Но был в этом всем и один жирный минус. Я перестала воспринимать всерьез мужчин мельче. Ян Львович, наверняка сам того не желая, просто не оставил им шанса… Сколько раз я пыталась, поддаваясь уговорам Соньки, завести отношения? И сколько раз разочаровывалась – такими пресными и… никакими казались мне мои ухажеры.
- Ты останешься? – нарушил ход моих мыслей Сонькин звенящий голос. – Оставайся, а? Хоть на денек. Завтра сойдем в Новом Орлеане…
- А туда зачем? – лениво приоткрыл один глаз Гейман.
- Зачем-зачем! Ты как будто не знаешь! Лильке приспичило послушать джаз.
- Негритянское пение? – обнажил идеально белые зубы Ян Львович. И у меня дыхание замерло. То ли от улыбки этой голливудской. То ли от понимания того, что он… Он! помнит тот давнишний разговор со мной. Сколько мне было, когда он состоялся? Семь? Восемь? Я выдавила улыбку. Он изогнул бровь. Будто подталкивая меня к тем словам, что я послушно произнесла дальше:
- А что, бывает другое?
Его словам. Которые он сказал мне, когда застукал меня, маленькую, роющуюся в его компакт-дисках. И точно так же, как тогда, мне снова стало неловко. Потому что это он оплачивал мой каприз поехать в Новый Орлеан послушать джаз. Тут уж я и при желании не могла бы соврать, что это меня Сонька вслед за собой потащила.
- Ну, так что? Ты останешься? Давай, па! Лето заканчивается, а ты ни дня еще не отдыхал. Потусишь с нами, потом забуримся на какой-нибудь конц (1), и на самолет. Привет, родина!
Гейман молчал, что-то там прикидывая в уме, работающем получше многих даже самых мощных компьютеров. Не знаю, правда это или нет, но Сонька как-то рассказывала, будто он специально тренировал мозг, занимаясь по какой-то секретной методике, позволяющей расширить возможности сознания. Звучало это, конечно, довольно странно, если не сказать - смешно. Да только, глядя на Яна Львовича, верилось и не в такое.
- Ладно. Твоя взяла. Пойду, переоденусь… Моя каюта, надеюсь, свободна?
- Эм… Ну, мы там с Лилькой обитали, но по такому случаю, вестимо, освободим барские хоромы, - Сонька вскочила и дурашливо поклонилась. – Льюис, дорогой, поручи кому-нибудь перенести наши с Лилей вещи в белую каюту.
Гейман улыбнулся и поднялся вслед за дочерью. Тут же подтянулась охрана. Он кивнул каким-то своим мыслям и, широко шагая, направился к лестнице, ведущей вниз. Но на полпути остановился. Подошел к лежаку, взял что-то, похожее на пузырек с кремом от загара, вернулся и бросил его прямо в меня. Я успела перехватить тюбик буквально в последний момент – настолько неожиданным был его выпад …
- Намажься, – велел он.
Я растерянно обвела себя взглядом, покосилась на разгорающийся все сильнее закат на горизонте и, медленно сглотнув, прошептала:
- Солнце уже село.
- Твоей коже даже лунный свет противопоказан, – улыбнулся Ян Львович. Вот только улыбка не коснулась его глаз. – Так что… намажься, да.
- И правда, Лиль! Смотри, вон, опять вся красная… - затараторила Соня, подходя поближе ко мне и забирая тюбик с кремом из моих рук. А я и слышала ее, и не слышала, провожая напряжённым взглядом широкую спину Геймана. – Ну-ка, повернись!
- Зачем?
- Намажу тебя, горе луковое. Прав папа, ты ж похуже вампира!
- Ну, спасибо, - посчитала нужным обидеться я.
- А что, я не права, скажешь? Даже на них так не действует солнечный свет, клянусь.
- И много ты знаешь вампиров? – Ян Львович, наконец, скрылся из моего вида, и я перевела взгляд на подругу.
- Ни одного! Но ты под подозрением… - захохотала Сонька. Подыгрывая подруге, я навалилась на нее сверху и угрожающе клацнула зубами прямо у нее перед носом. Она завизжала и принялась от меня отбиваться. Парни из охраны синхронно закатили глаза. А солнце, упавшее за горизонт, разукрасило небо и воду всеми оттенками охры…
(1) Конц - концерт (сленг)
Глава 2
Лилия
- Что там за шум? – выглянула я из ванной.
- А, - отмахнулась Сонька, - папа спорит с охраной по поводу наших планов. – Я сказала ему, что мы собираемся на Бурбон-стрит, и началось!
- Ну, зачем, Сонь? Я же просто погулять хотела. Без вот этого всего… Послушать уличных музыкантов, заглянуть в какую-нибудь галерею. Наверняка Яну Львовичу совсем не до этого, а теперь он вроде как… должен.
Сонька скривилась:
- Ты можешь представить, чтобы папа дела то, чего не хочет?
Я занервничала. Повела плечами, соглашаясь с тем, что такое сложно представить, и подошла к зеркалу. М-да… Красный, обгоревший до корочек нос явно не добавлял мне шарма. Я выдавила на пальцы крем и принялась втирать его в кожу:
- Все равно. Как-то неловко.
- Это еще почему?
- Не знаю… Может, он хотел провести время только с тобой, ты об этом не думала?
- Об этом – нет. В последнее время я задаюсь совершенно другими вопросами.
- Это какими же? – заинтересовалась я, собрала волосы на макушке и повертела головой из стороны в сторону, прикидывая, как бы их уложить. Жарко было так, что умереть. И влажно, как всегда в Луизиане… Надеяться, что при такой влажности мои волосы останутся прямыми больше, чем на пять минут, не приходилось.
- Почему ты его избегаешь?
На секунду я замерла. Облизала губы и уронила руки вдоль тела, оставив в покое волосы.
- Кого?
- Не делай вид, будто не понимаешь!
Грациозной черной кошкой Сонька опустилась на кровать. Подперла кулачком щеку и уставилась на меня с легким прищуром. А у меня холодок по спине прошелся. Я совершенно не была готова к её допросу.
- Не понимаю, - соврала я.
- Ты избегаешь отца.
- С чего бы мне это делать?
- Понятия не имею. Но факт налицо.
- Не выдумывай. Я просто не хочу вам мешать. И только.
- Он тебя чем-то обидел? – допытывалась Сонька. – Я чего-то не знаю?
- С ума сошла?! – искренне возмутилась я. – Придумываешь тоже! Никто меня не обижал… Просто сама подумай, я ему кто?
Если мой вопрос и поставил Соньку в тупик, она не подала вида. Упрямо свела соболиные брови и со значением выдала:
- Ты – это ты.
- О, это, конечно же, все меняет! – фыркнула я.
- Мне не нравится, как ты себя принижаешь!
Прекрасно понимая, что Сонька теперь ни за что от меня не отстанет, я решила все для нее прояснить, чтобы уже раз и навсегда закрыть эту тему.
- Сонь… - сказала я, устроившись рядом с ней на кровати. - Я не принижаю себя. Нисколько. Но это все… - я взмахнула рукой, - твой мир. Не мой. И это твоя жизнь – не моя. Я не хочу брать на себя больше, чем смогу унести. Это ты понимаешь?
- Нет! Ты сейчас о деньгах? Так у тебя скоро не меньше будет! Осталось только папе пичнуть (1) твой стартап (2), и…
- Соня! Мы ведь сто раз обсуждали это!
- Ну, обсуждали… - промямлила та, - и что?
- Только не говори, что ты проболталась! Я же просила! Ты ведь знаешь, как это для меня важно… - мой голос зазвенел от слез. Телом прокатилась волна мерзкой противной дрожи и замерла на кончиках пальцев.
- Эй! Эй! Ты чего? – изумилась Сонька, - ничего я ему не рассказывала, хотя ты прекрасно знаешь, что я не понимаю этого твоего загона… - она не договорила, обхватила мои руки чуть повыше локтей ладонями. Тряхнула меня легонько, заглянула в глаза: - Да что с тобой такое?! – спросила тихо и очень серьезно.
Как объяснить девочке, которой никогда ничего и никому не приходилось доказывать то, как важно для меня… доказать. Что он не зря дал мне проклятые деньги на учебу. И что я… ну, ладно, если даже не ему под стать… то тоже чего-то стою? Что-то могу. Без помощи. Без протекции. Без связей.
- Я не хочу никаких привилегий.
- Это глупость!
- Почему же? Думаешь, наш проект не сможет привлечь его внимание?
- Я не понимаю, зачем все так усложнять! Протаскивать это через отдел инноваций и кучу идиотов, которым наверняка не хватит мозгов оценить то, что ты предлагаешь? Зачем? Ты хоть понимаешь, сколько им шлют предложений?! Да это затянется на месяцы, и неизвестно, в принципе, дойдет ли до отца. Все можно сделать гораздо проще! Привет, папа, у нас есть технология, которая сэкономит твоему бизнесу миллионы… К тому же мы просто не можем ждать! Нужно выходить на рынок… пока нас не опередил кто-то другой.
