
Через секунду он отпустил ее, слегка отодвинулся и вгляделся в ее лицо, словно ища в нем ответ на какой-то вопрос.
— Пойдем, скажем родителям, что мы наконец решили, — предложил он, видимо удовлетворившись увиденным. — Они будут дико рады. Они от тебя без ума, сама знаешь.
Он взял ее за руку и улыбнулся, и от этой улыбки сердце Эдит счастливо забилось. Они вернулись в дом и там выпили бутылку шампанского. У Лайтоллеров всегда следовали традициям, и без шампанского в такой день обойтись было просто немыслимо.
Мать и отец Сесила обняли Эдит, и Люси предложила, чтобы девушка позвонила родителям в Рим и сообщила им радостную новость.
Она последовала этому совету и десять минут говорила с мамой, которая была несказанно рада…
Эдит направилась к одноэтажному бабушкиному дому, стягивая на ходу резиновые перчатки. Бабушкин сосед, который все это время пощелкивал за забором садовыми ножницами, дружески улыбнулся ей. На кухне бабушка раскладывала жаркое по тарелкам.
— Ничего, не слишком пригорело, — весело сказала она. — Порежь помидоры, Эдит.
Эдит вымыла руки в крохотной ванной и придирчиво оглядела себя в зеркале. Вроде все в ней такое же, как всегда, — бледное продолговатое лицо, темные аккуратные брови дугами, каштановые блестящие волосы… Ничего яркого или экстраординарного, даже пухлым аккуратным губкам явно не хватает красок. Похоже, вчерашнее событие никак не отразилось на ее внешности. Эдит с надеждой подумала, что делает из мухи слона. Большинство ее сверстниц давным-давно познали плотскую любовь, а она до двадцати двух лет сохраняла целомудрие…
Вскоре они с бабушкой сидели друг против друга за круглым столом с мраморной столешницей и чугунной ножкой. Этот стол был единственной дорогой вещью в бабушкином домике, когда-то он принадлежал ее деду и чудом уцелел после того, как в его лондонский дом во время войны попала бомба.
— Как там твои родители? — спросила бабушка.
Эдит знала, что папа регулярно звонит своей матери и сообщает ей все новости, но бабушка всегда хотела знать о событиях в семье от внучки.
— В Италии сейчас проходит избирательная кампания, политический сезон в разгаре, но через месяц все закончится и они как раз успеют приехать на нашу с Сесилом свадьбу, — сказала Эдит.
Бабушка слегка поджала губы, как всегда, когда упоминалось имя Сесила.
— Ну а как поживает Сесил? — спросила она, слегка меняя тон, и в глазах ее появился холодок.
Так бывало всегда, когда они заговаривали о Сесиле. Эдит вначале допытывалась, что имеет бабушка против ее жениха, но та отвечала, что Эдит «должна сама во всем разобраться» и что она не хочет «навязывать свое мнение».
— Прекрасно, — ответила Эдит, невольно поеживаясь. У нее всегда было ощущение, что бабушка видит ее насквозь.
— А каков он в постели? — вдруг спросила бабушка.
Опешившая Эдит уставилась на нее, приоткрыв рот от удивления. Почему бабушка задала ей этот вопрос именно сегодня?!
— Я так и думала, что ничего особенного, — хмыкнула бабушка.
— Что ты такое говоришь! — с упреком пробормотала Эдит, заливаясь краской.
— Ну-ну, дело твое, не хочешь, не рассказывай, — пожала плечами Бланш. — В нашей семье не принято говорить об интимном. Насколько все проще у французов… Ты только помни, что он — не единственный мужчина на свете, девочка моя. Ты ведь толком других парней и не знала, эти Лайтоллеры тебе заморочили голову своим сыночком.
— Ты почему-то решила, что я с Сесилом буду несчастна, — сказала Эдит. — А почему — так и не можешь объяснить.
Бабушка упрямо молчала. Если бы только Эдит смогла отважиться и поделилась с ней своими сомнениями! Но нет, некоторые вещи никому не расскажешь, даже бабушке, самому близкому человеку. Но ведь в действительности ничего плохого не случилось. Все в ее жизни устроено как нельзя лучше. У нее важная, ответственная работа. Она хорошо обеспечена, живет в прекрасной квартире в благополучном районе Лондона, у нее заботливые родители, а через месяц она станет женой обаятельного, многообещающего, блестящего молодого дипломата. Она любит и любима.
После того, как они сыграют свадьбу, Сесил получит назначение в Рим, где будет работать в посольстве, в должности культурного атташе. Какая блестящая карьера для такого молодого человека! Они поедут на два долгих года в Италию, эту прекрасную, чудную страну, где всегда светит солнце. Мама обещала привезти ей свадебное платье — из белого шифона, с вышитыми серебром цветами.
— Если тебе кажется, что у меня слишком унылый вид, то, возможно, я просто немного устала, — сказала Эдит со смехом. — Всю неделю было просто жуть как много работы. Расскажи лучше, как обстоят дела с яслями.
Выйдя на пенсию, бабушка продала свою квартиру на Брук-стрит и купила этот крошечный коттедж на южной окраине Лондона, чем привела в изумление сына и невестку.
— Зачем тебе это, мама? — недоумевал отец Эдит. — Ну я понимаю, когда-то ты жила в этих местах с отцом, но те времена давно миновали.
Ты привыкла к другому. И в твоем возрасте менять образ жизни? Подумай, тебя будут окружать люди самых простых привычек. Этот район не слишком благополучный.
— Я надеюсь подружиться с соседями, — решительно сказала бабушка. — А люди «простых привычек» чаще оказываются более сердечными и охотнее приходят на помощь ближнему. И я им смогу оказаться чем-то полезной. По крайней мере, буду чувствовать, что вокруг меня кипит жизнь. А в моем прежнем доме я месяцами не видела своих соседей…
И действительно — перебравшись на новое место, бабушка почувствовала себя как рыба в воде. Она быстро перезнакомилась со всеми соседями и развила бурную деятельность. Так она организовала «ясли взаимопомощи». Женщины, имеющие маленьких детей, всегда могли оставить у нее ребенка, если им надо было куда-то отлучиться. Это делалось бесплатно, но с тем условием, чтобы заинтересованные мамаши не только имели возможность прокатиться в Лондон, но и сами помогали бабушке присматривать за детьми своих соседей. А еще бабушке оказывала помощь совсем молодая девушка — пятнадцатилетняя Роза Ярдли. Дети с удовольствием играли в бабушкином саду под старой магнолией.
Сначала Бланш не собиралась сажать в саду цветы.
